Разжигать (ЛП) - Харлоу Мелани - Страница 39

Разъярённый и чувствуя, что виноват только я сам, я ещё ниже сгорбился на стуле, словно ребёнок, взявший тайм-аут, и игнорировал всех вокруг.

Я был в таком гнусном настроении, что даже не задержался допоздна, несмотря на то, что Наоми так и не прислала ни одного навязчивого сообщения. Около четырёх я забрал девочек, которые жаловались на уход, и ворчали всю дорогу домой, от чего я становился только раздражительнее. Я накричал на них, чтобы они перестали ныть, отчего Луна разрыдалась, а Хэлли бросила на меня злой взгляд в зеркало заднего вида.

— Ты больше не заслуживаешь десятку, папа. У тебя единица.

Рядом со мной сидела Винни, зажав ладони между коленями, совершенно молчаливая. Когда мы подъехали к моей подъездной дорожке, она едва дождалась, пока машина припаркуется, прежде чем выйти из неё.

— Пока, девочки, — сказала она, быстро махнув им рукой перед тем, как зайти в свой дом.

— Винни сердится на нас? — со слезами на глазах спросила Луна.

— Нет. Она сердится на меня.

— Почему?

— Не волнуйся об этом, — огрызнулся я, прежде чем сбавить тон. Сжав переносицу, я выдохнул. — Пожалуйста, просто идите в дом и соберите свои вещи.

* * *

Вернув девочек к Наоми, — они обняли меня на прощание, чего я не заслуживал, — и пожелав им хорошего первого дня в школе завтра, я пошёл домой и бросился ничком на диван. Мне нужно было постирать белье, помыть посуду и убрать в ванных, но мне не хотелось ничего этого делать. Я просто хотел побарахтаться в своём гневе и собственной правоте.

Потому что я был чертовски прав, не так ли? Бри ошибалась, а я был прав. Она словно стёрла все ужасные воспоминания о том, какого это было каждый раз, когда он решал появиться в нашей жизни. Достаточно было того, что мы прошли через это — зачем ей хотелось подвергать наших детей такому же дерьму? И зачем? Чтобы они узнали, что у них был дедушка, только чтобы увидеть, как он умирает? Какие истории мы должны рассказывать о нём?

И всё же… Я знаю, что не должен был так разговаривать с Винни.

Хэлли была права. Я был людоедом.

Перевернувшись на спину, я приложил ладонь ко лбу. Каждый раз, когда я думал об уязвлённом выражении её лица, когда я огрызался на неё, или о её розовом носе, когда она вышла на улицу и не захотела быть рядом со мной, у меня сжималось сердце. Но извинения давались мне нелегко — в большинстве своём я был из тех ребят, которые скорее упрутся пятками в землю и будут капаться в грязи, чем признают, что были неправы или виноваты.

И действительно… был ли я настолько не прав? Что было такого плохого в том, что я сказал? Это была правда! Мы ведь не встречались. Но это напомнило мне о чувстве вины, которое я испытывал после того, как Наоми обвиняла меня в том, что я закрылся или оттолкнул её. «Ты поступаешь так, что мне больно тебя любить», — говорила она. «Почему ты не впускаешь меня?».

Я нахмурился, старая обида вспыхнула с новой силой. Я никогда не просил её любить меня. Вот почему мне было лучше оставаться одному. Я не хотел никому ничего объяснять или извиняться. Я не хотел нести ответственность за чьи-то чувства. Мне нельзя было их доверять.

В конце концов я пролежал так долго, что уснул. Когда я проснулся, было темно, и я сел, сонный и дезориентированный. Посмотрев на телефон, я увидел, что уже больше девяти часов. Я также обнаружил, что пропустил звонок от сестры и смс от Джастина, который спрашивал, всё ли у меня в порядке.

Но мне не хотелось ни с кем разговаривать. Выдохнув, я отложил телефон в сторону и потёр лицо обеими руками. В моем желудке зияла пустота, а голова пульсировала.

Я выключил весь свет и пошёл наверх, в постель.

Глава 17

ДЕКС

Я был готов к тому, что на следующее утро Джастин устроит мне допрос на работе, но он этого не сделал. Более того, он вообще мне ничего не сказал, от чего я чувствовал себя ещё хуже.

Наоми прислала мне несколько фотографий первого школьного утра девочек, и их радостные улыбки тронули моё сердце. Я чувствовал себя ужасно за то, что накричал на них вчера. Ничего из этого не было их виной.

Я прокручивал в памяти своё дерьмо всю свою смену, прошедшую без особых происшествий. С одной стороны, это было хорошо, поскольку это означало, что не было никаких чрезвычайных ситуаций. Но это оставило мне много свободного времени и пространства для размышлений: о Винни, моём отце, моей сестре, моих детях, моём поведении — и ничто из этого не заставляло меня гордиться собой.

После ужина я наконец не выдержал и разыскал Джастина в комнате общежития, где он спал. Он сидел за столом и листал папку.

— Привет. — Я облокотился на дверную раму.

Он едва поднял глаза. — Привет.

— Ты не собираешься спросить меня о вчерашнем?

— Нет.

— Почему нет?

— Это не моё дело. — Он пожал плечами. — И Бри сказала мне не делать этого.

Я нахмурился.

— Она злится на меня?

— Нет, я бы не сказал, что она злится. Думаю, она надеется, что ты передумаешь, но она понимает, почему ты чувствуешь себя так, как чувствуешь. — Он пролистал страницу в папке. — Она знает тебя.

Я ещё минуту постоял в дверях, царапая зазубрину на раме.

— Я вчера повёл себя с Винни как мудак.

— Я подумал, что что-то пошло не так.

— Так и есть. — Когда он не спросил меня, что именно, я продолжил. — Она знала, что я был чем-то расстроен, и когда она не оставила меня в покое из-за этого, я сорвался на неё.

Он кивнул. Пролистал ещё одну страницу.

— Я был зол на отца, на сложившуюся ситуацию и, возможно, даже на сестру за то, что она была так доверчива, и я выместил это на ней. — Я поморщился. — Я наговорил ей всякой хуйни, и я сожалею об этом.

Джастин наконец поднял глаза.

— Может быть, ты должен сказать ей это, чувак.

Я выдохнул.

— Да, я знаю.

* * *

Выйдя в среду утром с части, я выполнил кое-какие поручения и провёл вторую половину дня крася спальню девочек в качестве сюрприза для них — стену за кроватью Луны в розовый, стену за кроватью Хэлли в лавандовый.

Папино чувство вины во всей своей пастельной красе.

Я сотню раз смотрел на свой телефон, но с каждым часом становилось всё труднее позвонить.

Около семи я позвонил девочкам, которые рассказали мне всё о своих первых днях в школе. Хэлли была в восторге от новой подруги, которую она нашла, Луна пока обожала детский сад, и ни одна из них не сказала ни слова о Винни или моём сварливом настроении вчера — они будто даже не помнили об этом.

Но я был уверен, что Винни ничего не забыла.

Наконец, сразу после восьми часов, я присел в изножье своей кровати и отправил ей сообщение.

Декс: Извини за понедельник. Я был козлом.

Я отправил это, и пока я размышлял, стоит ли мне извиняться, она ответила.

Винни: Был.

Выдохнув, я снова написал ей смс.

Декс: Я могу объяснить?

Винни: Можешь попробовать.

Декс: Я не хочу делать это по смс. Можно я приду?

Она ответила не сразу.

Винни: Я только что вышла из душа. Дай мне пять минут.

Но мне так хотелось извиниться, что я дал ей всего три — даже не обулся, просто прибежал босиком, в серых спортивных штанах и белой футболке.

Она открыла дверь в коротеньком халатике, который завязывался спереди, с мокрыми, нечёсаными волосами и расчёской в руке. Она выглядела такой молодой и красивой без макияжа, что у меня перехватило дыхание. Но выражение её лица было совсем не радушным.

— Заходи, — сказала она беззвучно.

Я последовал за ней в гостиную. Когда она села на один конец дивана, я сел на другой. Потёр руки о колени. Перевёл дыхание.

— Я должен извиниться перед тобой.

Она начала расчёсывать волосы. Пригвоздив меня холодным, отстранённым взглядом.

— Да. Должен.

— Прости за то, как я с тобой обращался. Ты не заслуживаешь этого.