Персик - Адлер Элизабет - Страница 4

Служанка, которая открыла дверь, проводила ее в гостиную, и Леони в ужасе огляделась. Пыль толстым слоем лежала на столах и зеркалах, а давно увядшие цветы уныло стояли в хрустальных вазах, наполовину заполненных зеленой водой. Стаканы и тарелки в беспорядке стояли, где только возможно, а на красивых старых коврах зловеще темнели пятна. Когда она шла к окну, разбитый стакан хрустнул под ее ногами. Наклонившись, чтобы подобрать осколки когда-то великолепного стакана для вина, Леони сердито взглянула на непристойного вида маленькую горничную, безразлично ожидающую у двери.

— А где Беннет? — строго спросила Леони. Английский дворецкий десятилетия прослужил в семье де Курмон, и весь быт дома был отлажен как хороший часовой механизм. Должно быть, он начал страдать старческим маразмом, раз позволил запустить дом до такого состояния.

— Беннет уехал, мадам. — Девушка устало опустила голову, и Леони заметила, что ее передник был в грязных пятнах, как и ковер.

— Что вы имеете в виду, говоря, что Беннет уехал?

— Две недели назад. Он сказал, что не вернется сюда никогда. Уехали все, кроме меня и Жанны, а мы увольняемся в конце недели, когда нам выплатят жалованье. Или если хотя бы частично заплатят.

Лицо Леони исказил гнев.

— Где моя внучка?

Маленькая горничная избегала ее взгляда.

— Я думаю, она еще спит, мадам.

Позолоченные стрелки чудесных фарфоровых часов на просторной каминной полке показывали два часа.

— Которая комната ее? — Леони решительно направилась к двери.

— Подождите, подождите, мадам, пожалуйста. — Девушка сделала попытку прикрыть дверь. — Мадам, она еще спит, Я думаю, вам не следует туда идти. О, Господи! — простонала она, когда Леони решительно поднималась по лестнице. С одного взгляда Леони поняла, что творится в гостиной Лоис. Полуспущенные, снятые с крючков шелковые шторы, графин с бренди, заполненный на одну треть, на инкрустированном столике из атласного дерева, испорченного пятнами от небрежно разлитого виски. В комнате стоял запах сигарет и бренди, и, морща нос, Леони открыла окно, впустив свежий воздух.

— Жанна, это ты? — Голос Лоис сонно донесся из затемненной спальни. — Принеси кофе, ладно? И на этот раз убедись, что он горячий.

— Лоис, пожалуйста, оденься и немедленно выйди сюда. Из спальни раздался приглушенный истерический стон:

— Бабушка! Уходи! Уходи, пожалуйста!

Сдвинув кипу тонкого нижнего белья со стула, Леони села.

— Я жду, пока ты выйдешь, Лоис. И поторопись, пожалуйста.

— Бабушка, пожалуйста! Мы увидимся с тобой через полчаса, где ты скажешь.

— Я жду здесь, Лоис.

— Что происходит? — Низкий гудящий голос был с сильным акцентом. — Замолчи раз и навсегда, глупая девчонка.

Лоис зашикала, стараясь приглушить мужской голос.

— И ради Бога, не шепчи, после того как последние десять минут ты кричишь. Говорю тебе, я хочу спать… Твоя бабушка? Что она здесь делает? Не сомневаюсь, что вмешивается в твою жизнь. Дай я позабочусь о ней!

Лоис умоляюще шептала:

— Нет, нет, пожалуйста, Николай, пожалуйста. Подожди здесь. Я поговорю с ней. Только подожди.

В ту минуту, когда Николай развязно вошел в комнату, запахивая пестрый халат, Леони встала и вся напряглась. Она всегда так реагировала, когда боялась. Он был ростом более шести футов, с массивными плечами и грудью, темные глаза сверкали из-под густых бровей.

— Чем обязаны этому неожиданному визиту? — угрожающе спросил он, засовывая руки в карманы халата.

— Я здесь, чтобы поговорить с внучкой, — сухо ответила Леони. — Будьте добры сказать ей об этом.

— Мы хотим, чтобы вы ушли. Сейчас же. — Николай указал пальцем в сторону открытой двери, где, как завороженная, стояла маленькая горничная, нетерпеливо слушая разговор.

— И в конце концов, кто вы? — Леони выпрямилась еще больше.

— Я — полковник Николай Облаков, бывший офицер царской армии, принадлежу к одной из самых благородных фамилий в России. — Он ударил себя кулаком в широкую грудь.

— В таком случае вам не нужно жить за счет моей внучки.

— О, бабушка! — Лоис быстро встала перед Николаем. Ее светлые волосы были растрепаны, а на бледном лице остались следы макияжа предыдущего вечера. Розовая ночная рубашка не скрывала худенького тела, Леони с болью заметила припухшие веки и розово-сиреневые круги под глазами. Излишества никогда не служат красоте.

— Пожалуйста, бабушка. Подожди меня внизу, — взмолилась Лоис. — Мы сможем поговорить там. Одни.

— Это дом не твоей бабушки, — взорвался Николай. — Ты тратишь не ее деньги. Кого она интересует?

— Николай, подожди, пожалуйста, только разреши мне поговорить с бабушкой наедине. Все будет в порядке, я обещаю тебе.

— Это зашло слишком далеко, — со злостью вскричала Леони. — Только взгляни на себя, Лоис. Посмотри на дом! У тебя есть стыд? Это дом твоего отца — и здесь ты спишь с этим… этим проходимцем!

С яростным ревом Николай тряс Леони за плечи. Лоис с визгом бросилась на него, царапая ему лицо длинными красными ногтями.

— Ты, животное! Не смей дотрагиваться до нее.

Николай дотронулся до лица, затем взглянул на кровь на пальцах. Вскинув руку, он резко ударил Лоис, и, качнувшись, она упала на пол.

— Так поступают со шлюхами в моей стране, — сказал он Леони, одергивая халат.

— Я знаю, что некоторые моменты вашей жизни могли бы очень заинтересовать полицию, — сказала Леони, берясь за телефон. — Я звоню в полицию, чтобы вас выдворили из этого дома, и если будет нужно, я получу судебный ордер, чтобы вы никогда больше не видели Лоис. Если вы осмелитесь подойти близко к ней или к этому дому еще раз, полковник Николай, вы окажетесь на скамье подсудимых.

— Я не собираюсь оставаться здесь ни минуты, — сказал Николай, осознавая свое поражение. — Это место — грязная дыра. — Отшвырнув пустую бутылку с пути, он направился в спальню. — Она не только проститутка, но и сука тоже.

— Николай, — зарыдала Лоис, — подожди… пожалуйста… подожди.

— Лоис! — Лед звенел в голосе Леони. — Пойдем со мной. Я хочу, чтобы ты взглянула на себя в зеркало.

Они подошли к большому изогнутому зеркалу над камином. — Теперь скажи мне, что ты видишь?

Щелкой опухшего синего глаза Лоис пристально посмотрела на свое отражение. Кровь сочилась из уголка губ, заливая размазанную губную помаду, левая сторона лица опухла. Ее светлые волосы спутались, а ночная рубашка была в пятнах крови.

— Ну? — строго сказала Леони. — Ты видишь суку, Лоис? Или, может, проститутку? Тогда Николай прав. Лоис вздрогнула.

— Нет, нет, бабушка, все было не так…

— Тогда почему ты выглядишь именно так? Или это опять твоя игра?

— Я люблю Николая, бабушка, — пробормотала она. Ошеломленная Леони пристально посмотрела на внучку.

— Это правда? — прошептала она.

— Вот видите? — Николай, одетый в безупречный темный костюм, повязывал шелковый галстук на чистую крахмальную рубашку. — Она любит меня. Я говорил вам это. Она не сможет жить без того, что только я один, как она утверждает, могу делать для нее…

Лоис посмотрела на отражение Николая в зеркале, затем на себя. Могло ли быть, что всего три месяца назад она воображала, что все карты у нее в руках, что она может взять любого мужчину и избавиться от него по своему желанию, когда он надоест ей. И посмотрите на нее сейчас.

— Пожалуйста, дай знать служанке, куда тебе прислать вещи, Николай, — холодно сказала она. — И пожалуйста, никогда не приходи в этот дом.

Маленькая горничная быстро отскочила от двери, которую распахнул Николай.

— Моя дорогая Лоис, — сказал он, осматривая ее с головы до ног, — мне незачем больше видеть тебя.

Леони и Лоис молча ждали, пока не услышали, как хлопнули тяжелые двойные двери, и, вся дрожа, Лоис упала в шезлонг.

— О, бабушка, бабушка! — рыдала она. — Что я наделала! Прости меня, я не думала, что все так получится… Так или иначе, все это становилось все ужаснее и ужаснее…