Злодеи поневоле - Форвард Ив - Страница 22

— Ах, я иногда увлекаюсь. Вы сказали, что отыскали разведчика, Фенвик? Прошу вас, приведите его, я хочу встретиться с ним и объяснить ему задание.

— Э-э… да, конечно. — Фенвик запнулся. — Только сначала я вам немного о нем расскажу. Он хочет стать менестрелем, но только начал свою карьеру…

— Менестрелем, вот как? — Миззамир задумался. — Надеюсь, не бардом?

— Нет-нет, — поспешно успокоил его Фенвик.

Вопрос с бардами был непростым. Во-первых, их таланты имели много общего с воровскими. Во-вторых, они состояли в союзе с друидами. После Победы многие барды исчезли, а тех, кто остался, убили — просто на всякий случай. Их место заняли более подходящие странствующие менестрели и сказители. Эти добрые люди не следовали древнему кодексу бардов и не имели их мистических способностей, зато с ними было спокойно.

— Нет, он хочет стать менестрелем, это точно. Он был рожден светлым, но не таким ярким, как вы или я, волшебник… Поэтому, если ваше волшебство скроет часть его добропорядочности, он сможет присоединиться к негодяям, не вызвав у них подозрений. Но я должен предупредить, что он крайне наивен во всем, что касается зла. Его зовут Робин. Сейчас я его приведу.

Он ушел, а через пару минут вернулся со словами:

— Первый маг Миззамир, позвольте представить вам подающего надежды менестреля, Робина из Эвенсдейла.

По плитам пола зацокали копыта. Миззамир приподнял бровь. Неужели принц позволил себе неуместную шутку впустить сюда верхового?

Но в этот момент в дверь вошел Робин, и все разъяснилось. Менестрель оказался кентавром — очень молодым, с очень большими и невинными глазами и светлой кожей. Отдавая дань человеческим приличиям, он носил одежду: белую рубашку с широкими рукавами и темно-синий жилет тройского покроя, перехваченный на человеческой талии кожаным ремнем. Коммотский кентавр, с удовлетворением отметил про себя волшебник. Коммотсы были единственной цивилизованной группой дикого, но добродушного народа, и отличались от своих мохнатых, любящих подвыпить собратьев высоким интеллектом и своеобразной утонченностью. Да и сложены они были поизящнее. Робин из Эвенсдейла держал в руках белую шляпу с плюмажем и явно был потрясен, оказавшись лицом к лицу с одним из великих волшебников. Его длинные волосы были серыми, под масть лошади, темно-серой в яблоках, с белыми чулками. Пышный хвост тоже был серый. При виде Миззамира кентавр моментально потупился и низко поклонился человеческой половиной, подогнув переднюю ногу. Миззамир улыбнулся:

— Встаньте, Робин. Не надо бояться Так Фенвик сказал, что вам предстоит сделать?

Кентавр выпрямился, прядая серыми конскими ушами, расположенными почти на макушке.

— В общих чертах, ваше величие… — ответил он неровным, ломающимся тенорком.

— Ну что ж, я объясню. Люди, с которыми вам предстоит путешествовать, — это злобные, жестокие, бессердечные и во всех отношениях порочные существа. Они могут показаться вам умными, но на деле это не ум, а всего лишь хитрость. Они — злодеи, полная противоположность героям. Друзей у них нет, потому что они не в состоянии действовать сообща. Они живут в вечном страхе, что их предадут вчерашние сообщники, и враждуют друг с другом не меньше, чем со своими противниками. Они невероятно эгоистичны, требуют, чтобы остальные подвергались той же опасности, и при этом в любую минуту готовы бросить другого в беде. Даже сейчас, когда они могут выжить, только держась друг за друга, их жизнь состоит из сплошной ругани.

— Вы говорите так, словно слышали и видели их, — сказал кентавр, изумленно раскрыв глаза.

Миззамир с сожалением покачал головой:

— Двое из этих людей обладают способностями, которые мешают мне их наблюдать, — вот почему ваша помощь настолько важна. Время от времени мне удается кое-что разглядеть, но эти минуты коротки, а картина туманна. Но могу сказать, что всего через несколько часов после совместного побега из тюрьмы тот, которого мы считаем убийцей, пытался задушить своего спутника. Потом друидка столкнула в омут его самого. Потом она же нанесла убийце жестокий удар своим посохом. А злая колдунья — не представляю, как ей удалось остаться в живых, — угрожала убить всех троих, для устрашения взорвав дерево. Вместе с талантом друидки ее магия еще сильнее ухудшила возможность наблюдения. В конце концов оба мужчины, сговорившись, напали на колдунью и выбили ее из седла. Они заставили ее смириться, а потом двинулись дальше — и с этого момента их защитная магия остается необычайно сильной. Изображения настолько размыты, что я вообще оставил попытки за ними наблюдать. Я могу попробовать сейчас — но лишь для того, чтобы удостовериться, что они там, куда, по нашему мнению, направлялись. Если вообще удастся разглядеть хоть что-то… — с сомнением добавил он.

Волшебник вышел на середину комнаты и, встав в центре круга, выложенного из кремовых плиток, сделал магический жест. Посреди комнаты образовалось отверстие, из которого вырвался сноп ослепительно белого света, а потом медленно выросла чаша. По стенам загорелись тысячи маленьких радуг. Миззамир подошел к чаше и сделал знак кентавру приблизиться. Робин послушался, опасливо цокая копытами по мрамору, и стал смотреть, как волшебник водит руками над чашей, время от времени прикасаясь кончиками пальцев к многоцветным драгоценным камням, вделанным в край. В глубине сверкающих вод стало медленно возникать какое-то сгущение. Любопытство оказалось сильнее страха, и кентавр подошел еще ближе.

Но разглядеть ему ничего не удалось: изображение было слишком размытым. Миззамир раздраженно постучал пальцами по чаше, от чего по воде пошла рябь.

— Гм… Попытка окончилась неудачей… Когда мы видели их в последний раз, они направлялись к перевалу Гатрайта. Я перешлю вас туда, а вы попытайтесь их перехватить. — Он отошел от фонтана и хлопнул в ладоши. Свет погас, и чаша медленно опустилась в пол. — Будет опасно. Дикие силы добра, почувствовав истинную сущность этих людей, начнут защищаться. Жаль, если негодяи погибнут в одной из таких стычек, но вы постарайтесь не вмешиваться, потому что эти силы могут не опознать в вас одного из своих. И не надейтесь, что ваши спутники придут к вам на помощь в случае опасности. Если вы будете на краю гибели, они оставят вас погибать. Зло презирает слабость. И конечно, если они догадаются, что вы принадлежите Свету, то непременно убьют вас. — Миззамир сурово посмотрел на кентавра. — Так что будьте осторожны. Эти люди — воплощенная тьма и смерть, квинтэссенция низости, подлости и злодейства. Не обманитесь их кажущейся любезностью, непринужденностью и обычностью… Ибо они не менее смертоносны, чем перепончатокрылый демон из самых глубин ада: они стремятся только к тому, чтобы сеять страх, хаос, смерть, разрушения, войны и муки — везде, куда бы ни приходили.

Вид у кентавра был испуганный, но решительный.

— Я готов, Первый маг Миззамир. Что мне предстоит сделать — и как?

Волшебник улыбнулся:

— Я скажу Фенвику, чтобы вам приготовили все необходимое… Фенвик? Сэр Фенвик?

Кентавр и волшебник дружно начали осматриваться. Юный герой куда-то исчез.

— Гм, — фыркнул Миззамир. — Ну ничего, подождем минутку. Значит, так: вы назоветесь бродячим менестрелем, который хочет получше изучить свое ремесло и, конечно, запечатлеть в балладе приключения этого отряда: ведь в наше время герои так редко отправляются на подвиги… А потом…

Робин подался вперед и, насторожив уши, жадно ловил каждое слово.

3

Сэр Фенвик шагал по коридору. Волшебник стар — да, и мудр — безусловно, и добр — конечно, но у него мало опыта в том, что касается небольших отрядов злодеев. Миззамир — фигура могущественная, он действует издалека и не вступает в рукопашный бой, как это делает Фенвик. Отважное и вольное сердце героя подсказывало Фенвику, что нельзя отсиживаться в безопасности, когда негодяи рыщут на свободе. Опытный следопыт и охотник, он легко мог сказать, в каком сейчас положении злодеи. Их мало, они бегут, никому не доверяя, одуревшие от страха и безнадежности, словно раненые звери. И, как раненые звери, они в любую минуту способны обезуметь — как тот, что напал на Миззамира. Пока они в диких местах, это не страшно, но по другую сторону этой пустыни дремлют мирные города, не подозревая об опасности. При мысли о том, что произойдет, если они ворвутся в один из таких городов, Фенвик содрогнулся. У него не было выбора.