Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна - Страница 80

Я прислонился к краю стола рядом с Ольгой. Кончик ее сапога острым носом упирался мне в брючину и пачкал ее. Тоже своего рода намек.

— У нас разве какие-то договорённости на сей счет, княгиня?

Она с показным равнодушием стряхнула пылинку с юбки своего коричневого платья.

— Это работает в обе стороны, ваше императорское высочество? — ледяным тоном уточнила Ольга.

Оставив риторический вопрос, я протянул руку и стиснул ее ладонь, когда она аккуратно схватилась за мои пальцы. Дернул изо всех сил, услышав короткий вскрик, после чего прижал Ольгу к себе. Придержал за поясницу, затем погладил шелковую ткань наряда, устало вздохнул и уткнулся носом в изгиб ее шеи.

Ловкие пальцы зарылись в волосах у меня на затылке.

— Твоя танцевальная карточка уже полнится от имен юных прелестниц, готовых на все ради вальса с наследником престола? — промурлыкала Ольга спустя целую минуту.

Впервые за утро мне по-настоящему стало смешно.

Глава 41. Ольга

Мои чувства изначально были обречены.

Никаких иллюзий насчет особого отношения цесаревича, я никогда не строила. Всегда понимала, где мое место в его шахматной партии. Я догадывалась, что срок, отведенный мне в игре, весьма короток. В лучшем случае меня ждало безбедное будущее в каком-нибудь тихом и провинциальном городке Европы. А в худшем — смерть.

Современные воительницы за женские права назвали бы мои эмоции Стокгольмским синдромом. Эдакой психологической привязкой к лицу мужского пола, подавшему во мне попытки к сопротивлению.

Возможно, так оно и есть. Я просто стала жертвой обаятельного манипулятора, поэтому помогала ему во всех начинаниях, шпионила и доносила. Играла роль его любовницы на публике, а потом также самозабвенно отдавалась в постели. Наша связь крепла, так быстро, что с каждым днем мысль о вероятном расставании доводила до исступления и побуждала не самые лучшие качества.

Ревность, ярость, бессилие, ненависть — все то, что я не имела права испытывать к наследнику престола. Потому что он не принадлежал мне. Он даже себе не принадлежал, лишь своей стране и народу.

— Ты сегодня очень красивая.

Я улыбнулась, наслаждаясь тем, как крепко его руки сковали шею. Подушечки больших пальцев прочертили на коже контуры, будто Алексей фиксировал мое лицо не только визуально, но и через осязание. В серых льдинках его радужки по-прежнему не отражались эмоции, а под ладонью не билось сердце. Однако ласковые прикосновения доносили смысл лучше всяких слов или взглядов.

— Только сегодня? — поддразнила я.

— Всегда.

Шумно вздохнув, я уперлась лбом в его грудь. Почему-то запах сигарет немного развеселил, ведь он как бы намекал на хулиганский огонек внутри этой неприкасаемой статуи, чья каменная выдержка порой выводила из себя. Я потрогала на ощупь гладкую ткань пиджака, затем поскребла ногтем белоснежную рубашку и прикрыла глаза.

— Я устала, Леш, — вдруг призналась невпопад. — Очень-очень устала.

— Знаю, — все также тихо и равнодушно откликнулся он.

— Если я попрошу, больше не прыгать под пули, ты же меня не послушаешь?

— Сказала та, кто игнорирует мои приказы с момента нашего знакомства.

— Преувеличение — болезнь всех аристократов с императорской фамилией? — я подняла голову и посмотрела на Алексея.

— Исключительно Романовых.

Он оставил на моих губах короткий, но жалящий поцелуй, затем отпустил и обошел стол. Прежний Алексей вернулся за считаные секунды — собранный, жесткий и совершенно неприступный. Именно такой, каким должен быть наследник престола.

— Здесь вся документация? — Алексей открыл папку и бегло пробежался по аккуратно сложенным листкам.

Я уверена, что он не упустил ни одной детали. Видела, как углублялись морщины на его лбу, когда серый взгляд скользил по таблицам с цифрами и графиками. Как внимательно Алексей вчитывался в нужные строчки, улавливая самую суть. Тщательная проверка подписей, печатей и всего остального показала, что доверие его императорского высочества — вещь весьма хрупкая и нестабильная.

Подойдя к окну, я сдвинула бархатную штору и всмотрелась в стремительно темнеющее небо. Подобные метаморфозы с погодой в Петербурге были не редкостью: солнце за секунду заволакивали облака, затем на город обрушивалась стена дождя или яростная метель. Никакой стабильности, причем независимо от времени года.

Здесь всегда царила сырость, она буквально пропитала каждый камешек и проникала в дома, оседая на стенах въедливой плесенью. Именно там, где ее ждали меньше всего. С привычной нашему климату промозглостью чрезмерная влага донимала жителей бесконечными простудами и холодовыми аллергиями.

— С супругой канцлера проблем не было? — раздался за спиной вопрос.

— Луиза оказалась очень благодарной слушательницей и настоящей фанаткой драгоценностей Фаберже. Яйцо пришлось ей по вкусу, — я повернулась на каблуках к застывшему Алексею и скрестила руки на груди. — Со строительством газопровода и выдачей кредита проблем возникнуть не должно.

— Это немцы. С ними всегда возникают какие-нибудь проблемы в самый неподходящий момент.

— Сказал потомок немецкой династии.

— Кому-то пора укоротить язык, — прищурился Алексей, и я очаровательно улыбнулась в ответ.

Легкость и некоторая вольность моего поведения подкреплялась отсутствием лишних ушей, хотя за дверью стоял целый отряд мужчин в черных одеждах без опознавательных знаков. Похожих на человека, которого я встретила в больнице у Оксаны Мечихиной. Подмывало спросить о них, но я молчала и ждала.

Вдруг Алексей сам скажет?

— Черносотенцы, — не заставил себя долго ждать долгожданный ответ.

— Ты читаешь мои мысли? — я склонила голову к плечу и поймала на губах цесаревича усмешку.

— Оля, когда ты мучаешься от неизвестности, то постоянно морщишь нос и становишься похожей на недовольную кошку, — пояснил он спокойно, при этом взгляда от бумаг так и не поднял. — К тому же ты раз шесть посмотрела на дверь.

— Оу, вот как. Тогда скажи, что здесь делает личный отряд его императорского величества?

— Защищает меня. Во всяком случае, именно эту версию я услышал, когда задал аналогичный вопрос.

Я нахмурилась, затем снова покосилась на резные двери. За ними тихо, словно мыши, притаились черносотенцы. Не то что бы я сильно переживала по этому поводу, вряд ли они бы тронули наследника престола. Но для меня их присутствие здесь стало предупреждающим сигналом, поэтому я насторожилась и прислушалась. На всякий случай.

— Они не тронут тебя.

— Если посчитают угрозой — тронут, — я прошла вперед. — Некоторые особенности моего организма могут их спровоцировать.

— Оля, — голос Алексея смягчился, короткий смешок хлестко ударил по нервам, — иногда ты чересчур много думаешь. Прекрати.

— Качество, за которое ты меня ценишь, — огрызнулась я и уперлась ладонями в спинку кресла. — К слову, о «много думаю». Вчера мне нанес визит господин Горелик из «Вестника». Интересовался тайнами твоей семьи, в частности, смертью цесаревны Марии. Он с чего-то решил, что ты делишься со мной в постели секретами Романовых.

Алексей ничего не сказал, более того, даже не изменился в лице. Лишь равнодушно пожал плечами, отложил папку и, сунув руки в карманы, выпрямился.

— Забудь, — губы искривились в подобие улыбки, однако взгляд остался холодным и непроницаемым. — Я разберусь с Вениамином Карловичем.

— Что значит «разберешься»? Он распускает слухи и ставит под сомнение твои законные притязания на трон, Алекс.

— Именно то, что вложено в изначальный смысл этого слова. А что до слухов, так они неизбежны. Посмотри на королевский дом Британии. Там вся земля усыпана обломками копий от споров между либералами и консерваторами насчет супруги младшего из принцев.

— Тоже, кстати, твои родственники.

Он разочарованно цокнул и ответил с плохо скрываемой иронией:

— Даже на солнце бывают пятна.

— Про мой язык еще что-то говорит, — проворчала я.