Май, весна и апокалипсис (СИ) - Ермаков Николай Александрович - Страница 24

— Так ведь я это… с Харапинска, — ответил я, обдумывая новые вводные, — У меня рефлексы такие.

— Правда с Харапинска? Ха-ха!– на той стороне раздался искренний смех, — Так харапинские парни вроде сначала бьют, а потом думают!

— Ну так не полицию же, я ведь законопослушный!

— Так иди сюда, законопослушный, а то мне не с руки с этим материалом возиться! Ты, кстати, куда пропадал-то?

— Да сейчас вернусь и всё расскажу, — ответил я и добавил, — Скоро буду!

Сбросив вызов, я переключил гаджет в авиарежим и задумался. Похоже, я и в самом деле слегка перебздел. Получается, Вика просто дура тупорылая, которая вызвала ментов из-за того, что я пропал. По-хорошему, надо было её предупредить, но «Игра» запретила разглашать информацию, и неизвестно, где границы запрета. То есть можно ли было предупреждать, что я пропаду, или нет? Ну раз пока санкций никаких нет, то вроде можно было. А что ещё можно? А хрен его знает…

Но может быть ведь и такой вариант — на самом деле она меня сдала, а теперь они там мне ловушку устроили? Думают, мол, этот дурачок сам придёт. Хотя, нет, Вика вроде бы не такая актриса. Хотя, что я про неё знаю? И что делать?

Мысли лихорадочно вертелись в голове, как мусор, поднятый шальным вихрем на заднем дворе.

По-хорошему, залечь бы сейчас где-нибудь, да смотреть, как события развиваются. Если меня никто не будет искать, значит, всё в ажуре. Вот только тут другая проблема может нарисоваться. Если я сейчас пропаду, то мент уже реально может что-то заподозрить. А если он нажмет на Вику, то эта дура может расколоться и рассказать про тех жмуриков, прикопанных на заброшке. Тупая ведь. И вот тогда точно будет задница. Ну если конец света не наступит. А если наступит, всё равно будет задница, но уже другая. Такие вот оптимистичные перспективы.

Пораскинув мозгами ещё пару минут, я решил, что надо возвращаться.

Вопреки моим опасениям, на входе в общежитие никто не стал на меня набрасываться и вязать руки. В комнате тоже всё было спокойно. Старший лейтенант так и сидел за столом, разве что перед ним теперь горкой лежало около десятка скелетированных кистей рук. Похоже, это я их оттуда на себе притащил — видать, порталом обрезало при переносе. Даже не заметил, когда убегал.

— О! Появился! — поприветствовал меня полицейский с искренней улыбкой, — Вот видите, Виктория Константиновна, ваш парень имеет устойчивое свойство появляться, после того, как исчезает. Так что не стоило всю эту шумиху поднимать.

— Извините! — пискнула из угла жалобным голоском девушка, — Я больше не буду!

— Садись! — полицейский по-хозяйски указал мне на стул, — Так что там было, куда ты пропадал?

— Я в виртуальное пространство перемещался, — пояснил я, с опаской ожидая, что «Игра» даже за такую обтекаемую формулировку, может обнулить мои достижения, — Но больше я ничего сказать не могу, там запрет на разглашение стоит.

— Запрет, говоришь… — он на ненадолго задумался, подняв глаза к потолку и постукивая пальцами по столешнице, после чего продолжил, — Я, предположим, тебе верю. Сам видел, как ты из воздуха появился. Но если я напишу в отказном материале, что гражданин Корнеев пропадал в виртульном пространстве, то эту фантастику никто не подпишет, а если начну настаивать, что сам видел, то меня самого в психушку направят. Потому что наверху позиция такова, что «Игра» это результат хакерской атаки и более ничего сверхъестественного. Хотя тут у всех достаточно умных людей есть определенные вопросы и сомнения, но кто я такой, чтобы против официальной линии выступать? Ты меня понял?

— Понял, — кивнул я, — А от меня-то что надо?

— Да вот, — он пододвинул ко мне листок с рукописным текстом, — Пока ты бродил, я тут кое-что накарябал. Дескать, ты с утра отлучился к товарищу, поговорить об учебных делах. А девушка спросонья ничего не поняла и подняла шумиху.

— А ей ничего за это не будет? — спросил я, — Ложные показания, или что-то ещё в этом духе?

— Да нет, — он небрежно махнул рукой, — Быстро ведь разобрались, заявление даже зарегистрировать не успели. А телефонное сообщение спишем на повышенное душевное волнение да и все. Сейчас многие слегка не в себе. Тут правда другой вопрос намечается, — посерьезнел старлей, отчего у меня ощутимо засвербело в заднице, — Что нам вот с этим делать⁈ — он показал рукой на кучу костей, лежащих перед ним.

— А чё тут не так? — удивился я, — Какие проблемы?

— А то, что при выявлении человеческих останков, я должен произвести осмотр места происшествия, изъять вещественные доказательства и доложить руководству для проведения официального расследования.

— А оно вам надо, товарищ старший лейтенант? Только лишний геморрой, ведь понятно, что кости старые и никакого преступления здесь нет.

— А куда ты их денешь?

— Как куда? — пожал я плечами, — В контейнер выброшу!

— А потом туда залезут бомжи, или собаки растащат косточки, которые увидит какая-нибудь бдительная бабулька, после чего начнется большой шухер. Следственный комитет устроит грандиозное расследование, в ходе которого выясниться, что один ленивый старлей не захотел связываться с бесперспективным материалом, со всеми вытекающими неприятными для меня последствиями. Так что нет, так просто это замять не получится. — ещё более посерьёзнел полицейский и со вздохом покачал головой, — Будем протоколировать!

— Хм, — задумчиво вздохнул я и повернулся к девушке, всё так же тихонько сидящей в уголке на кровати, — Вика, будь добра, выйди в коридор на пять минут, нам с товарищем старшим лейтенантом надо поговорить тет-а-тет!

— Угу, — тихонько пискнула девушка и бесшумной тенью выскользнула из комнаты.

— Ну и?.. — вопросительно посмотрел на меня полицейский, подняв одну бровь, когда дверь за Викой закрылась.

— Мы же понимаем, что этот гемор нам обоим не нужен? — начал я издалека. Офицер не ответил, продолжая вопросительно смотреть на меня, прищурив левый глаз.

— Но также мы оба понимаем, что ваши лишние трудовые затраты и нервные потери необходимо компенсировать, — продолжил я, и взгляд офицера стал чуть более заинтересованным, а бровь поднялась чуть выше.

Более ничего не говоря, я стал снимать с лежащих на столе костей кольца и перстни. Получилось не так много — всего двенадцать штук, из которых семь узеньких колечек не имели камней. Один вполне приличный перстень я пододвинул к полицейскому. Он укоризненно покачал головой и пододвинул к себе ещё один перстень с крупным синим камнем.

Прочитав в моих глазах грустное согласие, офицер полиции сунул перстни себе в карман, затем достал из портфеля черный мусорный пакет и стал складывать в него кости.

— А это я заберу с собой и сам решу вопрос с утилизацией, — пояснил он, запихивая пакет в портфель, после чего продолжил, — Ну, раз с этим вопросом мы определились, то давай тут расписывайся, — полицейский пододвинул ко мне заполненные листки, — И я пойду, а то уж очень времени на тебя угробил!

После того, как мы с Викой поставили свои подписи везде, где указал офицер, он покинул мою комнату, на прощание сказав:

— Хорошая девушка, береги её и не ругай!

Ага, не ругай! Да ей по голове надо настучать за такие дела! Палкой! Я ведь уже реально на дно залегать собрался! Вот же дура свалилась на мою голову!

— Мишенька, прости-прости, я больше так не буду! — Пока я злобно смотрел на свою подружку, едва сдерживая рвущиеся наружу ругательства, она уселась рядом со мной на пол и по-щенячьи заглянула мне в глаза, — Ты ведь не бросишь меня из-за этой глупости? Я больше так не буду!

— Не брошу, милая, — недюжинным усилием воли я заставил себя погладить её по голове и улыбнуться, вместо того, чтобы залепить крепкую оплеуху, — Я ведь люблю тебя, но наказать придётся!

— Как? — её глаза округлились.

— Ложись на кровать и трусики снимай!

— Ой, — радостно пискнула девушка и мигом переместилась в постель, сбрасывая с себя одежду.

— Ишь разложилась! — прокомментировал я её боеготовую позу и приказал, — На живот переворачивайся!