За первого встречного - Рэй Теона - Страница 6

– Ничего особенного. Спать будем в разных спальнях, разумеется, и дома заниматься каждый своим делом. В городе или при гостях притворимся влюбленными. Дяде надоест следить, и вскоре он отзовет своих помощников, я получу наследство, и мы разойдемся. Ну, скажем, что ты мне изменила.

– Почему именно я?

– Хорошо, я. Ты не выдержала предательства и подала на развод, отсудила у меня отчий дом и осталась в нем жить. Конец.

Я хлебнула чай, взглядом встречая просыпающееся солнце, которое тут же скрылось за тучами, и город вновь стал серым. Чувствую, никакой спокойной жизни мне не видать в ближайшее время, но отказаться от авантюры не смогла бы – этот дом мне очень полюбился, несмотря на то, что прожила в нем всего два дня.

ГЛАВА 4

За Рэймондом наблюдала из-под полуопущенных ресниц. Мужчина хмуро косился на заросший двор, а я нервно подергивала ногой под столом. Проблема с оплатой электричества и воды решилась, этим будет заниматься мой муж, но как мне с ним жить? Я никогда раньше не пересекалась с мужчинами в темном коридоре, когда брела среди ночи на кухню, чтобы съесть остатки ужина. Что, если он увидит меня в ночной сорочке или в ванной в одном полотенце? Ванная комната-то всего одна!

Занятая этими мыслями, не заметила, как начала поправлять волосы, и осанка вдруг выпрямилась, плечи расправились.

– С чего начнем, Авелина?

– А? – не поняла я.

– Я говорил, что этот дом гостевой и он может приносить деньги. Так с чего начнем возвращение ему статуса гостиницы?

– Я в этом ни капли не разбираюсь, – расстроенно покачав головой, осмотрела кухню. – Мне кажется, что в самом доме ремонтировать нечего, он в прекрасном состоянии, а вот двор нужно расчистить.

– Этим займутся, – отмахнулся Рэймонд. – Местные мужики за бочонок пива новый дом построят, не только сорняки выдерут.

– Может, не стоит нанимать кого-то за бочонок? Там работы-то всего ничего, сами справимся.

– Сами?

– Вот этими штуками, – я вскинула руки и пошевелила пальцами, показывая мужу ладони. – Еще понадобится пара граблей и коса.

Темные брови Рэймонда поползли вверх, в серых глазах мелькнуло недоумение. Мужчина, не отрывая от меня взгляда, залпом прикончил чай и отставил чашку в сторону.

– Грабли и коса, – хмыкнул он неуверенно. – Ты умеешь ими пользоваться?

– А ты нет?

– Не приходилось.

Я сникла. Грабли в руках держать умела, но только для того, чтобы отбиваться ими от соседского пса. Случилось как-то раз недоразумение, после которого я стала панически бояться собак, даже самых маленьких.

– Наймем кого-то за бочонок пива? – спросил Рэймонд осторожно.

– Не вижу смысла. Не стану же я каждый раз звать рабочих, пора и самой чему-то научиться.

Решимости мне было не занимать, хотя бы потому, что я была уверена: муж сделает всю основную работу сам. В тот момент я даже не подозревала, что Рэймонд косу от граблей не отличает.

Мы стояли у распахнутых настежь дверей в садовый домик на заднем дворе и молча переглядывались. Инструменты, которые здесь когда-то были, бесследно пропали. Неудивительно, в общем-то, дом столько лет простоял без присмотра.

– Ты говорил, что дом заброшен двадцать лет… Но ты приезжал сюда?

– Довольно часто. Мне нравится проводить здесь новогодние праздники. Прошедшей зимой жил здесь два месяца, но в садовый домик не заглядывал. Может, уже тогда инвентарь пропал.

Я расстроено глянула на перчатку, валяющуюся на подоконнике, и согласилась на мужика за бочонок пива.

Пока Рэймонд искал рабочего и алкоголь, я приготовила обед на скорую руку. Последние годы мне часто приходилось кормить отца, так как Бетрикс все время пропадала в гостях у подружек или на ярмарках. Завтраки, обеды и ужины оставались на моей совести, и в какой-то момент мне начало казаться, что я в семье за кухарку, а не любимую дочь. Но в итоге навык оказался не бесполезным, и картофель к котелку теперь не прилипает, и блины не комками.

Рэймонд привел Флорика ближе к обеду и с довольным выражением на лице представил мне местного алкаша как какую-то диковинку. Флорик в это время цеплялся грязными пальцами за дверной косяк, потому что ноги не держали, а в ответ на мой изумленный взгляд, мужик икнул.

– Рэймонд, – тихонько позвала я мужа.

– Да, дорогая?

Я сдержала смешок и закатывание глаз. Стойко отреагировав на “дорогую”, улыбнулась:

– Мистеру Флорику поспать бы и рассольчику выпить, а не сорняки выкорчевывать.

– Позвольте, милая дама! – Флорик сделал широкий шаг вперед и ткнул пальцем в мою сторону: – Я, может, и пьян, но в своем уме! Показывайте, где тут ваши сорняки?

– Разбирайся с ним сам, – бросила я Рэймонду.

Муж увел пьянчугу, и следующие полчаса я наблюдала через окно за тем, как Флорик под внимательным наблюдением Рэймонда ползает по двору. Позже я с удивлением обнаружила, что тропинка, ведущая от главного входа к воротам, расчищена. Гладкие круглые камни выглянули из зарослей, между ними зеленела мелкая травка. Сорняки Рэймонд складывал в кучу за забором, а Флорик, продолжая ползать, не жалея рук и сил, рвал лопухи и крепкую плеть вьюна.

Нечто странное отвлекло меня от созерцания пятой точки работящего алкоголика. Небо над лесом потемнело сильнее, чем было – к Глэйворку приближался сильный дождь.

– Заканчивайте работу! – крикнула я в форточку, и тут же ее с грохотом захлопнуло порывом ветра, едва не ударив меня по носу.

В это же время рядом с Рэймондом появился знакомый мне продавец, и муж не услышал моей просьбы. Мужчины обменялись рукопожатиями, перекинулись парой фраз. Продавец двинулся в тайгу, Рэймонд расслабленно потянулся и сунул руки в карманы брюк осматриваясь.

– Ой, да ну вас, – фыркнула я, бросив на Флорика и мужа недовольный взгляд. Хотят мокнуть под дождем – пожалуйста!

Но дождя не случилось. Темное пятно постепенно затянуло все небо, а потом медленно исчезло, оставив в воздухе после себя запах озона.

К ночи передняя часть двора была полностью расчищена неутомимым Флориком. Мужичком двигала жажда, и как только Рэймонд выдал ему монет на бочонок пива, тот немедленно умчался восвояси.

Я, занятая протиранием пыли, время от времени поглядывала через окно на то, как Рэймонд сжигает кучу сухой травы. Мужчина казался мне задумчивым и немного грустным, а еще почему-то нервным. В его дерганных движениях и колючих взглядах на тайгу можно было уловить напряжение, но чем оно было вызвано, я не понимала.

Впрочем, я все еще помнила, что мы с Рэймондом нарушили закон. И если, не дай боги, хоть кто-нибудь узнает правду…

– Авелина?

От неожиданности я подпрыгнула на месте. Муж костяшкой указательного пальца стукнул в стекло, прося открыть створку, и я послушно распахнула ее.

– Что я должен знать о тебе?

– О чем ты?

– Для истории нашего брака необходимо знать друг о друге хоть что-нибудь, кроме имени.

– Может, войдешь в дом, и мы поговорим за ужином?

– Нужно следить за костром, – мужчина мотнул головой в сторону пламени, которое любым порывом ветра рисковало оказаться на крыше одного из ближайших домов.

– В пять лет я осталась без гувернанток, – я забралась на подоконник с ногами, пошире распахнула створку. – Когда к власти пришел профессор Ёль, то земли, ранее подаренные королем, отошли государству. Мой папа лишился всего, кроме дома и некоторых накоплений. Позже пришлось продавать мамины украшения, но те деньги спустила на новые побрякушки моя мачеха.

– Давно не стало твоей мамы?

– Через год после моего рождения. Я не знаю точной причины смерти, папа говорил, что во время родов случилось что-то с ее здоровьем, она боролась с недугом на протяжении года, но не справилась.

– Мне жаль…

– Не стоит. Я не знала мамы. Отец умер в прошлом году после ранения на охоте. Он любил выезжать в лес на неделю, а то и две, и всегда привозил то оленя, то куропаток. В тот раз он пошел на медведя… А медведь на него. Папе удалось спастись, но уже дома он лишился сознания, а в себя не пришел. Мачеха не горевала, но деньги, оставленные нам отцом, спустила на траурные наряды. Говорила, что страдать тоже нужно красиво. Даже не помню, сколько она отдала за ту вуаль с изумрудами… Определенно больше, чем у нас было. Пока я страдала в своей комнате в ситцевом черном платье, Бетрикс в шелках выбирала надгробие для своего мужа в каталоге одной из самых дорогих ритуальных контор.