Неправильный красноармеец Забабашкин (СИ) - Арх Максим - Страница 22

Я, как и большинство красноармейцев этого времени, был обут в ботинки и обмотки. Однако в Красной армии, кроме данного вида обуви, бойцов РККА также одевали и в сапоги. Это не были те кирзовые сапоги, к которым мы привыкли в будущем. Это были обычные кожаные сапоги. В первую очередь их носили кавалеристы, а также командиры РККА, но кроме них были и обычные стрелковые части, в которых рядовой состав получал в пользование не ботинки, а сапоги. Да, это были не хромовые штучные изделия, а обычные сапоги из толстой выделанной кожи. Явление это было не массовым, но всё же в войсках было. Да что говорить-то, я тоже видел несколько бойцов именно в такой обуви, а одного вообще знал. Хотя, была бы возможность, сто лет бы его не знал. Малодушный трус Зорькин, например, носил именно сапоги. Если бы мне довелось попасть в ту часть, где проходил воинскую службу тот тип, то и я бы носил точно такую же обувь. И, нужно сказать, это бы сильно облегчило мне сейчас ту задачу, которую я должен был решить.

Человек я в меру брезгливый, и носить чужую одежду, и уж тем более обувь, мне крайне неприятно. Но другого-то варианта у меня не было, а потому, стараясь не думать о происходящем, снял с только что приползшей немчуры, зачем-то припершегося на нашу землю, сапог и, с трудом преодолевая чувство омерзения, надел его на ногу. Впрочем, надел не до конца. Почти сразу понял, что обувь мне мала.

«Не беда. У меня есть ещё один знакомый Ганс», — сказал я себе и переполз к тому, с кого я снял одежду.

Снял сапог. Померил. Этот тоже оказался мал, и мне ничего не оставалось, как уже в который раз некультурно выругаться.

Получалась какая-то фигня. Из двух немецких пар сапог ни одни не подходили. Не было у меня времени толком узнать, какая же нога у Алексея Забабашкина, а она, похоже, имела размер эдак сорок пятый. Попавшиеся же мне «доноры» такой лаптёй похвастаться не могли, поэтому их обувь, да ещё и на портянки, мне была попросту мала. Нет, возможно, засунуть ногу-то в неподходящий сапог я бы смог. Но как ходить-то при этом? Пяти минут хватит, чтобы ноги в кровь сбить.

«А потеряв мобильность, да и вообще способность к передвижению, легко потерять и жизнь», — логично предположил я и пополз искать подходящий размер. Благо набил я пехоты более чем достаточно.

Однако у третьего кандидата тоже обувь не подошла. Как и у четвёртого, и у пятого, и у шестого…

Снимал у каждого из них правый сапог, мерил его, видел, что тот мне по размеру не подходит, и со злобой втыкал в грязь, чтобы он стоял, и я мог по нему, как по ориентиру, видеть, где я уже примерял обувь, а где ещё нет.

«Да что же это за малорослики такие⁈ — негодовал я, переползая от воронки к воронке. — Что ж, среди них нормального размера-то ни у кого нет⁈ У всех сорок-сорок два? Это я тут взвод коротышек-доходяг, что ль, каких положил⁈»

Точный размер своей ноги, на которую примерял обувь, я, конечно же, не знал, но на вид она была вроде бы вполне нормальная, большая, вся грязная и в глине. Но не в грязи было дело. У всех доноров, с которыми я имел дело, ступни были намного меньшего размера, чем требовалось.

Разумеется, это меня бесило, потому что, не решив эту проблему, я не мог перейти к решению другой.

Моё недовольство было настолько искренним и праведным, что я уже решил вернуться к своему старому окопу и поискать с другой, восточной от него, стороны. Я помнил, что в том направлении тоже немало фрицев отработал, поэтому выбор там должен был быть неплохой. Почти как в обувном магазине.

Однако, чуть подумав, не стал этого делать. И причина тому была банальна — судя по стоящим то тут, то там сапогам, я уже довольно далеко отполз от того места, и возвращаться назад было ни к чему. Особенно если учитывать тот факт, что по той позиции не переставали вести огонь танки и бронетранспортёры. Пришлось продолжить поиски в западном направлении.

И вновь ни один из сапог, что мне смогли предоставить на поле боя, не смог удовлетворить мои скромные требования. Эти сапоги просто не надевались на ногу, и всё тут.

В приступе злости, направляясь к очередной жертве, я остановился и пнул этой ногой по развороченному стволу ни в чём не повинной берёзы.

Ударил и приготовился к тому, что будет очень больно, уже жалея о своей несдержанности. Но, к моему удивлению, больно ступне совсем не было. При ударе почти ничего не почувствовал. Это меня очень удивило, и я ударил вновь. А затем ещё три раза. И когда с этим последним разом от моей ноги оторвался кусок грязи, то я увидел надетый на неё ботинок.

«Ну ни хрена себе!! — обалдел я от такой новости. Как мог, протёр очки, надел их, вгляделся более детально и даже руками потрогал ступню. — Ну, точно, ботинок мой. Один при взрыве слетел, а другой, по ходу дела, остался на ноге. Во я учудил… Неплохо меня контузило, раз соображаю туго и творю такое».

Определив, что дело не в размере, а в ботинке, который перед примеркой обуви в будущем всё же лучше снимать, положил левую руку себе на раненое правое плечо, чтобы оно немного успокоилось.

А оно болело. Как и нога. Как и голова. Впрочем, болели все части тела так, словно бы меня пропустили через мясорубку. Но болеть было некогда. Дело надо было делать. А потому, сжав зубы, высмотрел ближайшую цель и пополз к очередному кандидату.

И о чудо, когда я через несколько секунд снял с себя старый ботинок, подходящий размер был найден и реквизирован с первой попытки. Точно сказать я не мог, но вроде бы это был тринадцатый по счёту бедолага, которого я разул. Немец получил от меня пулю в лоб, а потому обувь его при уничтожении не пострадала, и он любезно её мне одолжил.

Однако после того, как я надел второй сапог, мне показалось, что всё же они мне немного жмут.

— Воистину недорослики! — недовольно буркнул я, но больше заморачиваться с сапогами не стал, решив оставить эти. Глядишь, и разносятся.

Сам же облегчённо вздохнул, позаимствовал у этого же щедрого гитлеровца винтовку, забрал подсумок с патронами и продолжил свой поход на запад.

Глава 12

Сложный путь

Большой путь начинается с малого шага. В моём случае это было маленькое переползание. Слыша звуки боя, и наблюдая стрельбу, что шла со стороны дороги в сторону города, я пытался ускориться, чтобы, как можно быстрее, добраться до намеченной цели и осуществить задуманное. Но сделать это было не просто. Необходимо было не только пересечь реку, но для начала вообще добраться до неё.

В одиночку бредущий в сторону города, отступающий пехотинец, в то время как основная масса войск штурмует советские позиции, волей-неволей будет выглядеть странно, а значит, такой шатающийся солдат обязательно привлечёт к себе внимание.

Внимание же со стороны противника мне было абсолютно не нужно. А значит, в самое ближайшее время мне предстояло придумать план по безопасному проникновению в город. Я знал, что это будет нелегко, но надеялся, что когда доберусь до западной окраины лесопосадки, то сориентировавшись по местности, сумею найти нужное решение.

И каково же было моё удивление, когда я, очутившись у самых крайних, редко растущих деревьев, посмотрев в сторону реки, увидел, что в полукилометре правее, рядом с взорванным мостом, у обрыва дороги, находится довольно внушительное количество солдат противника. Они толпились у обрыва, лежали и сидели на песке, переплывали и даже переходили реку вброд.

«Это чегой-то они тут делают?» — удивился я, не сразу поняв происходящее.

Но после того, как сфокусировал зрение и рассмотрел более детально представшую перед глазами картину, понял, что к чему. Все эти военнослужащие были либо ранеными, либо теми, кто помогал им эвакуироваться в сторону Троекуровска. Увидев не многочисленное количество медиков, суетившихся возле лежащих на траве и песке солдат, стало понятно, что медперсонала у противника явно не хватает.

То, что в тылу войск врага происходит такая неразбериха, было не просто прекрасно, а превосходно. Теперь мне не нужно было выдумывать что-то, сочиняя правдоподобную легенду о своём отступлении. Причина моего выхода из боя напрашивалась сама собой.