Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна - Страница 28

— Настоечку поставила, — длинный коготь коснулся острого подбородка. — На молодильных яблоках.

— И как?

Судя по прыгающим бородавкам, эксперимент не удался.

— Забродили, с… собаки, — цокнула языком Янина Сергеевна.

Хмыкнув, я вернулся к еде. Поучать или советовать я не собирался: каждый остался бы при своем. Вздумалось потомственной Бабе-яге на старости лет заняться омоложением не через косметические процедуры. Лишь бы не померла раньше срока, потому что я привязался к соседке по лестничной клетке. Пусть она проклинала шумных детей во дворе и называла всех женщин моложе пятидесяти «легкодоступными девицами».

— Душа у меня не на месте, береги себя, хлопчик, — сказала Янина Сергеевна, когда мы уже стояли в коридоре.

Я застегнул ботинки и выпрямился, чтобы мельком взглянуть на отражение в зеркале. Вид помятый, волосы немного стояли дыбом после просушки. Головная боль действительно ушла, спасибо настойке. Правда, я трижды прополоскал рот из-за мерзкого привкуса стухших грибов.

— Или просто у вас опять разбушевалась язва желудка, — иронично вскинул я брови, затем набросил на плечи пуховик.

— Змееныш, — беззлобно огрызнулась Янина Сергеевна, после чего приподнялась на носочках.

Затаив дыхание, я позволил скрюченным пальцам коснуться щеки. Баба Яна чуть надавила ногтем на кожу, затем прищурилась и приблизилась. Шумно втянув воздух возле меня, она мрачно изрекла:

— Ладаном пахнет. Слегка. Смерть за тобой шагает, Влад, близко-близко.

— Все мы под богом ходим, — я дернул плечом, но уйти не смог. Янина Сергеевна цепко впилась в мой рукав, точно ненасытный клещ и ее светлые глаза зажглись мистическим пламенем.

— Кровь не водица, Владик, сам знаешь. Романовы прокляты, и ты не исключение, так что зря отмахиваешься от доброго совета.

Вздрогнув, я мотнул головой, отбрасывая подальше мрачные мысли. Еще не хватало о собственных похоронах думать по дороге на кладбище, ведь раньше срока я туда не собирался. Пока что, а там как получится.

Уж тем более не желал говорить о брате или биологическом отце.

— Пустое это, баб Ян, — тихо сказал я, аккуратно отцепив руку Янины Сергеевны. — И слухи. Его императорское величество и высочество в здравии, а себя Романовым я не считаю.

— Надолго ли?

Я так и не понял, к какому из утверждений относился сей риторический вопрос. Уточнять не решился, вдруг бы ответ мне не понравился? К чему лишняя тревога, известная поговорка советовала поменьше совать нос в чужие дела.

На улице со свистом всех поприветствовала первая февральская метель: стоило выйти из подъезда, как она лихо оттолкнула меня от двери и захлопнула ту.

В такую погоду приличный человек собаку бы из квартиры не выгнал, зато домоуправление отправило домовых и банников чистить снежные завалы. Вот и старина Потапыч трудился над грудой белой массы, хотя та в два раза превышала его рост. Пока он пыхтел, работая лопатой, я отвернулся от ветра и прикурил.

Дурная привычка, но без нее день не начинался — горечь едкого дыма дарила какое-то чувство умиротворения. Пусть обманчивое, зато быстрое. Мне требовалось совсем немного, всего пять-шесть затяжек, чтобы я вновь ощутил себя живым человеком. Уже изрядно промерзшим и невыспавшимся человеком.

— Ты глянь, че творит, а!

Я замети, как Потапыч гоняется за вязаной шапкой по сугробам.

— Помочь? — крикнул сквозь хохот взбесившейся стихии, но меня не услышали.

Из-за снега слиплись ресницы, меховая часть воротника побелела от инея. Знакомое чувство накрыло с головой, будто я встретился лицом к лицу с Карачуном. Хотя это невозможно: он жил в Пустоте и не пересекал границу миров без вызова извне.

Вряд ли какой-то демонолог рискнул бы шкурой и потащил демона холода в Питер. Даже среди краснознаменцев таких ненормальных по пальцам одной руки пересчитать. Риск велик, причем процент успеха вообще не в пользу мага.

— Да что же ты!

Почти бросившись на помощь, я внезапно замер и посмотрел под ноги. Яркое пятно привлекло внимание настолько, что Потапыч с шапкой отошли на второй план. Присев на корточки, я с удивлением прикоснулся к зеленым росточкам, которые задрожали под моими пальцами. Я раскопал снег, прикрыл нос шарфом, после чего впился взглядом растения, прорастающие сквозь мерзлую землю.

Подснежники. В начале февраля, в сезон метелей.

— Экась невидаль, — сердце гулко забилось в такт голосу Потапыча. — Цветочки по зиме. Тут шапка убегает, а они повылезали.

Облизнув пересохшие губы, я досчитал до десяти. Такие подснежники я видел, когда ездил в Урюпинск. Город кишел ими, ведь под ним проходили лэй-линии и растекался хаос. Но никогда эти цветы не появлялись в Петербурге. До недавних пор наши маги поддерживали баланс, благодаря чему необузданная магия не выплескивалась наружу.

Какого Всевышнего произошло? Почему сейчас?

— Потап Вениаминович, — я обратился к Потапычу, который застыл неподалеку с лопатой наперевес, — давно цветы появились?

Он задумался на несколько секунд, после чего неуверенно отозвался:

— Да уж не упомню. Недели три или четыре назад. По всем клумбам расползлись аки сорняки, — Потапыч махнул в сторону других подъездов, и я сглотнул.

Вашу мать!

— Хорошо, спасибо.

Курить больше не тянуло, теперь хотелось чего-нибудь покрепче. Перед встречей с Алексеем требовалась хорошая доза алкоголя.

Вечером намечалась премьера в Большом театре, куда собирались все сливки общества, в том числе цесаревич с княгиней Ольгой. Несколько часов бессмысленного пребывания под сводами старинного здания. Аристократы приходили похвастаться нарядами и обсудить последние сплетни, заодно развлечься присмотром субтильных красавиц в пачках. Ужас.

В обычные дни я избегал подобные мероприятия. К тому же Алексей в качестве охраны использовал личную гвардию. Но ближайшая аудиенция случилась бы через неделю-другую, тянуть с такими подобными новостями не следовало.

«Код красный, дело срочное. Подменю Баро на смене».

Сообщение улетело за секунду, а вот ответа пришлось подождать. Я дошел до станции метро, когда смартфон пиликнул. Руки задрожали от нетерпения. Ни у кого из корпуса жандармов не было личного номера цесаревича, лишь у меня, Ольги и нескольких приближенных. Потому я точно знал, что писал именно Алексей.

«Отдам приказ. Надеюсь, тревога имеет основания. Надень мундир и приведи себя в порядок».

Я показал экрану средний палец, негромко выругался, затем остановился в двух шагах от метрополитена. Часы показывали начало девятого утра, полно времени, чтобы съездить по делам и заскочить домой за мундиром.

«От куска высокомерного дерьма слышу», — написал цесаревич в ответном оскорблении.

— Да чтоб тебя, — буркнул я, лихорадочно тыча в засыпанный снегом экран.

Меня обогнали на подходе к зданию. По ступенькам, словно бабочка, взлетела хрупкая девица, цокая шпильками. Что-то в ней показалось знакомым, я рассеянно подумал о бедных костях этой дурочки и приметил ее огненно-рыжие кудри. Она не только носилась по обледенелым улицам на каблуках — шапки там тоже не наблюдалось, а пальто явно предназначалось для прогулок в начале сентября.

Затем она схватилась за ручку тяжелой двери, обернулась и приметила меня.

— Ты, — лазурные воды заплескались в широко распахнутых глазах, на красивом личике отразился шок.

— Я, — машинально отозвался, быстро преодолевая расстояние между нами. — Куда дела мой бумажник, Снегурочка?

[1] Карачун, сюда! Ко мне! (латынь)

[2] Карачун — демон лютой зимы и холода, застывший на границе жизни и смерти, злобный привратник потусторонних ворот. Считалось, что Карачун приводит голодные зимы, чтобы собрать урожай погибших душ. Он не приходит один, всегда с ним армия мертвецов, застрявших в серой зоне света и ночи.

Глава 19. Влад

Мое обращение явно шокировало незнакомку.

Не знаю, чего она ждала: что я наброшусь на нее с обвинениями или сразу потащу к ближайшему полицейскому или дружиннику. Ни того ни другого я не сделал. Стоял и смотрел, как в лазурной глади одни эмоции сменяют другие. Россыпь веснушек, которые я не заметил в нашу первую встречу, стала ярче от бледности кожи.