Сказание об Оками 3 (СИ) - "Seva Soth" - Страница 66

— Ты бредишь, глупая девка, — высказала мне Каноно.

— Я-то брежу? А хочешь, я тебя к себе на свадьбу подружкой позову? Смирись, старушенция, мы теперь будем ближе некуда.

— Да хватит меня так называть!

— Как хочу, так и называю, по праву доктора.

— Оками, у тебя выходят отличные медицинские швы. Ровные, как у профессионала. Я, правда, никогда таких не видел, — Хатиро, как всегда дипломатичный, постарался увести разговор в сторону и не допустить развития скандала. По мне, так пусть скандалит бабулька. Ей по возрасту сварливой быть положено. А шила я сейчас не задумываясь о том, что делаю. Как-то машинально само собой получилось. Как и раньше много чего, пришедшего от «старой я» выходило. Оказывается, я и так умею.

Больше часа с ранами Кано-тян провозилась в итоге. Нормальный ирьенин справился бы намного быстрее. И намного гуманнее. Совсем уж болезненных манипуляций мне проводить не пришлось. Но все же шила по живому. Кое-где спиртом края ран и ссадины прижигала. Натерпелась от меня братишкина мамка. Но сама виновата. Проморгала сирену и вовремя из квартиры не эвакуировалась. А если бы не мы с Хатиро? Раздавил бы ее бешеный лис вместе с домом.

— Оками, — позвал меня вдруг телохранитель. — Я проверил Марин-сан, с ней все в порядке, отсюда видно, и с ее дочерью тоже. Но она начала прибегать к своей сомнительной технике, исцелению через укус. И там еще раненые за дверью.

— Какие, люби их биджу, раненые?

— Гражданские, в основном. Кажется, их привлек шум, — в целом понятная ситуация. Открытая дверь в одном из госпитальных корпусов. Из-за нее слышны матюки и стоны. Из под порога свет пробивается. Конечно, тут кого-то лечат. Примерно так жители Конохи и подумали, скорее всего. И угадали, блин, на мою голову. Не бросать же их теперь, я же не настоящий врач. Так, хорошо знаю анатомию и умело раны зашиваю. И на себе исцеляю все что угодно.

— И вот что с ними делать? Каноно, ты справишься со своими близнецами? Хатиро мне нужен, чтобы разрулить ситуацию с этими гражданскими.

— Да, я справлюсь, только посадите меня.

Пришлось усадить тетку в медицинское кресло, которое Орочимару использовал, когда давным-давно делал мне наколки. Какие славные были времена. А я и не особо их ценила. Дали детишек на руки, закрыли ширмочкой. Пусть покормит малых. Так-то ей бы сейчас лучше в кресле не сидеть, лежать бы ей и дальше на животе. Но тяжелые времена требуют неоднозначных решений.

Распахиваю двери операционной, не убирая освещение. Вижу, в предбанник набилось несколько десятков гражданских в состоянии разной степени паршивости.

— Слушать сюда! — притихли, слушают. — Я не настоящий ирьенин, даже не помощник. Но кому смогу, помогу. Кого отправлю в настоящий госпиталь, валите туда, я не всесильна.

— Это же просто ребенок, — недовольно высказался кто-то из болезных.

— Не ребенок, а шиноби, — мне пришлось для наглядности снять протектор с пояса и повязать на обычное традиционное место, на лоб. Так волосы не будут мешаться. А то я сейчас психану и сбрею их.

— Я Оками из Узушио. Кто не хочет моей помощи, проваливайте, ищите настоящих ирьенинов. В первую очередь женщины и дети.

Ох и дура же я! Забыла про тряпочку с хлороформом, которая у меня в одну из наколок запечатана. Обошлась бы без криков и стонов от любительницы хорошо покушать и поменьше двигаться. Ну так ей и надо, лишь бы потом права качать не начала и Фумито не стуканула, как я над ней измывалась.

И началась самая длинная ночь. Или самые длинные сутки. Или несколько суток. Я превратилась в какого-то робота-хирурга. Двигалась совершенно механически. Осмотр, диагноз, вердикт. Этому смогу помочь, всего лишь открытый перелом руки. Хатиро шустрит, разоряет лабораторию своего сенсея на медицинские расходники. А вот ребенок, лет шести, которому насквозь проткнуло живот арматуриной. Блин. Тут и настоящий лекарь не факт, что нормально справится. Я, кажется, прыгаю выше головы. В том смысле, что не только арматурину вытащила, но и жизнь мальчику вроде бы спасла. Как я ему раны заделала? Прижигала, что ли? Воспоминания утекают, смешавшись с длинной цепочкой эпизодов мясницкой работы. Я резала, кромсала, жгла и шила. Человеческие лица потеряли значение. Это все не люди, это все пациенты. Я их вылечу. Всех вылечу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Держусь на ногах уже только на энергии, получаемой из взрывных печатей, но продолжаю механически исполнять обязанность. Чьи обязанности? Кто меня ими обязал? Пожрать бы. Как вкусно жареным мясом пахнет. А нет, это не шашлык. Это я какому-то бедолаге рану пирокинезом прижгла, не имея возможности нормально обеззаразить. Спирт кончился. И другие антисептики тоже. А когда кончатся пациенты? Сколько их через меня уже прошло? Кто их считал?

— Прости меня, Оками-сан. Я не знала что ты можешь быть такой, — чуть от неожиданности не подпрыгнула. Не сразу поняла, что это голос Умино Каноно из-за ширмы. Ну, из-за места, где была ширма. Сейчас там в «пыточном» кресле дантиста мирно дремлют Каоки и Наоки, а женщина возится с бинтами и медикаментами. Как давно она начала мне помогать? Ей бы самой не свалиться после недавно зашитых ран. Или это знаменитый геном Узумаки о себе дает знать? И где, блин, Хатиро? А вон он, спит на полу, свернувшись калачиком. Не выдержал столько часов на ногах и рухнул без сил. Столько это сколько? Да кто их знает.

— Сочтемся, Каноно-сан, — что еще ей сказать. Не доброго утра же пожелать? А сейчас вообще какое время суток? — Следующий!

— Не-не, дед, ты ходячий, открытых ран нет, завтра сам придешь в госпиталь, — отшиваю очередного пациента. Не того, которого позвала вслед за короткой беседой с Каноно, а через сколько-то промежуточных. Сколько? Да биджу их знает. Теперь хвостатые мудилы прочно вытеснят в моих ругательствах все остальные сущности. Старый хрен только грустно смотрит на меня. Пристально так.

— Сарутоби-сама? Сандайме? — когда мужик успел настолько постареть? Я что, десять лет провела в этой ублюдочной операционной и сама этого не заметила? До того я его дедушкой больше от собственного неприятия авторитетов называла. А тут реальный старик, несмотря на то, что волосы еще не везде седина заменила.

— Да, ты меня узнала, Оками-сан. Остановись, тебе надо отдохнуть. Госпиталь начал справляться с основным потоком пациентов. Как хокаге, я выражаю тебе благодарность от лица жителей Конохагакуре. Воля Огня не забудет то, что ты сделала в эти дни.

— Дни? Дни? Сколько прошло? — тупо уставилась на пожилого мужчину, не моргая.

— Пять дней, Оками-сан.

Пять? Пять биджевых дней? Походу, я рекорд сандайме райкаге побила. Он трое суток подряд сражался, а я другим способом людям кровь пускала. Глупо хихикнула собственным мыслям. Меня шатнуло. Твердая рука хокаге меня поддержала. Стопэ! Он назвал себя хокаге!

— Ты… вы хокаге? Что с Минато?

— Мертв.

— Кушина?

— Мертва.

— Их ребенок?

— Мертв.

Меня накрыло. Я разрыдалась, как маленькая девочка, уткнувшись лицом в грудь обнявшему меня Хатиро. Когда они с Каноно успели поменяться? Сколько раз они вообще заменяли друг друга? Я и не замечала, отрабатывая программу полевого хирурга. Да как же так⁉ Как такое могло случиться? Такие молодые, полные надежд и планов на будущее. Настолько светлые люди, каких еще поискать. А их ребенок? Что и кому мог успеть сделать плохого нерожденный младенец? И вот какой-то блохастый биджу взял и все оборвал. Ненавижу! Почему никто мне не верил, когда я говорила, что эта штука опасна? Я ведь всем говорила! Не один раз! Ну нет, даже сама в конце концов задушила свой страх и спокойно общалась с Кушиной, как будто бы с ней полный порядок и бояться нечего.

Сколько длилась моя истерика? Секунды, минуты, часы? Наверное, минуты. Не стал бы бесконечно занятый сандайме хокаге стоять тут и пялиться целыми часами на плачущую девочку.

— Что с биджу? — наконец, нашла я в себе силы на новый вопрос. И сам вопрос.

— Запечатан.

— Вы можете нормально рассказать? Это же не вы все подстроили, чтобы снова получить пост? Нет? — я опять глупо хихикнула. В нормальном адекватном состоянии кидать такие предъявы в лицо человеку, который отлупил биджу палкой, как какую-то дворнягу, я бы ни за что не стала. Да и сейчас, уже ляпнув, поняла всю абсурдность сказанного. Старику Сарутоби не требовалось разрушать половину собственной деревни, чтобы получить пост, который его, судя по внешнему виду, офигенно тяготит.