Спасите наши души (СИ) - Черемис Игорь - Страница 31

Правда, Татьяна, которая почти не пила, совсем сникла, но я не собирался лезть в их с Высоцким отношения. К тому же я подозревал, что ему действительно захотелось вдохнуть свежего воздуха – после спертых атмосфер театра и квартиры.

Нина начала шевелиться ещё во время одевания, но и на улице в себя толком не пришла – висела на моем плече неприятной тяжестью. Высоцкий потоптался рядом с нами, но потом замер на месте и закурил.

– Тебе в самом деле понравился спектакль? – вдруг спросил он.

– Хороший, – уверенно подтвердил я. – Думаю, лучший в вашем репертуаре. Хотя, мне кажется, вы не закладывали в него такой откровенный протест, о котором говорил Золотухин. Просто некоторые вещи становятся больше, если в них вкладывать то, чего в них изначально не было.

Высоцкий рассмеялся.

– Может, и так, – согласился он. – А другие наши работы?

– «Антимиры» всё же на любителя... про остальные только слышал, но, кажется, и они чуть похуже, чем «Гамлет».

– Сходи на «Доброго человека из Сезуана», – смягчившись, посоветовал он. – Вот там полный отвал башки, отвечаю. Если хочешь, достану контрамарку.

Нина, похоже, отреагировала на знакомое слово и пробормотала «Хочу» – правда, так и не открыв глаз и продолжая висеть на мне. Мы с Высоцким улыбнулись.

– Не откажусь, – ответил я.

Даже если сам не пойду – найду, куда пристроить.

– Договорились! Подходи как-нибудь к нам, попросишь на вахте позвать меня, я вынесу. Ты где работаешь? – спросил он.

– В одном институте... – туманно ответил я, продолжая поддерживать свою легенду. – Билет в лотерею выиграл.

– На первый ряд? – усмехнулся Высоцкий. – Ври убедительней, мы же знаем, как эти места распределяются. Горком?

Я дернул плечом – надеясь, что мой жест заметят под верхней одеждой. Он заметил.

– Ну и ладно, не хочешь говорить – не говори, – миролюбиво произнес он. – Главное, что от театра удовольствие получили. А она тебе кто?

Он указал на Нину.

– Девушка, – пожал я плечами. – Сегодня познакомились, Ниной зовут, лишний билетик спрашивала, а у меня как раз был, вот и выручил, как такую не выручить. Говорит, что комсомолка, студентка и спортсменка. Ну и красавица – но это ты, думаю, и сам заметил.

Высоцкий рассмеялся – цитату он тоже узнал.

– А на Таньку чего так смотрел? – с напускным безразличием спросил он.

– На Таньку? – я сделал удивленное лицо. – Кто это?

– Ты ещё и не знаешь, как её зовут? – мне удалось его удивить. – Актриса наша, весь вечер рядом со мной просидела, не мог не заметить. Самая красивая в труппе.

– А, эта... – протянул я, выигрывая время. – Да, она красивая... Её лицо само взгляд притягивает.

Он исподлобья глянул прямо мне в глаза.

– Это ты точно сказал... Притягивает... Только не вздумай влюбляться – она ещё и целеустремленная, как к нам пришла – прилипла ко мне и ни на шаг не отходит вот уже много лет. К ней многие клинья подбивают... ну, сам понимаешь – круг у нас такой, замкнутый, все про всё знают. Но нет, всем отказывает. В нее вообще все влюбляются, но только я могу ее выдержать. И только она может выдержать меня. Мы как две красивые машины, будто связанные тросом.

Последнее предложение он продекламировал – словно это была строчка из какого-то стихотворения, но сам стих я не узнал. [3]

– А Марина Влади? – не удержался я.

Он зыркнул на меня, и, кажется, хотел ответить резко, но сдержался.

– Это другое, – сказал он.

– Это то же самое, – улыбнулся я. – У вас же с француженкой уже брак, я ничего не путаю?

– Да, мы женаты... но это не то же самое. Мы с ней всё обговорили на берегу, и она поняла. Да и... – он на мгновение задумался, но потом резко махнул рукой. – Да и выгоден нам обоим этот союз. Она приезжает к нам в любое время, скоро и я могу ездить за границу без обычных проволочек. В другой ситуации нам бы этого не разрешили.

Я обдумал эту информацию. В принципе, Высоцкий и Влади сумели найти пробелы в советской системе и использовали их ради собственного удовольствия – осуждать можно, но, скорее, надо завидовать. Правда, было непонятно, ради чего французской актрисе нужно много ездить в Советский Союз, но это её дело – может, действительно необходимо.

– Татьяна? – напомнил я.

– Она в курсе... ей не нравится, но она всё понимает и принимает меня таким, какой я есть. Хорошая девушка... жаль, что как актриса не очень. Но я ей помогаю, чем могу, правда, возможностей у меня мало. Роль там, роль сям. Всё добавка к ставке.

С моей точки зрения это был забавный симбиоз. Правда, я пока так и не понял, кто в этом треугольнике был акулой. Внешне эта роль очень подходила Высоцкому, но, кажется, он просто делал то, что нужно было женщинам, которых любил – ну и про себя не забывал.

– Кстати, – продолжил Высоцкий. – А ты куда свою Нину собирался отправлять? Валерка вызывал машину без адреса.

– Да бог её знает... я понятия не имею, где она живет, – признался я. – Была мысль к себе её отвезти, а утром не метро отправить домой. Не оставлять же девушку вам на растерзание.

– А ты где живешь?

– На Речном, это север зеленой ветки.

– Далековато, – он неодобрительно покачал головой.

Потом сделал шаг к Нине, легонько похлопал её по щекам, а потом вдруг зажал ей нос. Поначалу она никак не реагировала, но через несколько секунд резко вдохнула широко открытым ртом и распахнула глаза.

– А? Что? Где... – пробормотала она совершенно пьяным голосом.

– Нина, – ласково спросил Высоцкий, – ты где живешь?

Такой ласковый голос был, наверное, у палачей при царях, и преступники всех мастей мочились, когда к ним так обращались.

– В Лю... Люб... Лю-бер-цы, – с третьего раза выговорила она и снова закрыла глаза, обмякнув чуть ли не сильнее, чем раньше.

– Иногда помогает, – объяснил мне Высоцкий. – Некоторые коллеги пользуются, когда нашатыря под рукой нет, а надо срочно на сцену ненадолго. М-да, Люберцы. Туда такси не поедет, а моя «реношка» у дома стоит, в гараже...

Он говорил задумчиво, но с плохо скрытой гордостью – мол, и машина у меня иностранная, и гараж имеется. Я пропустил эту похвальбу мимо ушей – в будущем «рено» за хорошую машину не считалась. Но сейчас, видимо, котировалась высоко, как и любая другая иномарка.

– Вот что, – решительно сказал он. – Могу её себе забрать – это поближе и подешевле будет, чем к тебе такси гонять, да и тебе беспокойства меньше. У меня четыре комнаты, размещу где-нибудь. А утром и в самом деле – на метро домой пусть едет. Похмелить чем – найду. Как тебе такое?