Безудержная любовь (ЛП) - Харлоу Мелани - Страница 27

Свет в квартире над гаражом был выключен, и я предположил, что Вероника уже легла спать, поэтому меня удивило, когда я услышал, как закрылась задняя дверь в дом. Я поднял глаза и увидел, что она идет к гаражу, неся на бедре корзину для белья. Она помахала мне рукой.

Я поднял руку и, прежде чем смог остановить себя, поднял пиво, которое только что открыл. — Хочешь?

Она заколебалась, оглядываясь на дом.

— Все в порядке. С ними все в порядке. Вообще-то у меня здесь до сих пор есть радионяня на те вечера, когда я захочу поработать допоздна.

— О… Тогда ладно. — она вошла в гараж, и я взглянул на ее босые ноги.

— Но тебе, наверное, стоит обуться. Я не подметал несколько дней и не хочу, чтобы ты получила занозу, или наступила на гвоздь, или что-нибудь еще.

— Моя обувь наверху. — она посмотрела на корзину для белья. — Я как раз собиралась сложить белье.

— Ты можешь сложить его здесь, если хочешь. — я указал на рабочий стол. — Я могу положить на это чистую тряпку.

— Ох. Хорошо. — она поставила корзину с бельем на пол. — Тогда я сейчас вернусь.

Я смотрел, как она выходит из гаража на цыпочках, осторожно ступая, и слышал, как она поднимается по лестнице. Когда она ушла, я накрыл рабочий стол чистой тряпкой, затем поставил на неё корзину для белья. Я не мог удержаться, чтобы не заглянуть в беспорядок одежды — сверху было ее белое платье, и я увидел кусочки кружева и атласа, от которых моя кровь забурлила быстрее.

Когда я снова услышал ее шаги на лестнице, я попятился, чтобы меня не застукали за тем, что я пялюсь на ее трусики, как придурок. Я подошел к холодильнику и взял ей пива.

Она появилась в шлепанцах. — Можно войти?

— Можно. — я протянул ей бутылку. — Держи.

Она чокнулась со мной. — За твое здоровье.

Я наблюдал, как она поднесла бутылку к губам, и увидел, как дернулось ее горло, когда она сглотнула. Черт возьми, здесь было жарко.

— Спасибо, — сказала она, заметив скатерть на столе, куда я поставил ее корзину для белья. Она сделала еще глоток, поставила пиво и начала вытаскивать вещи и складывать их. — Итак, ты много успел сделать сегодня?

— Да. — я прислонился спиной к своему рабочему столу и попытался не замечать, что представляла собой каждая деталь, что она складывала — бюстгальтеры, трусики, маленькие майки, белую футболку, которая была на ней в ночь нашего поцелуя. — Еще раз спасибо, что отработала дополнительные часы. Я заплачу тебе за них.

Она улыбнулась. — Не за что.

— Итак, как прошли твои первые две недели в качестве няни?

— Отлично. Дети такие веселые. И этот город восхитительный. — она сморщила лицо. — Извини за еду. Я поработаю над этим.

— Все в порядке.

— Я работала в куче баров и ресторанов, но просто никогда не училась готовить. И моя мама никогда не учила меня.

— Нет?

Она покачала головой. — Я думаю, это был также бунт против ее матери, которая в основном жила на кухне. Очень традиционные представления о том, где место женщине и все такое. Они никогда не ладили.

Я подлил себе пива. Рядом с ней было легко хранить молчание — эта женщина была разговорчивой.

— Они были такими разными, понимаешь? Моя бабушка была полностью услужливой и покорной моему дедушке. Моя мать была независимой и дерзкой. Всегда нарушала правила. — она сложила пару шорт пополам. — И я была ее дочерью до мозга костей. Вот почему я не могу поверить, что позволила Нилу сделать то, что он сделал.

Я сделал еще пару холодных глотков.

— Боже, я скучаю по ней. — она немного помолчала, глядя на одежду в корзине. — Какой была твоя мама?

— Она была строгой. Ей приходилось быть такой, с четырьмя буйными сыновьями. Она была так полна решимости научить нас хорошим манерам, а мы были похожи на стаю диких животных, всегда желающих разорвать друг друга на части. — я рассмеялся. — Иногда она просто сдавалась, ставила таймер и позволяла нам с Ксандером драться на заднем дворе в течение трех минут.

Вероника улыбнулась. — Как в боксерском раунде?

— Точно.

— Так кто же побеждал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я бросил на нее неприязненный взгляд. — Конечно же я.

Ее улыбка стала шире. — Конечно.

— Тогда ей приходилось слушать, как мы выли от боли, пока она мыла нас, и она говорила, что это наши собственные чертовы ошибки и мы никогда ничему не научимся.

Она сложила пару шорт. — Я чувствую, что она в чем-то была права.

— Но она была веселой и общительной и всегда видела хорошее во всех.

— Как она выглядела?

— Сильно похожей с Мейбл. Темные волосы. Голубые глаза. Громкий смех, широкая улыбка. — дождь начался снова, барабаня по крыше гаража.

Вероника улыбнулась и взяла свое пиво. — Они с твоим отцом ладили?

Я кивнул. — Они всегда утверждали, что это была любовь с первого взгляда. На их первом свидании он сказал ей, что собирается жениться на ней. И так и сделал. Шесть месяцев спустя.

— Правда? — ее глаза расширились. — Это невероятно.

— Или безумно.

— И он больше ни с кем не встречался? Я имею в виду, после того, как она ушла?

— Нет. — я слышал его голос в своей голове. — Он всегда говорил: “Это случается только один раз”.

Медленно кивнув, Вероника сложила свою одежду аккуратными стопками в корзине, затем взобралась на край стола и села прямо напротив меня. — А как насчет тебя? Ты когда-нибудь был влюблен?

— Не-а. — я поддел этикетку бутылки ногтем большого пальца. — У меня было несколько подружек до рождения близнецов. Но никогда ничего серьезного.

— Ты один из тех парней, которые не проявляют чувств?

Я нахмурился. — Ты говоришь как моя сестра. Это не значит, что я “не проявляю чувств”. У меня их много. Я просто думаю, что определенные эмоции отчасти бессмысленны. То, что человек делает, важнее того, что он чувствует.

Она свела лодыжки вместе и уставилась на свои ступни. — На самом деле, я тоже никогда не была влюблена.

— Даже в твоего бывшего?

— Нет. — покраснев, она покачала головой. — И он не был влюблен в меня. Мы не должны были жениться.

— Хорошо, что ты этого не сделала.

Она отхлебнула пива. — Ты думал о том, чтобы жениться на маме близнецов?

Я покачал головой. — Первое, что она сказала мне после: “Я беременна”, было — “У меня будет ребенок, но я не собираюсь его оставлять”. Так что не было причин рассматривать это.

— И с тех пор вы были одиноки?

— С тех пор я не в отношениях. Мне нравится моя независимость.

— Тебе не бывает одиноко?

— Никогда, — солгал я.

Она кивнула. — Мне тоже нравится моя независимость, но я думаю, что приятно делиться вещами с кем-то. Одна из причин, по которой мне нравилось быть Rockette, заключалась в том, что мы были как семья. Я не должна была позволять Нилу уговаривать меня уволиться.

— Почему он хотел, чтобы ты уволилась?

— Он не думал, что это подходящая работа для жены Вандерхофа, — она заключила его имя в воздушные кавычки и сморщила нос. — Наверное, что-то из этого сказала его мать.

Я хмыкнул. — Каждый раз, когда я слышу что-то об этом парне, то презираю его все больше.

Она усмехнулась. — Очень жаль, что тебя не было на свадьбе. Тебе бы понравилось шоу.

— Могу представить это довольно живо. Я слышал эту историю достаточно много раз.

— От детей?

Я пожал плечами. — Это маленький городок.

У нее отвисла челюсть. — Ты хочешь сказать, что люди говорят обо мне?

— Разумеется. — развеселившись, я скрестил руки на груди. — Я удивлен, что “Харбор Газет” до сих пор не вызвала тебя на интервью.

— О нет! — она хлопнула себя рукой по лбу. — Это так неловко.

— Почему? Ты поставила мудака на место. Он не может просто ходить и обращаться с людьми как с дерьмом и ожидать, что никто не будет возражать.

— Я знаю, но… — ее щеки порозовели еще сильнее. — Я просто не хочу, чтобы у людей было такое первое впечатление обо мне. Я дружелюбный человек. У меня хорошие манеры. Я хорошая девочка.