Октоберленд - Аттанасио Альфред Анджело - Страница 2

Среди тех, кто знал о беременной создательнице миров, были двое любовников, обнявшихся на ложе на темной стороне Ирта: волхв и маркграфиня Илвра, Риис Морган и Джиоти Одол. Он был с Земли, она — со Светлых Миров, и оба они знали об уровнях Творения.

— Может быть, Безымянная снова поможет нам против гоблинов, — произнес Риис, уткнувшись лицом в растрепавшиеся волосы Джиоти. Она лежала, свернувшись калачиком, вплотную к нему, и тело ее напряглось в его объятиях. Сегодня была их последняя ночь перед тем, как Риис направится обратно через Бездну на Землю искать Бульдога, своего пропавшего друга. Всего несколько часов назад маркграфине доложили, что Гоблинские Войны вновь начались. Затишье длилось почти четыре тысячи дней, но владеющие телепатией бесы вынырнули из небытия на Мари Гоблинов и стали силой разума подчинять себе огров, гиппогрифов, василисков и троллей, понуждая их к жестоким нападениям на города и деревни.

Узнав это, Риис Морган решил было остаться с маркграфиней и помочь ей в защите Нового Арвара. Уходящий ввысь город стройных шпилей и нависающих террас возвышался над мохнатым горизонтом джунглей; он был возведен совершенно недавно. Высокие пальмы тянулись рядами по широким, еще не достроенным бульварам, шпалеры цветущих лоз осыпали лепестками лабиринты строящихся улиц и крутых объездов.

Почти весь Новый Арвар был собран из горы щебня, бывшей некогда летающим городом Арвар Одолом, домом предков Джиоти. В войне со змеедемонами город, облетавший когда-то небеса над всеми доминионами Ирта, упал в джунгли Илвра, и тогда погибла вся семья маркграфини — кроме нее самой и ее младшего брата Поча.

Волхв Риис Морган, тогда еще не утративший волшебной силы, помог Джиоти сгладить остроту невыносимой потери, создав древнюю столицу заново. Принесенная с Темного Берега магия обладала достаточной мощью, чтобы из кучи обломков воссоздать прекрасный зеленый город, слегка напоминающий усеченную пирамиду. Если бы это было в его силах, Риис вернул бы и погибших, но его волшебство могло манипулировать только с физической материей Светлых Миров.

Он утратил потом волшебную силу и своего друга Бульдога на Темном Берегу в одном приключении со старым кобольдом, служившим безымянной Владычице Сада. Риис считал своим долгом вернуться за Бульдогом, а Джиоти должна была остаться и закончить строительство Нового Арвара без волшебства. Никто из них не хотел расставаться, но существовал долг сердца, который следовало выполнять.

И вот теперь, когда возобновились Гоблинские Войны, Джиоти хотела, чтобы Рииса не было в Новом Арваре и вообще на Ирте. Она не пыталась разубедить его, не говорила, что друга его, очень вероятно, уже нет в живых. Риису будет безопаснее на Темном Берегу, думала она, подальше от страшных событий, которые развернутся на Ирте.

И когда в темноте раздался его голос и спросил, не поискать ли помощи против гоблинов у безымянной госпожи, она отозвалась немедленно:

— Ты что, серьезно? — и высвободилась из его объятий. — Искать Безымянную за Краем Мира — это же даже опаснее, чем драться с гоблинами!

Риис вздохнул. Если бы только у него еще оставалась волшебная сила, все складывалось бы куда легче. Очень мучительно было расстаться с возможностями, которыми он овладевал всю жизнь. В детстве он обшаривал библиотеки и букинистические магазины в поисках книг на магические темы — от астрологии до зооантропии. Астрология оказалась бесполезной, как только он достаточно овладел волшебством, чтобы странствовать за пределами Земли и зодиакальных созвездий.

Но зооантропия — арканическое знание о превращении человека в зверя — это знание послужило ему неизмеримо. На вершине своей силы он овладел искусством скрывать себя метками зверя.

Котяра. Это имя он принял, когда был одет в тугой серебристый мех, имел длинные зеленые глаза, клыки и когти…

Риис удержался от второго вздоха. От этой замечательной силы остались только воспоминания.

— А на что похожи эти гоблины? — вслух полюбопытствовал Риис.

— Могу показать. — Голос Джиоти донесся с другого конца кровати, и послышался стук амулетов на ночном столике. — Сестричество Ведьм поймало момент их жизни глазом Чарма. Жаль мне женщину, которая пожертвовала собой за эти изображения.

Джиоти сунула ему в руку прохладный стеклянный на ощупь предмет.

— Не гляди слишком пристально, — предупредила она, — иначе будешь зачарован.

Риис ощутил магнетическое покалывание Чарма, энергии Извечной Звезды, собранной в природном кристалле, как заряд в батарейке. Кристаллы эти, должным образом обработанные, становились наговорными камнями. Можно было увеличивать их силу и сочетать друг с другом, объединяя в амулеты и талисманы, созданные для конкретных целей: жезлы силы, целебные опалы, залечивающие раны, или призмы глаз Чарма, запоминающие образы. Много разных талисманических приборов изготовляли умелые чармоделы.

Взяв амулет в ладонь, Риис поднес его к глазу. Голографическими изображениями в темном интерьере предстали маленькие создания размером с куклу; у них был ленивый взгляд, а улыбка одновременно печальная и злобная.

В головках-луковицах бродили черные, беспорядочные, беспокойные мысли, и Риис ощутил их. Гнилостная вонь, резкий запах сыроподобной сернистой плоти забивали темный грот, где они скопились. Рахитичные члены задергались, будто заметили Рииса, и все уродливые куклы, казалось, придвинулись, закивали лысыми продолговатыми головами, пустые глаза закрылись черноватым золотом век, похожих на жабьи.

Они словно пребывали в полусознании, погруженные в сон, внимали другим голосам и видели лишь беспорядочное изменение форм в собственном разуме. В серо-зеленом дыме их прозорливых мыслей Риис почувствовал, как его жизнь становится игрушкой. Внутренний мир всех людей — его самого, Джиоти, физическая реальность любого разумного существа — растворялся перед этими мерзкими ухмыляющимися тварями, будто вызванными из ничего их же собственными мыслями, будто сама реальность — только их воображение…

2

ВОСПОМИНАНИЕ О БУЛЬДОГЕ

Джиоти выхватила глаз Чарма из руки Рииса.

— Вылезай оттуда!

Он задрожал как от озноба:

— Боже мой, они были у меня в голове!

— Гоблины это умеют.

Риис, тяжело дыша, обтер лицо ладонями.

— Я чуял их запах! Мерзкая, смертная вонь!

— А ведь это всего лишь созданный Чармом образ. — Глаз Чарма со стуком упал на ночной столик. — Моли Извечную Звезду, чтобы тебе никогда не увидеть их воочию.

— Как же я могу оставить тебя одну с ними? — спросил он.

— Я не одна, Риис. — В ее голосе сквозила спокойная сила. — Все доминионы Ирта объединились против гоблинов. Мы их разбили когда-то — и разобьем снова. А ты поможешь нам, когда вернешься с Бульдогом.

Бульдог. Огромный мужчина с метками зверя подружился с Риисом, когда волхв попал на Ирт впервые, ничего не понимающий, невежественный, полуоглохший от неистовых лучей Извечной Звезды. Если бы не он, Котяра бы пропал сразу.

Он с теплым чувством вспоминал друга — его коричневую гриву, отлетавшую назад от лица, несущего отпечаток волчьей жестокости. В этих оранжевых глазах было столько человеческих эмоций, что Котяра сперва принял его за человека. Но зубастая пасть с тяжелыми челюстями могла так же легко извергать яростное рычание, как и произносить философские сентенции.

«Много места в сердце человека», — любил говорить Бульдог. Достаточно много, чтобы там уживались и явь, и сны.

— Я вернусь как можно быстрее, — обещал Риис.

Джиоти была рада слышать уверенность в голосе любовника. Она обняла его, долго и молча не отпуская от себя. После стольких потерь — весь Дом Одола, все родные, кроме брата — она теперь держалась за него, будто он был для нее единственным живым существом на свете.

Наконец она высвободила его из своих объятий. Мысль, что скоро их разделят световые года, и быть может, навеки, сжимала сердце печалью, и все же Джиоти улыбнулась в темноту теплой улыбкой, вспомнив, как счастливы они были.