Лола Роза - Уилсон Жаклин - Страница 37

Мы свернули за угол и оказались перед той самой улиткой, что висела в школе, только огромной — больше, чем тетя Барбара.

— Коллаж! — сказала я.

— Ах вот как! Ты это знаешь! По-моему, ты со своим коллажем заткнула за пояс старика Матисса. И та картинка с едой, которую ты делала вчера вечером, мне тоже очень понравилась. Кстати о еде, я умираю с голоду. Пошли поищем какое-нибудь кафе.

Мы все заказали сосиски с пюре. Кендэл превратил свои сосиски в акул, а пюре в море, однако же все доел. Я тоже съела свои сосиски, а потом еще большой кусок клубничного торта. Но в автобусе по дороге в больницу меня начало мутить. Кендэл тоже притих. Тетя Барбара обняла нас обоих.

— А маме уже лучше? — спросил Кендэл.

— Будем надеяться, — ответила тетя Барбара. Но она не сказала просто "да".

Когда мы вошли в отделение, мама сидела высоко на подушках; волосы у нее были тщательно расчесаны, губы и щеки подкрашены, и вся она была розовая и хорошенькая, почти как раньше.

— Мама, тебе лучше! — сказал Кендэл.

— Да, меня завтра обещали выписать, — откликнулась мама.

— Отличные новости, Ник, — сказала тетя Барбара.

— Виктория, — поправила ее мама.

— Виктория Удача, госпожа Удача, — сказала я.

— Правильно, это я! — отозвалась мама, но смотрела при этом не на меня, а куда-то за наши спины.

Мы посидели немножко, я и тетя Барбара пытались болтать с мамой, а Кендэл устроился на полу и шептался с Джорджем. Мама опускалась все ниже с подушек и отвечала односложно.

Вдруг она села прямо, облизнула губы и открыла зубы в сияющей улыбке.

Я оглянулась. По отделению торопливо шел Джейк, сжимая букетик гвоздик, какие продают у гаражей за два фунта девяносто девять пенсов. Мама изобразила такой восторг, словно он подарил ей охапку оранжерейных лилий. Не обращая на нас внимания, она одарила его страстным поцелуем кинозвезды. Губы у Джейка, когда он оторвался, были все мокрые. Он поднял руку, как будто хотел утереться. Мама неотрывно смотрела на него. Его рука застыла в воздухе. Он похож был на статую, собравшуюся поздороваться. Потом он неловко помахал нам с Кендэлом:

— Привет, ребята!

Тете Барбаре он судорожно кивнул.

— Здравствуйте, я сестра Виктории, — сказала она.

Джейк удивленно посмотрел на нее. Тетя Барбара встретила его взгляд, готовая услышать обидное замечание. Вид у нее был совершенно спокойный, но я видела, как на заложенных за спину руках нервно шевелились пальцы, расковыривая заусенец. Это, наверное, ужасно — все всегда удивлялись, что две сестры могут так по-разному выглядеть.

Джейк догадался попридержать язык. Мама похлопала по постели, предлагая ему сесть рядом с ней. Я видела, как ее лицо дернулось, когда он тяжело опустился на край кровати, но она не издала ни звука. Если бы ему вздумалось использовать ее кровать как трамплин, она бы и тогда не пожаловалась.

— Как мило, что ты пришел меня навестить, Джейк, — сказала она, делая вид, что это большой сюрприз для нее, хотя позже я узнала, что она брала мобильный телефон у соседки и оставляла срочные сообщения на номере его института.

Наверное, это хорошо, что он пришел. Может быть, он все-таки немножко любил маму. А может быть, он думал, что она умирает и он получит от нее что-нибудь в наследство. Правда, у нее ничего не было. Чемодан с одеждой, немного мебели и двое детей.

Мама, похоже, полностью забыла о нашем существовании. Она без умолку щебетала с Джейком, розовые пятна румян выделялись на ее бледных щеках. Джейк почти все время молчал. Он явно почувствовал облегчение, когда к нему тихонько придвинулся Кендэл.

— Ну как дела, приятель? — Он приподнял Кендэла и посадил к себе на колени. Кендэл радостно забил ногами.

— Осторожно! — Мама нахмурилась.

— Очень больно? — спросил Джейк.

— Да нет, ерунда. И вообще, не волнуйся, я там целехонька. — Мама весело похлопала по своим повязкам. — Все благодаря тебе, Джейк, милый. Если бы ты не заметил эту маленькую опухоль и не заставил меня пойти к врачу, я уже пристала бы к другому берегу…

— Хочу на берег! — сказал ничего не понявший Кендэл. — Мама, тетя Барбара отвезет нас на берег моря смотреть акул и китов, а потом мы поедем в Диснейленд.

— Правда? Что это проносится у нас над головой? Это летающая свинья! — сказала мама.

Кендэл окончательно потерял нить, но, кажется, это его не смутило.

— Берег, берег, берег. Мы с Джорджем поедем на берег, — пропел он и задрыгал ногами.

Одной ногой он заехал маме в бок. Это была здоровая сторона, но, конечно, ей было больно. Она на секунду прикрыла глаза, но продолжала храбро улыбаться.

Джейк спустил Кендэла с колен и поднялся.

— Ты куда собрался? — спросила мама.

— Извини, Вик, мне пора.

— Но ты же только что пришел!

— Да, но у меня столько дел, ты же знаешь…

Мама знала. Это было выше ее сил. Она крепилась, пока он не скрылся из виду, а потом расплакалась.

— Перестань, Ник, он того не стоит, — сказала тетя Барбара мягко.

— Тебе откуда знать? — всхлипнула мама.

— И правда, откуда мне знать? — Тетя Барбара обняла нас с Кендэлом за плечи. — Пойдемте, дети.

— Нечего тебе так носиться с детьми! Это мои дети! — крикнула мама.

— Пойдемте, мама устала, — сказала тетя Барбара. — Как ты думаешь, в котором часу тебя завтра выпишут? Я приеду за тобой на машине.

— Не раньше обеда. И я прекрасно доберусь сама, спасибо, — буркнула мама.

— Конечно, — ответила тетя Барбара. — Но я все же заеду сюда в обед.

В понедельник тетя Барбара отправила нас в школу, хотя мы сопротивлялись.

— Нет, мне надо будет сосредоточиться на вашей маме. Нам нужно кое о чем поговорить. Кроме того, хватит вам уже пропускать школу.

— Все равно мне уроки будут без толку. Я не смогу ничего воспринимать, — сказала я.

Так и вышло. В голове у меня была одна неотвязная мысль — о маме. Я сказала Харприт, что маму выписывают. Она крепко обняла меня и сказала, что ужасно за нас рада.

— Значит, ей теперь лучше?

— Конечно. Иначе бы ее не выписали, правда?

— Правда. — Харприт погладила меня по плечу. — Лола Роза, мне мама положила в завтрак вторую плитку шоколада. Хочешь?

В моей коробке с завтраком всего оказалось вдвое, потому что собирала ее тетя Барбара. Мы с Харприт принялись за роскошный пир из сливочного сыра, бананов, фиников, сэндвичей с куриным салатом, овощей в соусе, соленых чипсов, кексов с черникой, сладких булочек с маслом, яблок, клюквенного сока и гигантской плитки "Кэдбери".

— Я так растолстею, — сказала Харприт, поглаживая себя по плоскому животу.

— А я уже толстая.

— Ты не толстая. То есть не по-настоящему. Ты обязательно похудеешь, когда станешь постарше и будешь как твоя мама.

— Надеюсь, — сказала я. — Но даже если и нет, ведь в толщине нет ничего такого уж плохого, правда?

— В этом вообще ничего плохого нет, — сказала Харприт успокаивающе.

Но когда мы после уроков выходили из школы, Харприт так и застыла посреди двора.

— Мамочки, ты только посмотри на эту женщину!

Она прикрыла рот рукой и захихикала. И не только она. Чуть ли не все дети таращились на нее и подталкивали друг друга локтями.

— Это чья-то мама? — Харприт прыснула. — Настоящий слон! Кто это может быть?

— Это моя тетя Барбара. Так что помолчи, пожалуйста.

Я побежала по двору к воротам школы, где ждала тетя Барбара. На ней была голубая джинсовая рубашка, которая могла бы послужить парусом на корабле. Она протянула огромные голубые руки, и я бросилась к ней и обняла на глазах у всей школы.

— Вы чудесно выглядите, тетя Барбара. Вам очень идет эта рубашка — под цвет глаз.

Тетя Барбара крепче прижала меня к себе.

— А где же мама? Вы за ней ездили? Почему она не с вами?

У меня заколотилось сердце.

— С мамой все в порядке. Она дома, отдыхает.

— С ней правда все в порядке?

— Пока, во всяком случае, — сказала тетя Барбара.