Рано или поздно - Адлер Элизабет - Страница 7

Прозябание за письменным столом Дэну решительно не подходило. Одно дело — работать детективом Управления полиции Нью-Йорка, очищать город от преступников, и совсем другое — быть клерком. Вот почему Дэн Кэссиди принял решение подать в отставку. Завтра он улетает в Калифорнию, чтобы вступить во владение небольшой винодельней, расположенной недалеко от города его детства и юности.

Дэн говорил себе: «Довольно с меня убийств и увечий. Насмотрелся я на них по гроб жизни. Не пора ли переменить обстановку?»

А тут еще умер отец, и Дэн решил купить виноградник. Решение пришло случайно, когда однажды он вернулся мыслями к своему детству. Бывало, он спохватывался и думал, что идея с винодельней обречена на провал, но проходили дни, и ему начинало казаться, будто идея отнюдь не плоха. Дэн вспоминал, какой он сообразительный, и надеялся, что, приложив усилия, время и деньги — все, что у него осталось — будет однажды вознагражден большим успехом.

Правда, он так и не удосужился съездить на виноградник. Просто, наткнувшись в Интернете на объявление о продаже участка, вспомнил места, где вырос. И пошло-поехало. Да и полным профаном он все же не был. За год до окончания колледжа Дэн Кэссиди добывал деньги на обучение, трудясь летом на винограднике в долине Напа. Ему приходилось выполнять все работы, включая самые тяжелые, полевые. Он участвовал в сборе урожая, давил виноград. Удалось поработать и в цехе розлива. Это было интересно. Он постоянно крутился возле винодела, наблюдая за процессом получения вина. В общем, приобрел кое-какой опыт. Дэн, например, знал, что внезапно нагрянувшие заморозки, если не предпринять решительных действий, могут уничтожить урожай за одну ночь. Виноградины помутнеют, и пиши пропало. Он видел больной виноград, увядший, сморщенный, превратившийся в пупырышки. Понимал значение орошения. И самое главное, он узнал, насколько винодел зависит от погоды. Добрый урожай обеспечивается крепкой лозой и хорошей погодой. И то и другое равноценно. Оставалось только надеяться, что он сможет со всеми трудностями справиться.

На фотографиях его залитый солнцем виноградник выглядел просто замечательно. Он занимал склоны холмов, вершины которых поросли дубом и тенистыми эвкалиптами. Правда, лозы выглядели несколько голыми, но это Дэна не смущало. Небольшой деревянный дом, как и положено, опоясывала просторная веранда, неподалеку располагался амбар, в котором, собственно, и размещалась винодельня, имелась глинобитная конюшня в испанском стиле. Двор и все прочее выглядели так живописно, что он мгновенно влюбился в эти места. Кроме того, стоила усадьба довольно дешево. Ему сказали, что он делает очень выгодную покупку. Дэн прикинул: деньги, унаследованные от отца, его собственные сбережения плюс пенсия по инвалидности, ну что ж, он сможет потянуть. Лишь бы действительность оказалась столь же великолепной, как и фотографии.

Тяжело вздохнув, почти сожалея о содеянном, Дэн поплелся на рабочее место. Через минуту появился Пятовски и объявил, что в переулке, неподалеку от Таймс-сквер, в мусорном контейнере обнаружено полусгоревшее женское тело. Почувствовав прилив адреналина, Дэн начал собираться.

— Представляешь, а ведь я выезжаю с тобой в последний раз, — сказал он.

Пятовски взглянул на него искоса:

— Не зарекайся, дружище. Мне кажется, не усидишь ты в захолустье. Никак не сможешь. Вот у тебя сегодня прощальный банкет, а все равно, признайся, ведь тянет выехать на происшествие. Верно? Спорим, через три месяца вернешься?

— Ставлю пять к одному! — крикнул кто-то из ребят, перекрывая общий смех.

Белокожее лицо Пита расплылось в дружелюбной улыбке. Кабы такого рода споры не были запрещены, он бы предложил большую ставку.

Дэн был высокого роста, но по сравнению с ним Пятовски казался гигантом. Сорокадвухлетний белокурый великан. Правда, волосы изрядно поредели и тщательно зачесаны набок. Выражение голубых глаз обманчиво мягкое. Дэн знал, что взгляд Пита в одно мгновение может стать острым как бритва. Такая у них работа. Он был хорошим детективом и прекрасным другом. Он спас Дэну жизнь, и Дэн ему обязан до конца своих дней.

Они вылезли из машины и почувствовали тошнотворный запах обугленной плоти. Любая смерть выглядит несимпатичной, особенно насильственная, но при виде такой их просто замутило. Пламя не смогло уничтожить крест, глубоко вырезанный на лбу несчастной женщины. Почерневшие края раны топорщились, как страницы замусоленной книги. В глазах застыл ужас. Дэн догадался, что в момент смерти взгляд был обращен на убийцу.

Следом за ними прибыл медицинский эксперт и сразу склонился над смердящим мусорным контейнером. Занялся привычным делом. Не позавидуешь его работе. Впрочем, и служба Дэна была не лучше, поэтому он с удовольствием напомнил себе, что завтра его ждут солнце, голубое небо и свежий, загородный воздух.

— Уверен, убил ее не нож, — произнес медэксперт. — И не огонь. Она задушена. Руками. Все остальные увечья возникли после смерти, огонь разведен, чтобы уничтожить улики.

К их неудовольствию, огню помогла и вода из пожарных шлангов. Примет, которые могли бы навести а след убийцы, не осталось никаких.

— Кто бы ни был этот подонок, ему повезло, — сказал Пятовски, обращаясь к Дэну. — Почему он вырезал у нее на лбу крест? Сразу видно, шизик. Но какого типа? Один из фанатов «Нью эйдж»,[1] где превосходно пообедал (жаренное на гриле филе морского окуня, салат) и немного выпил, чтобы отметить событие минувшей ночи.

Притворившись, что внимательно читает «Уолл-стрит джорнал», он осматривал посетителей, лениво размышляя над тем, каким образом мог бы изменить жизнь любого тяжеловеса в европейском костюме и шелковом галстуке из фешенебельного магазина «Гермес». Единственное, что требуется, — выяснить домашний адрес. Самое лучшее — загородный дом, а?.. Выбрать момент, когда жена одна… Не так сложно, верно? Например, вон тот, что напротив. С женой-блондинкой, этакой призовой кобылой, вполовину моложе его. Бриллианты, «Шанель»… Бак изучал ее, сидя с полузакрытыми глазами, представляя, каково поиметь вот такую женщину, срывать с нее дорогие одежды, вырывать из ушей бриллиантовые серьги… А она кричит, умоляет…

Женщина, похоже, почувствовала жар его взгляда и оглянулась. На секунду их взгляды встретились, ее зрачки тревожно расширились. Она застыла, сказала что-то мужу, и тот недовольно обернулся.

Бак как ни в чем не бывало расплатился по счету, добавил щедрые чаевые и покинул ресторан.

На Мэдисон-авеню он остановился у витрины магазина «Барни», немного подумал и направился в отдел мужской одежды, где приобрел кое-что для Калифорнии. Пара легких итальянских костюмов, брюки, несколько интересных галстуков, шорты, футболки, нижнее белье и носки.

Прикупив чуть позднее три пары новых мокасин, Бак обнаружил, что изрядно поистратился. Но это его не обеспокоило. Ничего, скоро денег будет очень много.

Следуя дальше, он зашел в галантерею, взял пару кожаных чемоданов и сложил в них покупки.

— Торопитесь покинуть город, а? — улыбнулся продавец. — Подальше от жены?

Бак устремил на него ледяной взгляд, и молодой человек поспешно ретировался:

— Шутка, приятель, всего лишь шутка.

Бак подхватил чемоданы и вышел из магазина. К кромке тротуара подъехало такси, его остановила элегантно одетая женщина. Оттолкнув ее локтем, Бак протиснулся в машину.

— Боже, — взорвалась дама, — я думала, видела в Нью-Йорке все, но это уже слишком…

— Обольщаетесь, леди. Вы еще ничего не видели. — Бак осклабился и захлопнул дверцу. — Пенсильванский вокзал.

Поезд отходил в шесть тридцать, у Бака оставалось время зайти в бар и немного выпить. Когда же наконец он занял свое место и состав тронулся, Бак почувствовал себя школьником на каникулах. Наконец-то он едет в Лос-Анджелес.

Выпив еще, он предался размышлениям о матери и их совместной жизни.

Глава 10

Бак вырос в северной Калифорнии в небольшом городке неподалеку от Санта-Круз и был известен как маменькин сынок. Они жили в чистом викторианском домике, выкрашенном в светло-желтый цвет с позолотой.