Вечный союз - Форстен Уильям P. - Страница 44

Рабы вскочили на ноги и в ужасе бросились прочь от этого гибельного места. Но тут же перед ними выросли легионеры, перегородившие улицу щитами. Сверкнул металл, и один из рабов, держась за бок и крича от боли, заковылял обратно. За ним угрюмо поплелись и остальные, ворча и посылая проклятия.

— Как вы думаете, удастся ли нам избежать полного разрушения города?

Обернувшись, Винсент увидел подходившего к нему Марка. — Я думаю, сэр, что неразумно нам обоим находиться здесь, под огнем.

— То есть, по-вашему, я должен прятаться на форуме?

— Сэр, вы сами знаете, что случится, если вас убьют.

— Катулла и Петрония это вполне устроило бы, — усмехнулся Марк. — Вы можете удержать город?

— Подкрепление прибудет только через пять дней. Если противник будет продолжать в том же духе, то скоро брешь в наших укреплениях достигнет сотни ярдов и преградить путь их многотысячной армии будет практически невозможно. Я уже потерял половину своих людей.

— Петроний вчера говорил примерно то же самое.

— А вот его вы не могли бы удержать, сэр?

Марк оглянулся на Бориса и других следовавших за ним телохранителей.

— Вы были правы насчет попыток убийства, — спокойно сказал он.

— Что?!

— Это произошло час назад, — возбужденно сказал

Борис, подходя к ним.

— Пусть он расскажет — он видел это гораздо лучше меня, — сказал Марк, с улыбкой похлопав Бориса по плечу.

— Консул шел в сторону южной стены, — приступил к рассказу Борис. — На улице было полно народа. Неожиданно я заметил, как блеснуло что-то металлическое. Гляжу — они уже около него. Ну, одного из них он запросто уложил сам, а я проткнул штыком второго. — Он продемонстрировал клинок, покрытый засохшей кровью.

— Ты не должен был подпускать их так близко! — возмущенно бросил Винсент.

— Не сердитесь на него, — умиротворяюще произнес Марк, почувствовав гнев в его тоне. — Он умело расправился с ними. Возможно, это были просто какие-то маньяки.

— Очень сомневаюсь, — буркнул Винсент.

— Ну поскольку проверить это мы не можем, то лучше всего закрыть эту тему.

Винсент подошел к Борису вплотную.

— Ты выполнил свою задачу только наполовину, — произнес он холодно. — В следующий раз постарайся справиться с ней полностью. Если его убьют, все полетит к черту, и ты будешь отвечать за это головой.

— Слушаю, сэр, — ответил Борис дрогнувшим голосом.

— Ну вот и хорошо, мы поняли друг друга, — заключил Винсент и отвернулся от него.

Молодой командир терпеть не мог проявлять свою власть подобным образом. Он привык делить с подчиненными все тяготы службы и всегда отдавал приказы спокойным и ровным тоном, действуя в первую очередь собственным примером. Впервые он применил угрозу, и это казалось отвратительным ему самому. Но иначе было нельзя.

Винсент опять взглянул на рабов, трудившихся над возведением защитного вала.

— Марк, ведь в городе почти двести тысяч жителей, а под ружьем всего десять тысяч.

— И что вы предлагаете?

— Если карфагеняне пойдут на штурм, то у них будет неоспоримое преимущество в вооружении.

— Если бы вы прислали нам все то оружие, что обещали, соотношение было бы лучше.

— Сэр, сначала нам надо вооружить еще одну собственную дивизию. После того как это будет сделано и появится излишек оружия, мы передадим его вам.

Он говорил неправду. Когда после подписания договора Калин увидел, как трудятся рабы в Испании, он дал понять, что не станет поставлять оружие правительству, способному обратить его против своего народа. На их складах громоздились тысячи гладкоствольных мушкетов, ожидая переделки в нарезные ружья. Теперь Винсент жалел, что не уговорил Калина послать часть мушкетов в Рим.

— В городе больше ста тысяч таких рабов, — сказал Винсент, указывая на бригаду рабочих, которые опасливо поглядывали на двух обсуждавших их патрициев.

— Вооружить рабов?!

— Но они же дрались с Тугарами не щадя своего живота. — Потому что знали, что если Тугары победят, то двое из каждых десяти пойдут в убойные ямы.

— Возможно, они будут сражаться и с карфагенянами. Тогда мы сравнялись бы с ними численно.

— Ради чего они станут сражаться?

— Ради возможности получить за это свободу, Марк.

— Вы сказали Петронию, что не допустите государственного переворота. А то, что вы сейчас предлагаете, — разве это не настоящий переворот?

— Я предлагаю путь к спасению. Если бы вы пообещали отпустить рабов на свободу, они все как один поддержали бы вас. Ведь вы и так в их глазах героическая личность, потому что прогнали тугар. Они пойдут за вами.

— А что станет с моей страной, когда все это закончится?

— Марк, без них от вашей страны вообще ничего не останется.

— Не берите меня за горло, — сухо сказал консул. — Через пять дней здесь будут ваши товарищи. Нужно, чтобы карфагеняне узнали об этом, — они поймут, что было бы безумием оставаться здесь до прихода вашей армии, которая раздавит их.

— Они знают, что Эндрю должен прибыть сюда с армией, — ответил Винсент, вспомнив о том, что телеграфная линия была перерезана не сразу. — И я подозреваю, что они даже хотят этого.

— Хотят? Почему?

— Не знаю. Но у меня такое ощущение, что и вами, и Эндрю, и всеми нами манипулируют с каким-то тайным умыслом.

— Так не пытайтесь и вы манипулировать мной в своих целях, — сказал Марк. — Вы мне нравитесь, я даже восхищаюсь вами, несмотря на вашу молодость. Но вы неисправимый мечтатель, Винсент Готорн. Очевидно, сказывается ваша квакерская закваска.

— По-моему, во мне уже ничего не осталось от этой закваски, — печально отозвался Винсент. — Я слишком много убивал, чтобы иметь право называть себя квакером.

— Но разве вы предпочли бы сдаться Тугарам или карфагенянам, за которыми, по всей вероятности, стоят мерки?

— Нет, — признался Винсент, стыдясь того, что так открыто признался в отходе от своих религиозных убеждений. — Но моя вера в свободу остается неколебимой.

— Точно так же как и моя вера в незыблемость римских традиций, — откликнулся Марк, и тонкая улыбка промелькнула на его озабоченном лице. — Мне кажется, что мы зашли в нашем споре в тупик, дорогой посол, — добавил он тоном, дававшим понять, что разговор на эту тему окончен.

Винсент вдруг осознал, что они уже давно стоят на бастионе и за это время осаждающие не произвели ни одного выстрела ни из тяжелых, ни из легких орудий. Он подошел к краю парапета.

По полю вдоль батареи противника ехала группа всадников. Он достал подзорную трубу.

— Это Кромвель, — процедил Винсент, передавая трубу Марку. — Эх, все бы отдал за хорошую винтовку, — кинул он с досадой.

— Они что-то затеяли, — заметил Борис.

Один из всадников отделился от группы и направился к ним через поле. К его копью был прикреплен белый флаг.

— Что означает белый флаг? — спросил Марк.

— Временное перемирие. Они хотят переговорить с нами.

Консул вопросительно посмотрел на Винсента.

— Им нечего предложить нам, Марк. Это просто хитрость, рассчитанная на то, что мы пойдем на уступки, сознавая свою слабость.

— Но надо все же выслушать их.

Всадник, размахивая флагом над головой, приближался к стенам города. Не доехав ярдов пятидесяти, он остановился и высоко поднял флаг.

— Подъезжай ближе! — крикнул Марк.

Всадник осторожно приблизился к пролому, с интересом разглядывая произведенные разрушения.

— Борис, возьми его на мушку, — приказал Винсент. С довольной ухмылкой Борис подошел к краю пролома и взвел курок. Услыхав щелчок, парламентарий поднял голову. — Говори, что тебе надо, или я прикажу тебя застрелить! — крикнул Марк.

— Мне нужен первый консул Рима, Марк Лициний Грака.

— Он перед тобой.

— Мой командир хочет, чтобы ты пришел к нему на переговоры и вы уладили бы наши разногласия, не проливая больше крови. Он гарантирует твою безопасность.

— Только не консул, — вмешался Винсент. — Так не делается. Вы, Марк, не имеете права бросать город на произвол судьбы.