Спасите наши души (СИ) - Черемис Игорь - Страница 10

До дома, в котором жил Орехов, идти было с километр; из его памяти я «вспомнил», что он всегда ходил пешком – что, впрочем, было даже логично. Виктор был молод, занимался спортом и поддерживал себя в хорошей форме, так что этот километр он буквально пробегал минут за десять – если учитывать время, потраченное на ожидание зеленого сигнала светофоров. Я не стал ломать традицию и тоже двинулся направо – вдоль парка, по тротуару. Правда, здесь снег убирали гораздо хуже, чем в центре, так что бежать я не стал – просто шел, стараясь не поскользнуться на всё ещё чужих ногах.

По дороге я рассматривал людей, и это было даже интереснее, чем глядеть на смутно знакомые здания. С модой сотрудников КГБ я уже ознакомился – одинаковые серые костюмы с большими отворотами и широкими гастуками-лопатами вырвиглазных расцветок; у меня, например, галстук был с черными, желтыми и белыми полосками, что, наверное, должно было напоминать знающему человеку про времена Российской империи. Ну и непременная дубленка, купленная при посредничестве ушлого коллеги Анатолия, у которого был родственник – директор комиссионного магазина на Калужской. В принципе, «мой» Виктор и сам мог организовать себе такого «родственника», но так было принято, и он не стал выделяться; услугами Анатолия не брезговал пользоваться и Денисов – но там всё было по высшему разряду. Впрочем, и мне было грех жаловаться – зимние ботинки из Югославии и пыжиковая шапка попали ко мне по тому же каналу.

Из воспоминаний Виктора я знал, что раз в неделю мне предстояло относить в расположенную на Смольной химчистку пару костюмов и рубашки – там их приводили в порядок гораздо лучше, чем это мог сделать холостяк с ненормированным рабочим графиком. Стиральная машина в квартире у Орехова присутствовала – обычная «Вятка», купленная опять же благодаря хорошим знакомствам в соответствующей среде; правда, пользовался Виктор ею изредка – не привык к подобной роскоши. К тому же она стояла в углу коридора, и для работы её нужно было затащить в ванную комнату, перегородив доступ к умывальнику. Впрочем, по нынешним меркам и это считалось роскошью – соаетские люди стояли в очередях за подобным новинками технического прогресса годами.

Большинство обычных прохожих мало выделялось из толпы – черные пальто, ушанки из кролика с подвязанными ушами или пуховые платки; правда, у женщин расцветки верхней одежды были поразнообразнее, некоторые щеголяли модными меховыми воротниками и большими вязаными сферами. Попадались и модники с модницами – первые подметали снег невообразимыми клешами и, несмотря на легкий мороз, демонстрировали огромные пестрые воротники своих рубашек, а вторые носили укороченные, выше колена пальто или дубленки и сапоги-чулки ярких расцветок. Но таких было немного.

В бытность здоровым человеком я привык к другой одежде – например, у нас не возбранялось прийти в Контору в джинсах. Ну а после травмы мне было не до моды – что жена натянула на мои ноги, то и носил. Сейчас же мне нужно было просто следовать здешним негласным обычаям, не слишком выделяясь из толпы своих сослуживцев. И лучше всего – действительно завести жену, чтобы она следила за этой областью человеческих взаимоотношений. К тому же на супругу можно многое свалить, если начальство вдруг заинтересуется, почему подчиненный не повязал на шею традиционную лопату, а косит под вымерших стиляг со своим узким шнурком вместо галстука.

За улицей Лавочкина я сделал остановку – вернее, зашел в ещё один универсам, открытый пару месяцев назад. Посетителей там было многовато, но я мужественно отстоял очередь и вышел на улицу с буханкой черного хлеба и странным тортом под банальным названием «Праздничный». Сладкого я, правда, не любил, но сейчас было слишком много поводов, чтобы либо напиться, либо побаловать себя чем-то вкусненьким. Начинать свою вторую жизнь с похмелья я не хотел, поэтому и остановился на тортике, с которым мне откровенно повезло – их принесли и положили на стеллаж прямо рядом со мной, и мне оставалось только протянуть руку, а потом позорно сбежать от рванувшей в мою сторону толпы. Стоять за чем-то другим я не стал – Виктор был товарищем хозяйственным, и в его квартире имелся какой-то запас продуктов, которых мне должно было хватить на первое время. Ну а потом... так далеко я пока не загадывал.

Я свернул с Фестивальной к своему дому, «вспомнил» номер подъезда – второй – и увидел Ирину. Ей было двадцать шесть, и она относилась к тем редким модницам, которых я уже видел по дороге от метро – красные сапожки в обтяжку, светлые колготки, розоватое пальто чуть выше колен, под которым – я был в этом уверен – надето ещё более короткое платье. Как я понял, мода на ультрамини пока ещё не ушла, но в КГБ она не приветствовалась, и наши сотрудницы носили юбки вполне приличной длины.

Меня Ирина не заметила – сегодня было, конечно, не так холодно, как вчера, когда температура опустилась ниже минус двадцати, но все равно зябко, да и легкий ветер добавлял пару градусов мороза. Поэтому девушка ходила туда-сюда перед моим подъездом, опустив нос в мех воротника и не глядя по сторонам. Наверное, я мог бы легко проскочить мимо, но решил не бежать от опасности, а встретить её лицом к лицу, как и подобает настоящему советскому офицеру.

Я подошел поближе, встал у неё на пути, а когда она подняла голову, просто сказал:

– Здравствуй, Ирина. Ко мне?

Глава 4. «Не страшны дурные вести»

Разумеется, Ирина пришла ко мне. Она знала, где я живу, была здесь несколько раз – собственно, все наши свидания заканчивались у меня, потому что она жила с родителями где-то в районе Таганки. Правда, свиданий этих было – кот наплакал, из памяти Виктора я извлек воспоминания о семи встречах «с постелью» и о ещё трех коротких пересечениях в городе. Последний раз они виделись в самом начале декабря, обещали друг другу созвониться, но так и не сдержали данного слова – ни он, ни она. У Орехова началась страдная пора, к концу года начальство требовало не только составления планов на следующий год, но и отчетов о проделанной работе, так что вместо свиданий с симпатичной девушкой нужно было встречаться с осведомителями, оформлять результаты в виде рапортов и агентурных сообщений. В общем, он бегал, как голодный волк, а затем проводил вечера наедине с пишущей машинкой прямо в здании управления – в таких вещах секретность соблюдалась дотошно.

Чем была занята Ирина, «мой» Орехов не знал; возможно, она звонила ему на домашний номер, но он возвращался в эту квартиру очень поздно. В итоге они не виделись четыре недели – солидный срок для недавно познакомившихся молодых людей. За это время и он мог найти себе новую пассию – если бы не был так загружен работой, – и она могла познакомиться с каким-нибудь перспективным молодым человеком, у которого работа не на первом месте.

– Конечно, к тебе, – сурово ответила Ирина. – К кому ещё я могла приехать в такую даль?

Даль – это полчаса на метро и пятнадцать минут пешком. Москвичи всё-таки слишком избалованы. Правда, как я уже знал, Ирина родилась в Средней Азии, где её родители жили в эвакуации, но в столицу её привезли совсем маленькой. Так что тоже москвичка, и не в первом поколении.

Она действительно была симпатичной – красавицей её мог назвать только записной казанова, да и то лишь ради собственной выгоды. У неё была очень милая улыбка, большие карие глаза и модный по нынешним временам «каскад» – для меня он выглядел весьма забавно, но сейчас под женскими сферами такого рода причесок скрывалось великое множество. Виктор мысленно даже сравнивал её с какой-то актрисой, имя которой мне ничего не говорило, но я подозревал, что так он объяснял свою тягу к этой девушке. Ну а что она нашла в младшем офицере УКГБ по Москве и области – Бог весть. Возможно, это была просто любовь.