Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома (СИ) - Фрес Константин - Страница 52

— Вы лжете! Это вы лжете и защищаете ее! Вы думаете, я вас побоюсь? Я найду управу и на вас! Вас накажут за лжесвидетельствование! — снова завелась старуха, но Кристиан прервал ее речь одним только жестом.

— Кроме меня, есть еще немало свидетелей, — его слова, словно каменная плита, прихлопнули старуху. — Эрика была у пациента. Лечила его. Когда пожар у вас начался, она как раз чистила раны одному моему другу. Поэтому она никак не могла устроить пожар у вас дома.

С минуту старуха гневно смотрела в глаза Кристиана. И эта молчаливая дуэль была страшнее, чем настоящий поединок. Ведь старуха снимала свою маску и принимала то обличье, что было ее настоящим лицом.

— Ну вот, — весело сказал Кристиан. — Вижу, слезы подсохли на ваших глазах. И оскорбленной добродетелью больше нет нужды прикидываться?

— Дерзкий мальчишка! — выдохнула мадам Эванс. — Вы горько пожалеете о своей дерзости!

— О! Это угроза?

— Да я костьми лягу, — сквозь зубы выдохнула старуха. — Но ваше веселье я прекращу…

— Всегда было интересно, — продолжил Кристиан, неторопливо поднимаясь с места и обходя свой стол, — как существа, подобные вам, могут испытывать какую-то привязанность к своим детям? Дочерям? Хоть к кому-нибудь?

— Это мои самые преданные слуги, — честно ответила старуха. — У них не хватит ума предать меня.

— Понятно, — так же весело ответил Кристиан. — Голый расчет. А, кстати. Что там было у вас в вашем прошлом?

Мадам Эванс вскрикнула, обнаружив, что молодой герцог стоит прямо напротив нее. И своим синим взглядом смотрит в ее глаза, отчего она не может ни пошевелиться, ни отвести глаз.

— Не смейте! — просипела она, сопротивляясь изо всех сил.

Но герцог был неумолим.

— Простите, но мне всегда было любопытно, — ответил он равнодушно.

Старуха отчаянно заверещала. Как стыдливая девица, с которой негодяи снимают одежду, слой за слоем.

Да только эта одежда снималась с ее души. И вместо девичьих прелестей Кристиан видел страшные уродства.

Увидел он и отравление отца Эрики. И отвратительного Юджина, которого мадам Эванс вталкивала в спальню к невинной девушке, давясь хохотом.

Увидел и незадачливого первого мужа мадам Эванс, который упал со взбрыкнувшей ни с чего лошади — и нежную ручку молодой жены, поспешно прячущей колючку под седлом…

Рождение детей в воспоминаниях старухи было сродни какому-то темному ритуалу. Дело ужасное трудное, кровавое. Но при этом она приобретала адептов своей темной веры в зло.

И на самом дне, куда магия привела Кристиана, словно опытного ныряльщика на дно подводной пещеры, герцог увидел пожар.

Услышал крики гибнущих в огне детей и смех поджегшей их совсем молодой девушки…

— Боюсь, я знаю, кто вас поджег, — медленно, словно в полусне, проговорил Кристиан, отшатнувшись от старухи. В его глазах все еще отражались языки пламени. — Да вы и сами знаете, не так ли? Вашей смелостью можно восхититься. Действительно. Ваши братья ведь не люди. Они не пойдут жаловаться власть имущим. Они вернутся за вами снова.

Старуха вдруг усмехнулась, жутко и плотоядно.

— Так пусть попробуют поймать меня! — ответила она, и тут же превратилась в черную неряшливую птицу.

Кристиан метнулся к окну и захлопнул раму перед ее клювом.

Но птица Эванс была не менее безумна, чем человек.

Сделав круг под потолком, она изо всех сил ударилась в окно, и ее клюв разбил стекло на длинные и острые осколки.

Она вылетела прочь из комнаты и умчалась, издевательски каркая.

***

Я, разумеется, об этой встрече не знала.

И не узнала бы никогда.

Кристиан не хотел меня беспокоить и пугать. Его люди наводнили мой дом и сад, за мной присматривали. И, наверное, среди этих людей были не только рабочие и садовники…

Платье, что шила мне Ивонна, было почти готово.

Она устроила примерку перед самым праздником, и я только руками всплеснула, увидев себя в нем.

Свежий зеленый цвет очень шел мне, выгодно оттенял цвет лица и волосы. Я, кажется, стала намного ярче и как будто бы юнее в нем.

Украшения с изумрудами, которое подарил мне ушедший навсегда призрак, очень подходило и к этому наряду, и мне к лицу было. Глаза словно блестели ярче, волосы выглядели красивее.

Ивонна не стала приставать ко мне с расспросами. Она довольствовалась моими словами, что я нашла футляр с украшениями в другом крыле здания, когда вносили мебель и убирали повсюду.

— Видно, оставили нечаянно, когда уезжали, — проворчала она. — Да, тогда покидали дом в страшной спешке. Мадам Эванс была избита и еле дышала, хозяин был в отчаянии и в панике. Могли бросить все, что угодно… Как хорошо, что эти изысканные вещицы вас дождались! Словно для вас и были созданы, госпожа. В них и к людям не стыдно выйти. Вы будете самой красивой невестой на этом празднике!

— Будут и еще невесты? — удивилась я.

— Конечно, — уверенно подтвердила Ивонна. — Мало кто хочет упустить такой шанс обручиться на таком большом празднике! А ну-ка, повернитесь! Я поправлю юбку!

Корсаж ловко обтягивал мою талию и грудь. Выкроенная по последнему слову моды юбка, насборенная и украшенная кружевами подчеркивала длину моих ног.

— У тебя золотые руки, Ивонна! — ахала я, вертясь у зеркала, как совсем юная и глупая девчонка, предвкушающая первый в своей жизни бал.

Ивонна что-то промычала неодобрительно.

У нее был полон рот булавок, высказать свое негодование она не могла. Но я поняла ее и замерла, пока она скалывала булавками платье до нужной длины.

А я глаз от себя отвести не могла.

Нет, в зеркале и в самом деле я?!

Эта цветущая красивая девушка, одетая так изысканно и даже элегантно, с темными волнистыми волосами и сияющими глазами — это я?!

— Это первое платье, что вы заработали своими руками! — с гордостью произнесла Ивонна, освободив свой рот от булавок. — Ну-ка, повернитесь… ах, как ладно! Как вам этот цвет идет! Надо же, как я удачно угадала! Всегда думала, что эти голубые и розовые наряды для юных барышень делают вас безликой. А зачем тратить кучу денег на платье, которое не подчеркнет твою красоту? Что толку в пышных оборках, если они выглядят как мыльная пена? Как будто вы ванну принимаете, а не о помолвке толкуете на весь город! Нет уж, сударыня! От этого наряда ваш жених язык проглотит от восхищения! Вот в таком восторге он будет!

— Охотно верю! — засмеялась я.

Когда подгонка платья была завершена, я оглядела себя в зеркало с ног до головы.

Нет, все-таки, я невероятно красива! Такая стать, такая гордая ровная спина, такие тонкие черты лица… Если б не эта история с Юджином, женихи стояли б в очередь. Да еще не всякий удостоился бы встречи! Ведь Эрика — девушка из очень хорошей семьи.

— Ну, — пробормотала я, — наверное, можно поздравит тебя, Эрика? Конец всем злоключениям? Брак с герцогом — о чем можно еще мечтать?

В честь такого знаменательного события я тоже позволила себе купить небольшой подарок.

Даже смешно; я не жалею денег на всех окружающих, и готова последнее отдать пациентам, Рози, Ивонне. Но на себя трачусь мало и неохотно.

— Пора это исправить! — шепотом произнесла я.

Я купила себе зеленую шляпку, очень дорогую и очень красивую. Маленькую и изящную, как у настоящей леди. С перьями страуса и с черной красивой вуалью.

И нарядные новые туфли с пряжками, на невысоком каблучке.

Эти вещицы были дорогие.

Очень дорогие, если судить по доходам начинающего лекаря Эрики.

Но ни Ивонна, ни моя собственная совесть ни посмели издать ни звука против этой покупки.

Потому что в новую жизнь стоило бы вступить с достоинством. Не прикрывая старые дырки и заплатки, а уверенно и не тревожась.

Рози вертелась тут же.

Подавала Ивонне кружева, ленточки, чтоб та пришивала их куда положено.

Когда Ивонна закончила свою работу, она сгребла весь свой инструментарий и отошла, а Рози осталась со мной — любоваться нарядом.

— Ты такая нарядная! — всплеснула девочка руками, пока я вертелась у зеркала. — И красивая! Хотела бы я такой же быть!