Бояться поздно - Идиатуллин Шамиль - Страница 8

Они долбанутые на всю голову, подумала Аля возмущенно. Мало того что перебили всех игроков до начала игры, так еще и землетрясение устроили.

Аля поспешно прошла к следующей двери и толкнула ее.

У Марка тоже одна нога была вытянута, другая согнута и прижата к животу вместе с руками, только он не лежал, а сидел у стены между кроватью и шкафом. В лунном свете лицо казалось почти черным. Марк наверняка отпустил бы по этому поводу неуместную шутку. А может, и отпускает сейчас в своей версии игры — по моему, например, поводу, подумала Аля и резко обернулась.

Тинатин и Карим не двигались. Больше в коридоре и на лестничной площадке не было никого.

Аля поправила наушники, пытаясь сообразить, не был ли донесшийся со спины шум просто глюком звуковой карты или мембран.

По потолку над лестницей мазнула смутная тень, и тут же коридор качнулся, а в ушах зашуршало. Шорох шел из-под ног. Аля попыталась оглядеться, но коридор взлетел, отвалился в сторону, шумно переворачиваясь, покачал темным дощатым потолком, занявшим место светлого дощатого пола, и замер.

Аля подергала мышкой. Картинка плавно сменилась, как будто оператор поднял камеру, лежавшую на полу объективом вверх, поднес ее к голове и умело развернул.

На полу в коридоре лежала Аля — точно такая же, как в жизни, только с синим в бурых пятнах лицом и точно в той же позе, что Алина: скорчившись, руки и колено у живота, левая нога вытянута. Она, видимо, съехала по стене, в которую так и упиралась плечом и боком.

— И дальше что? — возмущенно спросила Аля, отмахиваясь от неуместного острого запаха горелых спичек.

На экране набухли и лениво закачались, будто на волнах, красные буквы «Вы мертвы».

Сами вы, подумала Аля злобно и задохнулась от острой боли в животе и горле.

3. Ты прикалываешься?

Аля вздрогнула и отпрянула от экрана так, что ноутбук, хлопнув, съехал с колен и повис на проводе наушников. Она подхватила ноут и испуганно огляделась, сглатывая.

Режущая боль прошла сразу, будто нож выдернули — и следа не осталось. Секунду назад живот и горло раздирало так, что невозможно крикнуть, и — опа, кричать повода нет.

Ультразвук, может, какой-нибудь, подумала Аля, постепенно успокаиваясь. Никто не оглядывался на нее испуганно или гневно, не прижимал наушники, чтобы избавиться от помех, и вообще не шевелился. Сумрак будто придавил одеялом серой ваты гостиную, людей в ней и даже свет ламп, ставший тусклым и рассеянным. И пахло не горелыми спичками, а скорее шашлыком и загородным домом.

После боли в животе и горле осталась все-таки некоторая закостенелость, как от долгого напряжения. Засиделась в неудобной позе, поняла Аля и принялась подыскивать более удобную, неодобрительно поглядывая на экран. Там так и колыхалась дурная надпись. Иных надписей, подсказок и ключей не было.

Расчудесная игра, зашибись просто.

Ноги тоже затекли, между прочим. Попытка быть энергичной, но тихой чуть не свалила на пол ноутбук, следом саму Алю. Она ругнулась, повозилась и замерла.

В проеме двери, ведущей к лестнице, что-то шевельнулось.

Сердце взвизгнуло в режиме кофемолки на малых оборотах. Аля медленно, не поворачивая головы, повела глазами к светлому пятну. К иссиня-белому лицу, которое дернется сейчас в последний раз, чтобы замереть — и превратить дебильную игру в кошмар из жизни.

От невозможности терпеть это Аля поспешно вдохнула. Выдохнуть беззвучно на сей раз уже точно не получилось бы. И тут светлое пятно дернулось еще раз и неторопливо двинулось сквозь комнату, дергаясь снова и снова темными краешками. Хвостом и кончиками ушей.

— Гадина ты блондинистая, — проныла Аля довольно громко.

И задышала часто и не тише, чем ныла.

Никто на нее не обратил внимания. Алиса, Марк и Тинатин так и пялились в экраны, не отвлекаясь ни на посторонние звуки, ни на кошку, которая вплотную подошла к Марку и повела мордой, будто принюхиваясь.

На фигню отвлекаюсь, а народ, небось, уже на уровень босса вышел, подумала Аля сердито и ткнула кнопку Esc. Картинка на экране подпрыгнула и сменилась заставкой со знакомым уже уведомлением о служебном характере демонстрируемой программы. Кошка подпрыгнула, кажется, абсолютно одновременно с картинкой и направилась к Тинатин, поигрывая хвостом, как тигр из зоопарка. Аля, пытаясь вернуться в игру, краем глаза отметила, что и возле дальнего кресла кошка будто порисовала в воздухе носом и потопала к Алисе.

Везет тебе, что у Алисы аллергия на кошек, рассеянно подумала Аля. Хотя она может, как и со Свеном, наплевать на чихание и чесотку: заметит, схватит и примется душить в объятиях, как бы ни была занята игрой, решающими уликами и близостью к победе. Самой Але вернуться в игру не удавалось: заставка раз за разом сменялась анимированным пролетом камеры по неприятно знакомому коридору и тут же возвращалась.

— А, ты здесь, — неприветливо сказала Аля розовому носу, тем же манером качавшемуся уже рядом с ее креслом.

Алиса, значит, решила поберечься. Или игра такая интересная, что отвлечься невозможно. Везет же некоторым. А у нас теперь курсор залип.

— Да что ж такое, — пробормотала Аля, дернув мышкой.

И кошка метнулась в сторону двери, дробно простучав когтями. Должны ли кошки бояться компьютерных мышек, подумала Аля, невольно провожая ее глазами. На полпути глаза зацепились за другое движение.

Отвлекся все-таки, подумала Аля со странным неудовольствием, перетекающим в испуг. Марк, растопырившийся на стуле, нескладно собирался и избочивался, будто пытаясь всем телом поспеть за истеричной кошкой. Будто истеричная кошка была ездовым псом, а Марк — санями, тронувшимися по твердому насту.

Марк громко рухнул со стула и застыл, как упавшая статуя. Как неживой.

Аля вскочила, уронив все-таки ноутбук на пол и даже не подумав оценить степень ущерба. Она не могла оторвать глаз от Марка. Тот полулежал спиной в стену с подтянутой к животу ногой. В до жути знакомой позе лежал.

Ну да, ему же в игре ее показали на чьем-то примере, старательно подумала Аля и спросила:

— Марк, ты прикалываешься?

Хотела утомленно, а вышло тоненько и испуганно.

Марк не ответил.

Аля сделала шаг к нему и снова застыла. Поодаль захрипела в своем кресле Тинатин, медленно и мучительно ведя одно колено к подбородку, а другое в сторону.

— Тинатин… — то ли крикнула, то ли прошептала Аля.

Ноутбук Алисы с хлопком упал на пол. Алиса быстро выгнулась, будто пытаясь встать на мостик прямо из уютненькой позы, и тут же принялась скукоживаться, подхватывая себя обеими руками под колено, которое тянула к груди.

Светильник рядом с диваном как будто стал ярче, и Аля заметила, что глаза у Алисы закатились так, что между веками светится белая полоска, зато лицо, наоборот, неровно темное.

Синее с бурыми пятнами, наверное, догадалась Аля, пытаясь всмотреться как следует. Но всмотреться не получалось: перед глазами поехали, ускоряясь, близкие доски пола, далекие — стены и совсем плохо различимые — потолка. Запах горелых спичек шибанул в нос и почему-то в глаза, как с размаху, и боль в животе и горле взорвалась по-настоящему.

4. Это было

— Аль, подъем, подъезжаем.

Аля выдиралась из сна, как из битумной лужи, которая неохотно отпускала рукав только для того, чтобы ухватить колено. Хват был цепким и омерзительно теплым, и хуже него было только понимание: это уже было, много раз, и дальше будет только это: бесконечное спасение одной конечности ценой потери трех. Я не могу так больше, отчаянно подумала Аля, дергая прилипшим плечом. Но оно прилипло намертво и теперь втягивалось в твердый мрак, который чуть постукивал, издевательски подбадривая, что ли, как перед уколом.

— Аль, ну давай-давай, времени нет, — сказала Алиса и перешла от похлопывания к бережному потряхиванию.

Аля вскинулась, прижимаясь спиной к спинке кресла, прочной, прохладной и не слишком твердой, и несколько секунд слепо пялилась перед собой, чтобы продышаться и чтобы наверняка перейти сюда, в яркий день, в электричку, в круг живых людей — оттуда. Из сна. Из игры. Из… Короче, оттуда, куда она больше не вернется. Сны, к счастью, не повторяются — разве что по болезни. А Аля болела редко.