Персик - Адлер Элизабет - Страница 84

Его серые глаза проникновенно заглянули в ее. Пич резко отвернулась.

— Но Вил, — сказала она, — я не хочу, чтобы Вилу было больно из-за всего этого.

— Вилу будет гораздо больнее, если он потеряет мать, — жестко сказал Ноэль. — Возьмите себя в руки, Пич, и начните мыслить практически.

Пич посмотрела на него с удивлением, он показался ей вдруг таким холодным и суровым.

— А что будет дальше? — спросила она испуганно.

— Они свяжутся с нами завтра и сообщат, будем надеяться, хорошие вести о том, что решение аннулировано. Они знают адвокатов Гарри и обсудят все вопросы с чисто английской вежливостью, придя вместе к решению, которое устроит обе стороны. Но одно я могу обещать вам, Пич. Вы не потеряете Вила.

Взглянув на его жесткое, привлекательное лицо, Пич поняла, что может верить ему. Ноэль Мэддокс не давал опрометчивых обещаний. Страхи, одолевавшие ее последние дни, стали отступать и, чувствуя огромное облегчение, она бросилась ему на шею.

— Что бы я без вас делала? Спасибо вам, — прошептала она благодарно. — Все было так сложно и запутано. Казалось, что выхода нет.

— Выход есть всегда, Пич, — сказал Ноэль, обнимая ее, — Нужно просто искать его.

— Но что вы все-таки делали в парке Гуелль? — требовательно спросила Пич. — Почему вы здесь, в Барселоне?

Держа ее за плечи, Ноэль видел лицо, которое многие годы хранил в своей памяти, с четким овалом и красивым прямым носом. Он смотрел в ее темно-синие глаза и на ее нежные губы. Было бы так естественно поцеловать ее сейчас.

— А может, вас послал сам Господь Бог или ангел-спаситель? — улыбнулась она.

— Я думаю, что это судьба, — ответил Ноэль.

Самолет авиакомпании «Бритиш Эйрвейз» из Мадрида приземлился точно по расписанию в лондонском аэропорту Хитроу. Пич быстро собрала свои вещи.

— Будьте любезны оставаться на своих местах с пристегнутыми ремнями до полной остановки самолета, — скомандовала стюардесса в красно-бело-голубом одеянии, и Пич со вздохом вновь опустилась на место. Прошла, казалось, вечность, а не несколько часов с тех пор, как Ноэль посадил ее в самолет, помахав на прощание рукой, а сам полетел в Париж, а ей уже не хватало его авторитетного присутствия.

Ноэль действовал на нее так благотворно, дожидаясь вместе с ней в Испании, когда адвокаты решат ее будущее, стараясь изо всех сил развлечь экскурсиями по городу, ужинами и кино, заполнял до отказа пустые дни, пока она не пожаловалась, что силы у нее на исходе.

— Отлично, — сказал Ноэль. — У вас не осталось сил, а в Барселоне не осталось ничего, что бы мы не видели. Поехали в Мадрид. И через пару часов они уже летели в Мадрид.

На этот раз они остановились в одном отеле, но Ноэль заказал небольшой номер для Пич и комнату для себя. Днем они исследовали Прадо, подолгу задерживаясь около картин Гойи и Веласкеса с изображением испанских придворных. Они объездили близлежащие деревни, замки и ресторанчики во взятой напрокат машине, которая была не марки «курмон», не «Ю.С.Авто», а представляла собой крошечный автомобиль, в котором они оба еле сумели уместиться, сопровождая эти маневры взрывами хохота.

— Я выше вас, — пожаловалась Пич, прижимая свои колени к подбородку.

— А я больше вас, — парировал Ноэль, пытаясь расправить локти.

По вечерам они бродили по городу, пили пощипывающий язык сухой херес в баре на Плаза Майор, ели острую ветчину «серрано» и ужинали в самых разных маленьких закусочных, которые здесь назывались «тапас».

По обоюдному согласию они не касались в разговорах ни Гарри, ни Вила, за исключением ежедневных телефонных звонков в Лондон. Им сообщили, что дело продвигается, как выразились адвокаты, и их постоянно будут держать в курсе всех дальнейших событий.

— Но мне кажется, что ничего не происходит, — волновалась Пич.

Ноэль спокойно ответил:

— Так всегда кажется, когда имеешь дело с адвокатами, они ничего не говорят до тех пор, пока не смогут сообщить что-то определенное.

Пич не понимала, когда еще она так много рассказывала о себе. За последние четыре дня она пересказала Ноэлю всю свою жизнь: о Франции во время войны, о том, что случилось с Лоис, и чувстве собственной вины. Она поведала ему о своей привязанности и любви к бабушке, о дружбе с Мелиндой и о том, как влюбилась в Гарри и как добивалась его, — все как на духу. По по каким-то причинам она не рассказала ему, что болела полиомиелитом и носила стальные подпорки на ногах. Ей до сих пор было стыдно за свое уродство и немощь. Когда она рассказала Ноэлю, что купила маленький домик в Белгравии, он взял ее за руку и сказал:

— Я хотел бы поехать и увидеть его сам.

Пич покраснела, как глупенькая школьница, и произнесла:

— Обязательно приезжайте, — спрашивая себя, имел ли он в виду нечто больше того, что сказал.

— Вы — единственный человек, который знает, что я такое, — обратился к ней Ноэль во время их прогулки по шумным вечерним улицам Мадрида.

Пич изумленно взглянула на него.

— Вы хотели сказать, кто вы такой?

— Я никто, — сказал Ноэль с горечью в голосе. — Я просто сирота, который влюбился в леди.

— Расскажите, как вам это удалось, — попросила Пич. Взяв его под руку и склонив к нему голову, Пич приготовилась слушать. Обрывки смеха и музыки доносились из баров и кафе, а они шли по улицам, раскладывая его жизнь на черные и белые полосы так, как Ноэль, Пич была уверена, сам делал не раз.

Ноэль рассказал ей о Люке и миссис Гренфелл, и о мистере Хилле, спортивном тренере, о том. Что мыл машины и работал в гараже Джо, о библиотечных книгах по двигателям и технике. Рассказал о своем кубке по боксу, о том, как шел по улицам Детройта, замерзший, без цента в кармане, испуганный, всего четырнадцати лет от роду. Он признался ей, что много лет назад солгал о своем возрасте, чтобы получить работу, и теперь все считают его на четыре года старше его тридцати пяти лет. Вспомнил, как трудно было учиться в Мичиганском университете и МТИ, так как приходилось еще и работать, попутно заметив, что до сих пор остался хорошим барменом и что чертовски быстро умеет орудовать дрелью, поскольку много лет проработал на конвейере. Рассказал, как поднимался по служебной лестнице, пока не оказался вторым человеком после президента в «Ю.С.Авто», добавив, что они с Пич оказались волею судьбы в одном бизнесе.

— Но я же помню, — воскликнула Пич, — что, когда я впервые увидела вас в приюте, вы хотели заглянуть во внутренности машины. Значит, вас уже тогда интересовали двигатели.

— В автомобильном деле нет инженера, лучше меня, — ответил Ноэль, — а двигатели до сих пор смысл моей жизни.

— Значит, нет ни жены, ни возлюбленной?

Ноэль пристально посмотрел ей в глаза.

— Да, нет ни жены, ни возлюбленной, Пич, — серьезно ответил он.

Она подумала, что он поцелует ее, но он и на этот раз не поцеловал ее. Лишь добавил:

— Это первый и, думаю, последний раз, когда я рассказал кому-то о себе. Я рассказал вам, потому что странным образом вы стали частью моей жизни с того самого момента, когда мы впервые встретились.

А лотом они сидели в кафе и слушали музыкантов, игравших на гитаре простые испанские мелодии и отрывки из произведений Родриго и Де Фалья, после чего Ноэль привез ее обратно в отель и пожелал спокойной ночи. И опять он не поцеловал ее.

Пич посмотрела из окна самолета на взлетную полосу, залитую гудроном. К самолету в это время подавали трап. Она подумала, что Ноэль уже, наверное, в Париже. Он все-таки поцеловал ее на прощание. Это был легкий поцелуй в щеку, и, вспоминая его, Пич украдкой дотронулась рукой до этого места.

— А сейчас вы можете пройти к выходу, — сообщила улыбающаяся стюардесса, и она с облегчением поспешила покинуть самолет. Пич снова была дома, а через несколько часов будет вместе с Вилом. По решению суда она получила совместное с Гарри попечительство над сыном, а развод должен был состояться без лишнего шума, и виновной стороной сочли Гарри с Августой, имя которой не будет названо в суде. Ноэль выиграл эту битву для нее.