Без права на развод (СИ) - Кучер Ая - Страница 37

— Потому что бред. То, что ты говорила. Измена была.

Слова наждачкой горло дерут. Я ненавижу признаваться в ошибках. Особенно в таких.

Лучше бы в гроб утянул тот факт, как сильно я облажался. И ведь вначале был уверен, что всё хорошо закончится. Выпутался.

Никаких следов, доказательств. Можно жить как раньше, отметая лишние мысли. А вот как лупануло. Прилетело в неожиданный момент.

— Измена была, — продолжаю, выталкивая из себя слова. — Одна. Ты в другом обвиняла, Юль. Я не изменял направо и налево, как ты там говорила.

— Да?! — вертится в моих руках, разворачивается. — Один раз? Случайно споткнулся и на другой девушке оказался? А потом бегом домой вернулся?

— Юль…

— Как там было? По пьяни? Перепутал в темноте? Тебя опоили? Соблазнили? Подставили? Ну, что?!

Вскрикивает, часто моргает. Синеву её глаз заволакивает слезами. Юля смотрит прямо на меня, не прячется.

Позволяет увидеть и прочувствовать всю боль, что я ей причинил. Ненависть, которую заслужил.

— Прости меня, Юль. Прости.

Мои извинения ей до одного места. И мне легче тоже не становится. Но что ещё сказать я не знаю.

Как вообще выпутаться из этого болота, в которое сам себя загнал. Что можно сказать в такой ситуации.

Чуйка молчит. Умение болтать отказывает.

— Прощаю, — хмыкает. — Прощаю. Живи как хочешь, Алимбаев. Просто без меня. Я не собираюсь жить с мужчиной, который не может удержать своего дружка в штанах. Муж-потаскун мне не нужен. Гуляй по своим любовницам после развода.

— Я об этом и говорю, Юль. Не было вороха любовниц. Одна ошибка. Чудовищная, знаю. Но…

— Правда? То есть как перчатки ты их не меняешь? Не надоедает с одной видеться?

— Нет!

Что-то царапает сознание, знакомые фразы. Но не могу понять, что в них не так. Встряхиваю головой, стараюсь собраться.

Чувствую себя школьником, которого с сигаретой за гаражами поймали. Мои оправдания — такие же детские.

Юле вряд ли станет легче от убеждений, что была лишь одна связь на стороне. Десяток или одна — измена есть измена.

Но и я не собираюсь просто так отступать.

— Останься, — прошу, сжимая её плечи. — Не убегай сейчас. Давай всё спокойно обсудим. Ты же меня любишь, Юль. Иначе ничего бы не чувствовала.

Злость это тоже хорошо. Ненависть. Пусть что угодно чувствует, это уже показатель. А дальше мы что-то придумаем.

На семейную терапию потащимся. Что там ещё делают люди?

Готов указания этого шибанутого мозгоправа выполнять.

Я ошибся.

Но платит за эту ошибку семьёй я не хочу.

— И? Я прощу тебя в итоге? — Юля смеётся чуть истерично, качает головой. — Нет, милый, такого не будем. Хотя…

— Хотя?

— А давай счёт сравняем. А? Измена за измену. Тогда и поговорим, раз ты так хочешь.

Будто кувалдой по темечку лупит. Нервные окончания отмирают, в голове звенит.

Яростью затапливает, стоит представить мою жену в чужих руках. Ревность хищным зверем скалится, собираясь броситься на любого, кто приблизится к Юле.

— А если я уже сравняла? — добивает холодной улыбкой. — Если я тоже ошиблась, Ром?

— Не говори ерунды, — хриплю, чувствуя, как сердце к чертям разламывает. — Ты бы не стала.

— А ты меня так хорошо знаешь? Я вот думала, что мужа знаю. А оказалось… Хочешь правду, Ром? Я тебе изменила. Я сейчас с другим.

Юля отлично бьет словами. Они копьями пронизывают насквозь. Прошибают. Причиняют адскую боль, которую я заслужил.

Я бью ладонью по двери, мышцы скручивает от подступающей ревности. Представлять жену в руках другого…

Это похоже на то, если бы я с разбега нырнул в озеро, полное серной кислоты. Кожу и разум разъедает за секунду.

— Ну что, Алимбаев? Все ещё хочется разговаривать?! — вздергивает подбородок, взгляды — стрелы. Ранят отлично. — Давай. Обсудим твою измену, мою. Чего уж там? Опытом поделимся?

— Ты врешь, — стараюсь ухватиться за реальность. — Хочешь сделать мне больно в ответ? Хорошо. У тебя получается.

— Зачем мне? Мне плевать на тебя.

— Снова ложь. Ты не опустилась к подобной грязи.

Нет, не моя девочка. Только не Юля. От неё я никогда не ждал предательства и подставы. Знал, что она не такая.

Моя. Искренняя и честная девочка. Нежная и любимая.

Это лишь попытка отплатить той же монетой. Заставить почувствовать вкус яда на языке. И у Юли получилось.

— Именно, — Юля толкает меня. — Это грязь, Алимбаев. Чертова грязь. А ты решил меня в неё затащить? И что? Я должна отмыться и забыть?

— Не забыть, — обхватываю её лицо. — Попытаться простить. Юляш… Я облажался. Я поступил как ублюдок. Но я не хочу тебя терять.

— Почему?

— Почему? Я люблю тебя.

В этом я не сомневался никогда. Я выбрал Юлю вечность назад. Решил, что именно она мне нужна. Без неё не проживу.

Как бы цинично не было, когда ты вступаешь в отношения — это не значит, что все остальные девушки исчезают. Нет, всё так же есть.

Я их замечал. Мог отметить красоту — это естественно. Никто же не запрещал Юле залипать на обнажённом торсе какого-то спортсмена.

Всё дело в выборе. Я выбрал себе жену, выбрал хранить ей верность. Знал, что если оступлюсь, то причиню ей боль.

Просто в какой-то момент…

Мой эгоизм перевесил. Желание свободы пьянило, хотелось сбросить ворох ответственности, почувствовать себя другим человеком.

Я умею оценивать риски. Понимал, чем это может обернуться. Но рискнул. Решил, что Юля никогда не узнает о моей интрижке.

Выгода в тот момент перебила возможные потери.

Просчитался.

Облажался.

Сам всё разрушил. Но цепляюсь за обломки нашей семью, отчаянно желаю собрать их обратно. Не могу отступить.

— Любишь? — девушка вдруг широко улыбается, чуть истерично смеётся. — Прям любишь, Ром?

— Конечно.

— А за что? Я же никакая. Блеклая. Тихая. Никакущая. Мышь серая. Что тут можно любить?

— Юль… — до меня медленно доходит.

— Как такой вообще верность хранить можно? А? Так ты не стесняйся. Ты гуляй. Я тебе свободу даю. Почему ты не радуешься?

Каждый упрек бьет молотом по сердцу. Расшибает его сильнее. Заставляет платить за то, как я поступил.

Мне не показалось. Тогда в кафе я действительно видел жену.

— Ты слышала этот разговор, — произношу тихо, потеряно.

— Слышала. Мне хватило. Больше ничего слышать не хочу. Пусти меня. Пусти, Алимбаев!

Юля отвергает любые попытки к ней прикоснуться. Отворачивается, дергается, словно в этот момент

Я не нахожу, что сказать. Любой аргумент сейчас кажется жалким, мудацким. Совершенно неподходящим.

— А что тут? — Кира выскакивает к нам. — Мамуль? Пап?

— Всё хорошо, — первой отвечает жена. — Мы тебя отвлекли?

— Вы кричали!

— Мы… Кхм, — скрываю за кашлем растерянность. — Мы так играли.

— Нельзя так иглать! Биться нельзя. Мам, скажи!

— Конечно, нельзя. Ты права, Кирусь. Это папа всё напутал. Не разобрался в правилах игры.

— Не разобрался? — Юля выгибает бровь. — А мне казалось правила довольно четкими были с самого начала.

Юля права. Были. Четкими и простыми. Казалось, что выполнить их будет так легко. Что может быть проще?

Но я облажался.

В самом важном.

Юля обнимает дочь, успокаивает её. Быстро отвлекает, заставляя забыть о нашей ссоре. Прощается, повторно пытается уйти.

— Подожди, — прошу, поймав её ладонь. — Дай мне объясниться. Потому что ты не так поняла…

— Нет, Рома, — качает головой, понижает голос до шепота. — Любые разговоры через адвоката. Хватит с меня. Не хочешь хоть сейчас сохранить достоинство? Твоё право. Но видеть тебя не могу. Пусти.

Я отпускаю. Разжимаю пальцы так, словно от этого кости ломаются.

Юля уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Лучше бы хлопнула. Скандал устроила. Хоть что-то.

— Папуль, — Кира ловит мою ладонь, тянет за собой. — А я налисовала солнце. Но на стене.

— Конечно, — киваю рассеянно, почти не слышу. — Умница.