Ветер Приключений (СИ) - "Ascaton" - Страница 46

– Кто бы мог подумать, что в следующий раз мы встретимся на поле боя в таких обстоятельствах, да, Гродгар? – обратился к нему старый… знакомый, засевший в теле Наследника.

– Аэлар. Значит, я не ошибся. Ну, ты всегда был чуть лучше остальных эльфов, но да, все равно удивительно. Но вынужден признать, меня напрягает твой выбор тела.

– Средний некромант не смог бы вместить мою душу. Ты это знаешь.

– Знаю. А еще знаю то, что твой город не готов столкнуться с последствиями гибели этого юноши.

– Можешь не пояснять.

Мечи из энергии начали возникать все чаще и чаще, и не всегда даже богоборческое оружие разрушало их без следа. Аватара и правда успела стать очень сильной. Пугало и то, что ее вместилище не спешило разрушаться, а такое было редкостью. Капитан стал единственным, кто не побоялся вступить с воплощением войны в ближний бой. Монстр, все лившийся в тело хрупкой девочки, дал более чем достойный отпор ветерану Великой Войны. Так что на какое-то время разговор прервался. Ситуация очевидно была паскудной. Не будь тут аватары богини, и ресурсов Ярости спокойно хватило на то, чтобы выбить эльфов из Ауразиона. Но история не терпит сослагательного наклонения. Надо было найти способ выбить божественного паразита из реальности, и капитан Ярости отчаянно думал как. Тогда вопрос о победе стоять не будет, даже реши остроухие принести в жертву свое чудо-деревце.. Однако кое-кто нашел решение этой задачки раньше. В момент, когда рисунок боя вновь свел его с Аэларом, тот заговорил с ним.

– Ты ведь понимаешь, что шансов у нас в нынешней форме немного, а удерживать ее до прибытия Велора мы не сможем?

– Да, – не было смысла городить лишние словеса.

– Хорошо. А я понимаю, что ты тут за этим мальчиком. Гидеоном. Ведь так?

Древний мертвец кивнул, параллельно взмахом черного клинка разрубая на лету пущенные в них с двух сторон заклятия. Что-то из святой магии и явно имеющее стойкий привкус огненных чар высокого ранга.

– В таком случае прости меня, если сможешь, лови тушку, когда мы закончим, и, если будет возможно… позаботься о моей внучке, – прежде чем имперец успел что-либо ответить, архимаг уже вскинул посох и прокричал. – Пламенный цирк!

Разорвав пространство, он переместился в упор к аватаре и коснулся ее спины ладонью. Вспышка света ослепила сражавшихся, а на том месте, где только что были воплощение богини мечей, и эльфийский архимаг пылал, сплетенный из языков пламени шатер. Взгляд мертвеца упал на четырех оставшихся на свободе эльфов. Двое были уже изрядно потрепаны, а еще два эльфа присоединились к веселью не многим раньше него самого. Что ж, тут пока еще было кого убивать. И пусть у этого пройдохи получится.

*****

Анариэль снился кошмар. Снился он уже очень давно, и она никак не могла проснуться. Девушка билась в золотых цепях, и раз за разом она проживала мгновения своей жизни и так уж получилось, что шли они от лучших к худшим.

Вот она делает первые шаги под куполом, принадлежащего прадеду цирка. Мир полон красок, цветов звуков и запахов. Они циркачи, и их плавучий цирк постоянно курсировал между бессчетными островами Домгандэйта, нигде не задерживаясь дольше недели. Труппа напоминает одну большую дружную семью. Вот же они все! Разнояйцевые близнецы, дрессировавшие зверей Улиша и Умберт. Они смуглые и низкорослые по сравнению с другими взрослыми, а их руки почти всегда пахнут целебными травами. Слишком опасно порой приручать зверей, особенно осененных маной. Всегда где-то рядом оказывается однорукий Юларейн. Огромный и могучий как медведь, он воин высокой ступени, выбравший бросить войну и развлекающий людей поднятием невероятных тяжестей. За ним всегда следует стойкий шлейф из запаха стали и травяного масла. Хитрый и верткий Лим, сам он называет себя бардом, но скорее правильнее назвать его артистом широкого профиля. Тоже воин, пусть и не такой сильный как Юл, но никогда не расстававшийся со своей шпагой. Прадедушка и прабабушка, хозяева цирка и акробаты, как и они с мамой. Все как на подбор высокие худые с волосами цвета свежей пшеницы. Бабушка, мягкая и добрая… как белое-белое облако в ясный солнечный день. А также два десятка других членов их большой семьи.

Темнота. И вот она в ужасе прячется за клетками небесных тигров. Цирк горит, и Анариэль знает, что это из-за нее, знает, почему все эти годы они провели в дороге. Знает, кто гонится за ними и ничего не может сделать. Циркачи отнюдь не беззащитны, годы странствий научили их защищать себя и свое имущество. Раненым зверем ревет Юларейн, ударами своей булавы разрывающий в клочья тела противников. Буквально в несколько метрах от нее Лим танцует со шпагой в руках, отбиваясь от наседающих врагов. Подконтрольные близнецам звери помогают держать периметр. Но нападавших было слишком много. Обезглавленные тела прадедушки прабабушки упали на землю прямо перед Анариэль, а звереватого вида эльф, торс которого был сплошным слоем покрыт шрамами и татуировками, тащил к ней за волосы ее мать. Тьма.

Свет… Как давно она не видела света? Она уже даже не могла понять, сколько времени прошло с момента их пленения. Дни, недели и месяцы в полумраке каких-то катакомб или корабельных трюмов. Сначала их долго перевозили с места на место, прежде чем на много лет оказаться в подземельях храма Богини Мечей – Лианорнии. Там из нее пытались сделать образцовую послушницу, но ту, кто с детства учился перебарывать свои страхи, не так-то легко сломать. Так что рано или поздно каждый новый «дрессировщик» просто скатывался до тупого насилия. После чего быстро исчезал… Она нужна была своим пленителям живой. Так продолжалось пока однажды в ее комнату-камеру не зашел эльф, старый настолько, что она даже не могла себе представить, что кто-то из ее народа может быть настолько стар.

Анариэль так и не узнала, кем он был. Слепой, сморщенный, ссутулившийся, без капли маны внутри старик походил на насмешку, карикатуру на все, чем так кичились ее сородичи. Впрочем, так казалось до момента, пока он не посмотрел на нее сквозь свои зашитые веки.

Старик подходит к ней вплотную. От него пахнет елью и можжевельником, а еще лесом. Старой, старой лесной чащобой, не видевшей ноги разумного уже тысячи лет. Он проводит своими шершавыми, грубыми, теплыми ладонями по ее рукам.

– Идеальный сосуд. Определенно. Давненько я не встречал подобного, – шепчет он своими бесцветными губами.

– Вас ослепили, дедушка? – зачем-то спрашивает она у него.

– Нет, деточка, – неожиданно лицо старика похожее на сморщенную восковую маску расплывается в теплой белозубой улыбе. – я сам от них отказался в свое время… ради счастья. И крепись. – договорив он разворачивается на каблуках и выходит из кельи.

– Благодарю… – служку в одеяниях старшего жреца он заставляет замолкнуть одним взглядом.

– Заткнись, – голос старика напоминает удар плетью. – я выполнил свою часть давнего долга, нашел для вас идеальный сосуд и больше не желаю видеть никого из вашей братии. И передай остальным, следующий, кто явится к моему порогу без приглашения… Будет жить вечно, но пожалеет об этом, став вечным напоминанием, о том, что случается с теми, кто сомневается в крепости моих слов. – от него во все стороны пахнуло совершенно новым запахом. Тем, что прячется в глубине той самой чащобы. Прелый сладковатый аромат гниения, разложения, смерти.

Темнота.

Ей редко дают видеться с мамой, последним близким для Анариэль разумным, но почему-то их вытащили и вместе куда-то повезли. Они сидели в одной клетке глубоко в трюме корабля. Мама обнимала ее, и они говорили. За все те годы, что провели в разлуке. Минуты полусна, проводимые под убаюкивающее материнское пение, давали девочке, ставшей уже девушкой, иллюзию того, что они все еще путешествуют на их плавучем цирке. Но даже такое извращенное счастье не продлилось долго. Их разлучили. Опять. Несколько дней ее держали в полном одиночестве, чтобы в итоге вывести под сень мэллорна, дерева о котором она слышала только в сказках. На горизонте пылал целый город… А потом небольшая ритуальная площадка. Камлания жрецов. Приближающееся лицо неизвестной женщины. И темнота.