Вечный союз - Форстен Уильям P. - Страница 13

— Прошу обратить внимание, — произнес карфагенянин, указывая на небольшое изрядно потрепанное суденышко, стоявшее в сотне ярдов от них посреди гавани.

И тут громовой разряд сотряс палубу под их ногами. Самообладание покинуло Музту, и он в ужасе отшатнулся. Ему удалось скрыть свой страх лишь благодаря окутавшему их на мгновение облаку сернистого дыма. Когда дым рассеялся, Музта увидел вокруг суденышка посреди гавани целый фонтан водяных брызг и обломков. Карфагеняне вокруг Музты радостно загоготали. Бешено раскачивавшееся и подпрыгивавшее среди пены суденышко стало медленно оседать.

Музта хотел было отвернуться, но Джубади остановил его:

— Погоди, это еще не все.

Он кивнул Тобиасу, и тот, склонившись над открытым палубным люком, махнул рукой и заорал:

— Номер один, огонь!

Музта, остолбенев, ухватился за поручень. У него по явилось ощущение, что корабль сейчас взлетит на воздух, будто от удара какого-то страшного молота, нанесенного неким великаном. Целая туча дыма, подсвеченного гигантской вспышкой, вырвалась из-под его ног. Мгновение спустя судно, служившее мишенью, взлетело в воздух, словно расколотое надвое.

— Номер два и номер три, огонь!

Еще два разряда, и опять «Оганкит» содрогнулся. Один из снарядов вонзился в корму суденышка и разнес ее в щепки, а другой нырнул, не долетев до цели, и нанес сокрушительный удар под водой. Казалось, взорвался сам океан, и суденышко исчезло из виду.

— Какая страшная сила! — прошептал Джубади.

— Самые мощные орудия из всех, что существуют! — похвастался Тобиас. — Та легкая артиллерия, с какой пришлось столкнуться Тугарам, — ерунда по сравнению с этими пятидюймовками.

— И сколько их ты уже выпустил? — спросил Джубади.

— Пятнадцать, мой господин. А к началу операции у нас будет тридцать. Плюс два орудия калибром шесть дюймов.

— А что именно было сделано с кораблем? — спросил Музта, не в силах сдержать любопытство.

— Мы целиком убрали все надстройки и мачты, — с важностью возгласил Тобиас, будто читая лекцию восхищенным слушателям. — Под ногами у нас батарейная палуба длиной сто тридцать футов, защищенная с бортов двухдюймовой железной броней и почти двумя футами древесины. На судне имеется по пять пушек на каждом борту, и еще по одному тяжелому орудию установлено на носу и на корме. Борта, как вы можете видеть, скошены, чтобы лучше отражать попадающие в него ядра, а на носу оборудован металлический таран.

— Расскажи ему о других судах, — подсказал Джубади.

— Я строю также восемнадцать канонерок, на каждой из которых будет установлено пятидюймовое орудие в бронированном кожухе, а две из них будут приспособлены под тяжелые мортиры.

— Мортиры? — переспросил Музта. Он и без того с трудом воспринимал русский язык Тобиаса, искаженный сильным акцентом, а когда янки употреблял незнакомые Музте слова, понять его становилось почти невозможно.

— Да, это короткоствольные пузатые пушки, которые могут стрелять стофунтовыми ядрами, начиненными порохом. Дальность стрельбы до четырех миль. Мы умеем изготавливать взрывающиеся снаряды вроде тех, какие вы видели во время сражения в Суздале.

— Порохом? — опять повторил Музта.

— Янки продали нам некоторое количество пороха еще перед войной, — объяснил Гамилькар. — А мы подкупили одного суздальского купца, и он раскрыл нам секрет его изготовления, так что мы начали производить порох еще до прибытия оповещателя.

Взглянув на Джубади, Музта позволил себе едва заметную усмешку. «Значит, карфагеняне все-таки собирались драться с тобой, — подумал он не без удовлетворения. — Очень жаль, что они так и не решились на это».

— Благодарю вас обоих, — обратился Джубади к Тобиасу и Гамилькару. — А теперь пусть все оставят корабль. Я хочу поговорить с гостем наедине.

Во взгляде, который бросил на них Тобиас, промелькнуло едва уловимое презрение. Гамилькар промолчал и, поклонившись, стал спускаться по трапу. Тобиас последовал за ним. С нижней палубы поднялись карфагеняне, обслуживавшие орудия. Во взглядах, которые они бросали на Джубади с Музтой, читался откровенный страх.

— Ты держишься с ними слишком заносчиво, — прошептал Гамилькар Тобиасу, когда они были уже на причале.

— Без нас у этих проходимцев ничего подобного не было бы, — проворчал Тобиас. — Пусть они помнят об этом.

— Они и так помнят. И учти, мерки вовсе не такие простаки, как тугары. Они разместили в Карфагене свои отборные войска, чтобы нам и в голову не пришло затевать что-нибудь против них. Мы должны играть по их правилам и ни в коем случае не раздражать их. Не за бывай об этом, Тобиас, если хочешь уцелеть. Если же ты восстановишь их против нас, я убью тебя, так и знай.

— Вот как? Несмотря на то, что я нахожусь под защитой Джубади?

— Он не будет сидеть здесь вечно, — бросил карфагенянин и удалился большими шагами.

— Этот тип чем-то недоволен?

Обернувшись, Тобиас улыбнулся подошедшему Джиму Хинсену, рядом с которым вразвалочку ковылял Джейми.

Хинсен, единственный из всего 35-го полка, кто присоединился к Тобиасу, пока что не доставлял ему хлопот. А информация о производстве пороха и пушек, которой он поделился с ними, была поистине бесценной. Тобиас сразу почувствовал, что у этого молодого пехотинца истинно кошачья натура и, откуда бы ему ни пришлось падать, он всегда приземлится без ущерба для себя.

— Ничего особенного, просто этот Гамилькар чересчур трясется перед мерками.

— Мне кажется, он прав, — отозвался Хинсен. — Не стоит портить отношения с ними.

— Я и не собираюсь. Будем пока плясать под дудку Джубади. Но «Оганкит» теперь оснащен новейшим вооружением, так что не забывай о наших собственных планах.

Тобиас обернулся на корабль, на палубе которого виднелись две фигуры.

— Им я тоже не вполне доверяю, — проговорил он вполголоса.

— Доверять никому нельзя, — ухмыльнулся Джейми. — А уж этим тварям тем более. Ну, пошли, я подыхаю от жажды, и, клянусь всеми чертями, мне надо привести себя в норму.

Тобиас взглянул на пирата с неприязнью и, повернувшись, пошел по улице, ведущей к фабрике. Хинсен и Джейми направились следом, перебрасываясь шутками. Ему хотелось обернуться и осадить их, так как он чувствовал, что они смеются над ним, но он сдержался и молча продолжал свой путь.

Музта наблюдал за тем, как скот удаляется по улице. — Ты доверяешь им? — спросил он Джубади.

— Не больше, чем тебе, — усмехнулся тот. Музта промолчал. Сейчас наконец Джубади объяснит, зачем он вызвал его. Ему не хотелось спрашивать первому, чтобы у Джубади не сложилось впечатления, что Музте не терпится об этом узнать.

Отвернувшись от кар-карта мерков, Музта прошелся по палубе, поверхность которой была абсолютно пустой, не считая торчавшей трубы, небольшой рубки и полдюжины вентиляционных рожков, подававших воздух вниз. Палуба была выстлана металлическими листами вроде тех, какие он видел в литейном цеху. Уже одно это было непостижимо. Каким образом этот скот заставляет плавать вещь, сделанную из железа? С помощью колдовства? Стоявшие вдоль бортов громоизвергатели были крупнее тех, что он видел у янки, и, осмотрев их, Музта убедился, что они изготовлены грубее, стволы их толще и не такой правильной формы.

Подойдя к поручню, Музта перегнулся через него, осматривая борта, которые также были покрыты металлическими листами. Музта понял, что корабль перестроён с таким расчетом, чтобы сражаться с янки. Ничем иным подобные изменения нельзя было объяснить. Пульс его участился при этой мысли.

Музта направился к люку и спустился на батарейную палубу. Здесь царил полумрак, и он почувствовал себя неуютно. Лишь в нескольких местах лучи солнца проникали внутрь через зарешеченные окошки в потолке. В закрытом помещении было невыносимо жарко, а запах пороха так силен, что Музта начал задыхаться и даже высунул язык, как собака. Все это годилось для скота, но не для тугар. Ему хотелось поскорее покинуть эту душегубку, но любопытство удерживало его. Согнувшись он пробирался вперед, в темноту. Теснившиеся вокруг огромные громоизвергатели вызывали у него чуть ли не священный трепет.