Ревизор: возвращение в СССР 21 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 26

— Счастливого пути.

— Так и думал, что прокатит, — улыбнулся я, когда мы отъехали.

Москва. МГУ. Ректорат.

Секретарь ректора разбирал почту на имя Зимина, все сомнительные письма отсеивал, чтобы не перегружать ректора работой. Добравшись до письма без обратного адреса, он усмехнулся, увидев аппликацию из газетных строк. Как дети, прям, — подумал он, но начав читать письмо, не на шутку заинтересовался.

В письме говорилось, что секретарь комитета комсомола МГУ Самедов закрывается у себя в кабинете на ключ с одной из студенток первого курса Региной Быстровой, которая является членом «Комсомольского прожектора» МГУ. После чего раздаются звуки совершенно определенного характера. И далее следовал язвительный вопрос: с какого учебного года в обязанности комсомолок, входящих в «Комсомольский прожектор» МГУ, включили интимные отношения с секретарём комсомольской организации?

Мартыненко перечитал это сообщение несколько раз и счёл, что ректор должен это увидеть, и немедленно. Он уже знал, что на ректорате вопрос по Самедову обсуждался в очень жестком ключе.

— Василий Эрастович, — постучался он в кабинет ректора. — Тут анонимка на Самедова. Интересная. Посмотрите?

— Давай её сюда, Жень, — велел ректор и развернул аппликацию.

Секретарь не стал мешать, вышел и прикрыл за собой дверь. Но по чётко различимым ругательствам Зимина понял, что его задело за живое такое поведение Самедова. Все знали, что у того семья, детей куча по лавкам. А затем ректор позвал его, потребовав вызвать к нему первого проректора.

Москва. МГУ. Кабинет секретаря комитета ВЛКСМ.

В одиннадцать утра в кабинете Самедова зазвонил телефон. Звонила секретарь Володина, второго секретаря Гагаринского райкома КПСС, и сообщила о совещании сегодня в два часа.

Обрадовавшись, что, похоже, тому удалось узнать что-то компрометирующее на Костенко, Самедов в прекрасном настроении занялся текущими делами, поставил греться воду в стакане и разложил перед собой фотографии с последнего рейда Прожектора. Шадрина сколола несколько фотографий отдельно и намекнула, что, похоже, с обувной фабрики выносят потихоньку продукцию. Доказать они это не могут, поэтому в отчёте указывать не стали.

Надо было, конечно, раньше этим заняться, — подумал Самедов. — И Кошевец уже давно отчёт по рейду ждёт…

Но поиски квартиры для Регины все планы смешали.

Самедов присматривался к фотографиям, что отложила Шадрина. А, ведь, и правда, у женщин коробки в руках, — подумал он. — Зачем? А вдруг, правда, хищения? Это ж двадцать человек за день пройдёт, каждая по коробке вынесет, так всю фабрику и растащат.

Вот вам и пожалуйста, реальный эффект от работы моего «Комсомольского прожектора» — подумал довольный Самедов, насыпал в кипяток заварки и пошёл с отчётом к проректору по учёбе, рассчитывая сразу после этого вернуться и попить чайку.

В ректорате его перехватил секретарь ректора Мартыненко, совсем молодой еще парень. Года на четыре его младше.

— О, Рашид Фархадович, а я вам звоню. Вас Лукин вызывает.

Что ещё понадобилось первому проректору? — подумал Самедов и пошёл к Лукину. Первый проректор по рангу выше проректора по учебе, игнорировать такое приглашение нельзя.

— Как вы быстро, — заметил Лукин, как только Самедов вошёл к нему в кабинет. — Присаживайтесь, Рашид Фархадович. Разговор у нас будет очень серьёзный… Товарищ Самедов, к сожалению, вашу работу в рамках университета нельзя назвать успешной и соответствующей ожиданиям и потребностям нашего учебного заведения. Мы посовещались на ректорате, и решили, что вам следует написать заявление по собственному желанию.

— То есть как? — опешил Самедов. — На каком основании?

— Вот так. В том числе и потому, что вам следовало более осмотрительно заниматься составом вашего «Комсомольского прожектора». Тем более что он никакой серьёзной работы в течение последнего полугода и не осуществлял.

Ну, Костенко! Ну, козёл! — чуть не выругался вслух Самедов и поняв, что спорить бесполезно, встал и молча вышел из кабинета Лукина. Но это не означало, что он сдался. Как же кстати сегодняшнее заседание в два часа! Товарищи помогут выкрутиться!

Москва. Гагаринский райком. Кабинет второго секретаря райкома КПСС.

Самедов прибыл на совещание в райком одним из первых. Ему не терпелось узнать, что накопали на Костенко товарищи. Ярость переполняла его. Ему хотелось немедленно что-то предпринять, чтобы поставить того на место.

— Герман Владленович, — обратился он к Володину, — а вы не можете мне сказать, что там? Хотя бы в двух словах.

— Ты куда-то торопишься? — спросил тот удивлённо.

— Нет.

— Ну так подождём, тогда, остальных.

Наконец, Гончарук и Белов прибыли.

— Вот теперь, товарищи, можно и начинать, — открыл совещание Володин, многозначительно взглянув на Самедова.

— Разрешите, я? — первым взял слово Гончарук. — Хочу обратить внимание собравшихся на отсутствие реального вклада в общее дело товарища Самедова. Считаю, что его процент должен быть радикально уменьшен.

— Что? — подскочил тот. — С какого? Вы что, сговорились все, что ли?

— Сядь! — рявкнул на него Володин. — А в чем Гончарук не прав? Чем ты занимаешься? Расскажи нам, пожалуйста. Раньше, хоть, твой Прожектор что-то отрабатывал. А сейчас от тебя вообще нулевая отдача.

— Поддерживаю, — заявил Белов, с неприязнью посмотрев на Самедова.

Он уже хотел послать всех и уйти, хлопнув дверью, но с трудом сдержался, вспомнив, что его увольняют из МГУ. Подойдя к окну, он постарался успокоиться, сейчас нельзя рубить сгоряча. С большим трудом, но ему удалось взять себя в руки.

— Меня в ректорат сегодня вызывали, — повернулся он к собравшимся. — Предложили уволиться по собственному.

— Так… — протянул озадаченный Володин. А Гончарук и Белов так хмыкнули, едва сдерживая улыбки, что Самедов почувствовал острое желание врезать им обоим по мордам.

— В общем, так, — задумчиво сказал Володин. — Твои пятнадцать процентов совершенно не соответствуют твоему вкладу. Скандал за скандалом… Из МГУ уже просят на выход — вот до чего уже дошло. Так что, если тебе нужна помощь, то с этого дня — пять, ты понял? Твои пять процентов. Насчёт увольнения… Торгуйся с ними. Пусть переводят тебя куда-нибудь, а не увольняют.

— Куда? — спросил, глядя на него исподлобья, Самедов.

— Надо подумать, кого озадачить твоим вопросом… Я дам тебе знать. Всё. Совещание окончено.

Самедов взял свой портфель и вышел из кабинета второго секретаря на ватных ногах, даже не обратив внимание, что остальные не спешат расходиться.

Спорить с ними из-за процентов сейчас никак нельзя. Иначе помощи с переводом не видать, — стягивая волю в кулак, подумал он. Но сил держаться больше не было. — Поеду к Регинке, — решил он. — Зря я, что ли, квартиру ей снял. Надо по дороге водочки купить.

Москва. Гагаринский райком. Кабинет второго секретаря райкома КПСС.

— Да-аа, не было печали, — проговорил Володин, когда Самедов ушёл.

— Сам виноват, — рубанул Гончарук. — Надо было хоть видимость работы в МГУ создавать. Расслабился…

— Видимость-то он создавал, — ответил ему Белов. — Только недавно я сам лично устраивал ему рейд «Комсомольского прожектора» на обувную фабрику. Совсем обленился, даже такую мелочь сам не способен организовать.

— В самом деле? — удивлённо поднял брови Володин, а потом произнёс задумчиво: — У него конфликт вышел с одним из родителей его прожектористки из министерства автодорог, он ждал от него подляны. Похоже, это оттуда ветер и дует. Со связями, папашу, похоже, зацепил… Причем проблему создал сам, на пустом месте.

— И что делать будем? — спросил Гончарук.

— Перевод ему надо куда-то устраивать, — ответил Володин. — Так, чтобы пользу мог приносить. А то как был балласт, так и останется. Может, для нас это и лучший расклад.