Чародей с гитарой - Фостер Алан Дин - Страница 26

Потом они остановились и по-спартански перекусили – хлебом, вяленым мясом, какими-то сушеными плодами, с виду напоминающими лайм, только оказавшимися вкуснее. И отправились дальше.

Поближе к полудню Талея объявила, что они прибыли на место. Джон-Том просунул голову между выдром и девицей.

– Что-то ничего не видно.

– А чего ты хотел? – едко бросила она. – Чтобы местное отделение межрегионального… Словом, Усадьба Жулья встречала тебя с флагами и духовым оркестром?

Они свернули на еще более узкую тропку и отправились по ней глубже в лес. Через полмили показался загон, заполненный разнообразными упряжными и верховыми рептилиями. Еще в нескольких сотнях ярдов от сего стойла, расположенного под открытым небом, Талея обнаружила металлическую дверь. Она оказалась прикрытой ветвями нескольких крепких дубов и была врезана прямо в поверхность невысокой скалы.

Талея трижды хлопнула пятерней по металлу, потом сделала паузу и постучала вновь.

Тут вверху на двери открылось оконце. Никто и не подумал высовываться. Находившийся внутри видел прибывших, не опасаясь заработать удар ножом.

– Отдых и убежище, уют и отсрочка всем умеющим жить, – проговорил голос из-за двери.

– Чтоб тебе процент всегда был! – немедленно отозвался Мадж. – Чтоб тебе всегда выделяли жирную долю. Чтоб одни простофили попадались.

После некоторого промедления дверь отворилась, заскрипев ржавыми петлями. Талея вошла первой, за ней последовал Мадж. Чтобы не задеть потолок, Джон-Тому пришлось согнуться едва ли не вдвое.

Вошедших встречал мускулистый выдр. Он был дюйма на два повыше Маджа и внимательно оглядел каждого, особое внимание уделив Джон-Тому.

– А этого я не знаю.

– Это друг, – ухмыльнулся Мадж. – Знакомый из неблизких краев, так вот! – Он не стал вдаваться в подробности, а тем более поминать Клотагорба.

Сморкнувшись на пол, выдр-привратник вперевалку побрел вглубь. Они последовали за ним. Вскоре путь их пересекли несколько ходов, все они как будто вели в большое центральное помещение. Оно оказалось заполненным шумной толпой похабников-дебоширов, рядом с которыми посетители «Жемчужного Поссума», конечно же, казались первоклашками.

Заостренной стали в этом помещении хватило бы на целую войну. Присохшая к полу кровь говорила, что к услугам этого инструментария здесь прибегают достаточно часто. Шум едва не оглушал, не говоря уже о вони. Юноша успел притерпеться к звериным запахам, но внутри каменного мешка, без вентиляции, да еще в собрании лиц, не склонных регулярно выполнять правила гигиены, смрад стоял непереносимый.

– Что же будем делать?

– Сперва следует отыскать президента местной общины, – пояснила Талея, – и заплатить протекционные. Тогда нам разрешат остаться. Потом ищем свободный уголок – холм весь источен ходами – и залегаем на дно. Поступаем во временные жильцы, пока наш советник не позабудет, что с ним случилось. Конечно, он может подкупить Нилантоса и все выяснить, но я сомневаюсь, чтобы он стал уточнять, где находились в ту ночь некоторые из горожан. Однако на всякий случай следует подождать здесь пару недель, пока все забудется. А потом можем спокойненько отправляться восвояси.

Заметив недовольный взгляд Джон-Тома, Мадж отозвался:

– Ну чего ты опять такой дохлый, приятель? Две недели – это всего только две недели. – Выдр ухмыльнулся. – У линчбенийских легавых память не длинней храбрости. Тока все равно лучше скрыться с глаз долой на какое-то время. К этому месту они и на лигу не приблизятся.

Джон-Том глянул в сторону видавших виды мечей и ножей.

– Интересно бы знать почему, – сухо отвечал он, стараясь успокоить дыхание.

Однако пробыть две недели в Усадьбе Жулья им не довелось. Не прошло и дня, как Джон-Том совершил ошибку. Сперва-то она ему ошибкой не показалась, а потом было слишком стыдно, чтобы извиняться.

Шла игра. Ее любили и жители Линчбени, и те, которые на них паразитировали. Обычные кости – никаких сложностей.

Смышленый студент без всякого труда за несколько часов успел овладеть всеми ее премудростями. Он в общем-то и не собирался садиться за игру, но Талея где-то болтала со знакомыми, а Мадж попросту исчез. Он остался один. От утомления и скуки Джон-Том решил сыграть.

В кошельке Клотагорба еще оставалось несколько крошечных медяков – последние капли из фонтана щедрости, обильно оросившего кое-кого из линчбенийских купцов. Внушительный в своем ярко-зеленом плаще Джон-Том, опершись о дубину, изучил несколько компаний, прежде чем наконец решил присоединиться к играющим.

Выбрал он самую крупную: при большем количестве игроков больше времени остается на обдумывание. Никто не был против. И Джон-Том непринужденно занял место вдребезги проигравшейся рыси.

Невзирая на отсутствие мастерства – кости-то катятся одинаково, – он справлялся с делом вполне удовлетворительно. Постарался сосредоточиться, чтобы преуспеть еще больше, и так углубился в игру, что не заметил даже, как собрал целую толпу болельщиков.

Сердитые неудачники поднимались, их заменяли ретивые претенденты – полные сил и с тугими кошельками. В кругу все время оставалось девять или десять игроков.

Камень холодил его зад даже сквозь одежду. Столь же холодными были потертые монетки, начинавшие столбиками выстраиваться перед ним. Впервые за последнее время он расслабился… Да что там – наслаждался собой.

К всеобщему восторгу толпы, всегда сочувствующей тому, кто в ударе, он дважды подряд выбросил три девятки. Игроки забормотали о волшебстве. Но разговоры оставались только разговорами: с фонаря свисал над кружком играющих пожилой летучий мыш по имени Суал. С этой точки ему прекрасно были видны действия всех игроков. Мнение его здесь уважали – Джон-Том это заметил, но в отношении магии все познания Суала исчерпывались тем, что сам он волшебником не был. Однако из скверных баскетболистов получаются великолепные тренеры, и Суал досконально знал магию, хотя колдовать не умел.

Тем не менее один из игроков попробовал было изменить ход судьбы, решив заворожить кости перед броском. Ни Джон-Том, ни другие игроки и болельщики ничего не заметили, однако разъяренный Суал немедленно отреагировал.

– Этот вот под нос себе бормотал, только я слов не расслышал, – объяснил он толпе.

Тут Джон-Том получил возможность лицезреть образчик правосудия жуликов в мире, где не признают обычный закон с его умеренностью. Целая компания разгневанных болельщиков поволокла визжащего и сопротивляющегося гофера[5]] в сторону. После короткой паузы раздался жуткий вопль. Вытирая лапы, с мрачным удовлетворением на физиономиях наблюдатели возвратились.

Бросал другой игрок, и Джон-Том смог поинтересоваться, что случилось.

К плечу его пригнулся высокий кролик.

– Суал сказал: этот бормотал. У нас в Усадьбе не плутуют. Ты ж не хочешь, чтоб тебя обманули, так, братец? Значит, он и получил по заслугам. – Джон-Том по-прежнему не отводил от кролика вопрошающего взгляда. Тот пожал плечами. – Раз он шептал заклинания – значит, ему язык отрезали. Если б руками водил – отмахнули бы и руки. Сам знаешь: глаз да глаз и так далее.

– Не слишком ли строго? Это ж всего только игра.

Странные молочно-розовые глаза глянули на него сверху вниз.

– У нас тут все строго, мужик. И ты это знаешь. Приходится, вишь, обходиться без всяких там плутоватых судей и адвокатов-лукавцев. Среди своих мы не потерпим предателей. А справедливая и заслуженная кара, – он ткнул лапой в сторону, откуда недавно донесся вопль, – всякого заставляет быть честным. Этому еще повезло, жив остался. А тебе, собственно, что до него?

– Извини… моя очередь, – торопливо проговорил Джон-Том.

Игра продолжалась. Иногда он проигрывал, но выигрывал чаще. Долгое отсутствие Талеи и Маджа уже заставляло его нервничать. Он гадал, можно ли забрать выигрыш и удалиться. Что, если у кого-нибудь из проигравших найдется в толпе дружок, готовый ткнуть его в спину ножом или же в отместку за проигрыш приятеля обвинить в колдовстве?