В трех соснах… (СИ) - Сысолов Дмитрий - Страница 43

— Разбираться надо… — совсем стушевался Тимур. — Не судить всех скопом, а каждого поименно разбирать. Вот Мороз, например — один из бригадиров, и явно отметился почти во всех зверствах Колеса Да и сам тоже… А вот одиннадцатилетний Флакон. Причем раненый… Ну не ровня они никак! Нельзя из всех скопом судить.

— Твоя позиция понятна, — кивком отпустил его Князь. — Разбираться поименно. Отвлекать на это силы и средства. Хорошо, мы тебя услышали. Следующий по старшинству… Хруст.

— С чего это я-то? — искренне удивился раненый наемник.

— Ну а кто ж ещё-то? — несколько наигранно удивился в ответ Князь.

— Так вон, Шиша твой, — мотнул головой в мою сторону северянин.

— Э, нет, — чуть склонил голову набок Князь. — Тут ты в корне не прав! И бойцов у него побольше, чем под тобой ходит. И он, ко всему прочему, полноправный руководитель анклава, а вы с Медведем всего лишь — командиры боевых отрядов. Как не крути, а Шиша повыше тебя будет.

— Ну ладно, — надо полагать, услышанное Хрусту очень не понравилось, но и возбухать, зря качая права, он не стал. Явно хотел, но Медведь якобы незаметно саданул ему сбоку по печени и он сдулся. — Мое мнение, что среди этих невиновных вовсе не осталось. И, если понадобится — тому найдется сотни свидетельств. Так что, мое мнение — в расход их всех. Чтоб мерзости такой больше не было! И тех четверых, что у Шиши пленные — тоже вывести на суд, и тоже в расход.

— Хорошо, — Князь успел одним взглядом, только брошенным на меня, заставить меня промолчать. А то уж очень из меня рвалось гордое, но неуместное в данной ситуации: «А своими пленными я буду сам распоряжаться!» — Мы все услышали твое мнение… Медведь?

— Поддерживаю Хруста, — ну это было вполне ожидаемо. Друзья-приятели же. — Хотя спешить, конечно, не надо. Тимур вон тоже правильно всё сказал. Доказательства по каждому случаю нужно собирать. Всё-таки жизнь не игрушка. Но виновных все равно жалеть нечего. В расход.

— Понятно, понятно, — покивал головой Князь. — Фарик?

— Мороза в расход — однозначно. Крови на нем… Остальных… Не знаю… Люди всегда нужны. Особенно старшие, которые уже могут работать. Вот только как их использовать? Как рабов? Вон в Восточном такое практикуют. Но как-то оно всё это… Неэтично…

— Значит Мороза в расход, а остальных — вину отрабатывать?- быстро переспросил Князь.

— Ну, как-то так… — согласился представитель КМЗовцев.

— Ясно, — покивал головой Князь. — Шиша?

Я вздохнул, словно собираясь нырнуть с десятиметровой вышки, и поднялся.

— Заранее прошу меня простить если я буду излишне многословен. Просто я не особый любитель поговорить и могу быть немного косноязычен.

— Ну ни хрена себе! — съязвил Хруст. — Слова-то он какие знает… «Косноязычен»…

— Но своё мнение постараюсь донести максимально полно, — продолжал я демонстративно не обращая внимания на северца. — Вот тут потупило предложение просто перестрелять всех пленных. И я, даже, готов допустить, что и есть за чт о. Ну что сказать… Самое простое и понятное решение. Тут думать много не нужно. Убить человека вообще очень легко. Вот обратно воскресить уже хрен получится.

— Так что, понять и простить? — всё не мог успокоиться раненый наёмник. Что-то он, видать, на меня затаил, вот и срывается постоянно.

— Нет, прощать нельзя… Но… Блин, как бы вам объяснить-то? В общем, слушайте. В любом обществе есть примерно одна и та же статистика. В любом коллективе есть 10% от общего числа, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не пойдут на нарушение закона или правил поведения. И есть их антиподы, которые наоборот, ни при каком режиме не смогут жить честно и правильно. И их тоже, как и первых, не больше 10% от общего числа. Пока всё ясно?

— Да-да, продолжай, — подбодрил меня Князь, в глазах которого светилось понимание.

— Так вот, эти две группы статичны и очень трудно поддаются влиянию. Как первых почти невозможно сбить с пути, так и вторых так же невозможно перевоспитать. Но общее количество и тех и других невелико. А вот все остальные, то есть, порядка 80% — это колеблющиеся. И они, как неустойчивый элемент, склонны метаться между этими двумя полюсами. Все зависит от власти. Будет власть жестоко карать вторых и поддерживать порядок железной рукой, и ставить в пример первых — и это колеблющиеся большинство тоже начнет тянуться к порядку. А если власть спит или, того хуже, преступно покрывает вторых и все видят их безнаказанность — то тоже самое большинство точно так же качнется в обратную сторону. Станут не уважать законы и представителей власти.

— Короче, ты хочешь сказать, что это «невинные заблудшие овечки», которые свернули не туда? — Хруст разглядывал меня словно увидел впервые.

— Нет. Невинных там нет. Они сами сделали свой выбор. Их никто не заставлял. Но вам всем не приходило в голову, почему у вас в анклаве таких отморозков почти нет. Считанные единицы. Те самые 10%. И они сидят тише воды. И у Князя они в средовых количествах. В средних… И у меня… А вот у Колеса вдруг внезапно все оказались такие! Не задумывались — почему? Или вон тот же Герцог был… Тоже, банду беспредельщиков собрал. А Как его не стало, так внезапно оказалось, что и там есть адекватные люди… Это те самые 80% колеблющихся. Попадут они в анклав, где за их прежние шалости легко к стенке встать — так они тут же со старым завяжут! Идейных-то мало. Вот этот Мороз может им быть, как раз. Недаром же он первым на территорию зоны за оружием полез. Только-только последние взрослые погибли, а он уже готов. Так что Мороз, может быть, и идейный, а вот остальные — сомневаюсь.

— В общем, что в итоге? — сделал мне жест закругляться Князь. — Что ты предлагаешь?

— Ребят реально нужно наказывать. «Невинными овечками» их не назовешь. Накуролесили они. Но шанс исправиться им нужно оставить. Да, это сложнее, чем просто расстрелять. Да, возможно, кто-то из них ещё может подкинуть проблем. Но я уверен, что минимум восемь из этих десяти можно привести и к нормальной жизни. И про этот эпизод они еще сами будут со временем со стыдом вспоминать.

— Конкретнее. Как наказывать?

— Ну рабство, не рабство… Но на какие-нибудь тяжелые работы их определить можно. Или, вон: у Князя есть специальное подразделение — Штурмовики, в которые, насколько мне известно, тоже не самые благонадежные попадают и которые получают шанс своей кровью искупить вину… Единственное, что я хочу сказать, это то, что в самом Просвете, где они куролесили, им оставаться никак нельзя. Изнасилованные ими девчонки, сломанные ботаны (те самые 10% не поддающихся влиянию из первой категории) всё время на глазах… Там эффекта не будет совершенно. Их нужно вырвать из привычного уклада и поместить в новую среду. Или вон к Князю в Введенку, или к Мельнику в Иковку. Но никак не там где они сейчас.

— Ну что ж, разумно, — сделал жест мне садиться Князь. — Очень убедительно говорил… Мельник?

— Да, мне тоже понравилось как говорил Шиша. Мороза показательно казнить перед всеми в Просвете, а остальным дать шанс проявить себя… Только единственно, что я, хоть мне и нужны рабочие руки, их к себе не возьму. Слишком сложно. Если ты готов принять их у себя я — буду только за.

— Разберемся, — дружески положил ему руку на плечо Князь. — Итого, я резюмирую:

Большинство высказалось. За то, чтобы Мороза, как одного из зачинщиков и главного виновного (ну, в отсутствии Колеса), казнить. А остальным дать шанс… Все согласны с таким решением?

Медведь с Хрустом явно были не согласны. Но, то ли они получили указания от самого Севера, ни в коем случае не ссориться с Князем (всё-таки главный союз ник), то ли понимали, что их голоса не многого стоят, но они не стали протестовать и, с кислыми рожами, подписали итоговый документ. Да-да… Пока шло заседание, Серый успел подготовить итоговую резолюцию, которую все присутствующие и подписали. Ну что, хорошее дело. Это судилище, при всей его схематичности и примитивности, на самом деле далеко не лишнее действие. Он символизирует порядок и появление какой-никакой власти. И то, что Князь судит не за нападение на Малиновку, (это, типа — частности), а за преступления и пытки своих же, то тут установление некоей справедливости, что однозначно лигитимизирует Князя не как Завоевателя, а, навроде как, морально более выгодного «отца нации» и защитника для простых и слабых.