Чингисхан. Сотрясая вселенную - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 3

– Вы где?! – вновь крикнул он, идя вдоль берега.

И снова тишина. Если они замыслили засаду, чтобы вновь выбить из него пыль… За что? Эрклиг их знает! Это же дети! Разве им нужен повод, чтобы избить кого-то, кто слабее, чем они?

Тут он услышал шум и копошение где-то за очередным скоплением суховатых кустов. Значит, точно хотят его избить… Но теперь, когда он распознал засаду, эта затея им дорого обойдется. Сегодня кто-то из них точно умрет… Или будет жалеть, что выжил…

Рука сама сняла с пояса кремневый нож. Мальчик Эйрих пригнулся и начал внимательно следить за тем, куда ступает. Он сфокусировался на мысли, что на охоте, и от ее результатов зависит то, как он будет жить дальше.

Обогнув источник шума по большой дуге, Темучжин, максимально скрываясь, чему хорошо помогало то, что он босоног, начал заходить к непрерывному шуму с тыла. Были места, где пришлось нашуметь – сосновые колючки захрустели слишком громко, но если не учитывать это, он подкрался образцово незаметно.

И на небольшой полянке, которую окружали эти суховатые кусты, он увидел сцену, которая заставила его крепко задуматься. Точнее, взвесить все «за» и «против». Валамир и Эрелиева лежали на траве, избитые и связанные конопляной веревкой, а Видимира активно щупал, как девку, некий крепкий мужчина, лица которого Темучжин не видел. Слышал он, что есть такие люди, охочие до мальчишечьего тела. Сам он их не уважал, а в своем воинстве не терпел, подвергая казни. Мужчина должен быть с женщиной, не с другим мужчиной. И тем более не с мальчиком. Это против природы и против воли Тенгри. Если бы Тенгри хотел такого, может, в этом появился бы какой-то практический смысл?

А «за» и «против» он начал взвешивать потому, что если оставить события идти своим ходом, то это решает ряд проблем: больше никаких конкурентов на родительскую еду, никаких рисков быть битым этими погаными недоносками, но… Есть риск, что этот неизвестный не убьет его братьев с сестрой, они вернутся домой, расскажут о произошедшем отцу, тот затеет свару и может погибнуть на судебном поединке. Эту вероятность исключать не следует. А еще это урон чести их семьи, то, что средний сын Зевты был с мужчиной. Сам же Темучжин будет насмехаться на этим сопляком, он себя знает…

Еще эти трое будут обязаны ему за свои жизни. Уж он-то воспользуется этим до последней монеты… И монеты! У неизвестного могут быть деньги, у него может быть нож! Такая штука Темучжину очень нужна. Еще веревка, которой связаны его брат с сестрой, она тоже ценная в его убогой нищете вещь.

Решение склонилось в пользу того, чтобы стать благородным спасителем беззащитных недоносков…

Темучжин начал движение, перекатив в ладони кремневый нож. Неизвестный привстал на колени, задрал на Видимире робу, затем начал развязывать перевязь своих штанов. Лучше момента судьба не предоставит.

Стиснув зубы от напряжения, вызванного тем, что он сомневался в силе своих рук, Темучжин рванул к неизвестному мужчине, взял его за волосы, ощутил недоуменное движение головой, после чего приставил к глотке своей жертвы кремневый нож и с силой дернул его в сторону.

Зубчатая режущая кромка распорола ткани и повредила правую сонную артерию. Видимира, заоравшего от ужаса, щедро обрызгало кровью.

– Заткнись! – приказал ему Темучжин. – Закрой свою поганую пасть!!!

Видимир выпучил глаза в удивлении и замер. Уронив на землю кремень, Темучжин опустил голову неизвестного, чтобы кровь перестала заливать до полусмерти напуганного Видимира.

На поясе неизвестного висел кошель. Сдвинув его из-под пуза покойника, Темучжин невольно улыбнулся, когда заглянул внутрь: бронзовые монеты, римские. Он не знал, сколько они стоят, но это его первые деньги. На них точно можно что-то купить, поэтому взгляд в будущее становится чуточку светлее…

Нож обнаружился за сапогом. Это был острый кусок железа длиной в полторы ладони Эйриха. Рукоять деревянная, крепящаяся бронзовыми заклепками. Дальнейший сбор трофеев обогатил Темучжина на серебряную монету, спрятанную в секретном кармашке штанов, а также на десяток бронзовых монет, спрятанных в сапогах. Сапоги тоже немалая ценность, поэтому их он с покойника снял.

– Ты, – указал Темучжин на Видимира, – иди к реке, только скрытно, смой с себя кровь. Рубище свое принесешь сюда.

Видимир продолжал лежать, глядя на него пораженным взглядом.

– Я. Сказал. Иди. К. Реке! – отчеканил Темучжин. – Живо!!!

Мальчик не выдержал давления и вскочил, умчавшись к водоему.

– Эйрих, что ты наделал? – изумленно спросил Валамир. – Это ведь…

– Никто не узнает, если вы не будете никому говорить, – произнес Темучжин. – Если вы скажете кому-нибудь, станете такими же, как он.

Дальнейший обыск ничего не дал. Ни топора, ни тем более уж меча не было.

– Какими? – спросила не очень умная Эрелиева.

– Мертвыми, – снизошел до пояснения Темучжин. – У него было оружие?

– Не было ничего, – ответил Валамир. – Он попросил нас помочь ему…

– Кто это такой? – поинтересовался Темучжин.

Спросил он это, продолжая ощупывать одежду жертвы на предмет дополнительных ценностей. Всегда есть шанс, что человек спрятал на теле больше ценностей, чем может показаться после первого обыска. Уж Темучжин-то в этом хорошо разбирался…

– Что с нами теперь будет? – спросил Валамир.

– Ты напрасно гневишь меня, Валамир, – предупредил его Темучжин. – Отвечай на вопрос.

– Это дядя Дикиней… был… – ответил Валамир.

– Если не хотите присоединиться к дяде Дикинею, – произнес Темучжин, – никому не говорите о том, что произошло. А теперь я вас развяжу, и мы пойдем закапывать дядю Дикинея в овраге. Знаю я тут один…

Родителям о произошедшем знать необязательно, потому что в таком случае придется платить вергельд, то есть денежную компенсацию от рода убийцы роду убитого. У них весь род состоит из одной семьи, поэтому вергельд не по их мошне, у них ничего нет. А Темучжин знает одну работающую везде истину: нет покойника и доказательств – нет преступления.

– Где этот маленький паскудник? – Темучжин посмотрел в сторону реки. – Эй, Видимир, поторопись! Валамир, бери его за плечи, не бойся, он теперь ничего не сможет, он ведь мертвый.

– Но… – Валамира сложило пополам в приступе рвоты.

– Лучше бы тебе не бояться мертвых, – недовольно покачал головой Темучжин. – Лучше бы тебе бояться меня.

Глава вторая. Время голодных хищников

19 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

– Почему так долго? – недовольно спросила Тиудигото. – Я уже собиралась идти искать вас.

– Я нашел их не сразу, – ответил Темучжин. – Они игрались рядом с пещерой.

На самом деле они закопали Дикинея в овраге. Вырезав дерн, дети выкопали яму, поместили туда тело, после чего зарыли обратно и выложили дерном так, будто нет никакой ямы. Подобная практика распространена в степи, когда надо надежно избавиться от трупов, но так делают только душегубы и разбойники.

В глазах местного вождя Эйрих с братьями и сестрой, если все вскроется, будет самым настоящим душегубом, тяжесть вины которого усугубляется еще и попыткой сокрытия преступления, поэтому нет ничего удивительного в том, что Темучжин был вынужден применить душегубский метод. Единственное, о чем он жалел, что у Дикинея не было с собой оружия.

С другой стороны, оружие легко опознать. Может, это даже к лучшему.

– У какой именно пещеры? – насторожилась Тиудигото.

– Где раньше жил медведь, – ответила Эрелиева. – Мы собрали ягоды и сидели у пещеры.

– А что с одеждой Видимира? – спросила Тиудигото, посмотрев на среднего сына.

– Я упал в реку… – озвучил тот заранее заготовленный ответ.

– Бездельники… – процедила мать. – Берите зернотерку и курант[6], мелите зерно по очереди.

Темучжин начал работать первым. Он приволок зернотерку к очагу, расположенному в центре этого убогого жилища, после чего начал толочь зерно, используя курант как палку-каталку. Если заниматься этим больше половины жизни, а он занимался этим уже почти два с половиной года[7], невольно выработаешь навык. Особенно когда за неповиновение или недостаточно старательное исполнение тебя бьют оплеухами. Пришлось привыкнуть и терпеть.