Чебурашка (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 57

Фигурка у неё ого-го и взгляд прожигающий. Она смотрит на меня с улыбочкой, говорящей, мол, давай-давай, малыш, я-то знаю, ради кого ты стараешься. Наверное, так и есть.

Луткова от моих слов слегка румянится, а может и не от моих слов, а от всего происходящего. У неё в руке красный вымпел победителя соцсоревнования, присобаченный к коротенькому кию от детского биллиарда.

Машины стоят широко, на большом расстоянии друг от друга. Я встаю на встречку, хрен с ним, всё же у меня по-любому водительский стаж больше, хоть в последние годы я и обходился без тачки.

Цепень сидит за рулём с самодовольной рожей, но я вижу, что он на нервах, страшновато ему.

— Значит так, — говорю я, — сейчас пойдёт обратный отсчёт от десяти. Все будут считать хором. Как доберутся до нуля мы не едем, стартуем только после того, как Наталья махнёт флагом. Ну-ка, Наташ, попробуй. Выше, выше руку поднимай.

Луткова поднимает и резко опускает.

— Вот, молодец, — хвалю я. — Если кто-то рванёт раньше флага, получает технический проигрыш и на этом гонка заканчивается. Ясно?

— Ясно, — сквозь зубы бросает Цеп и сплёвывает на асфальт.

— Хорошо. Ну, и всё. Едем по прямой до конца улицы, разворачиваемся и гоним обратно. Там у нас два наблюдателя, чтобы всё было честно. Вопросы?

Цеп ничего не отвечает и отворачивается. Понятно, вопросов нет.

— Разворачиваемся за наблюдателями и гоним обратно.

Наблюдатели уже стоят там, я их отвёз и проинструктировал. Пришлось тянуть жребий, потому что никто не хотел там торчать. Я сажусь в машину, завожу движок. Работает, как часики. Подваливаю газку. Рычит мой дружок, аж сердце радуется. А если учесть, что в нём где-то ещё и сокровища запрятаны, вообще счастье.

— Давайте, считайте!

— Десять! — начинают отсчёт зрители. — Девять! Восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Ноль!

Наташка машет флагом и мы рвём с места. Подо мной визжат шины. Я взлетаю, как гиперзвуковая ракета! Чебурашке чуть заносит жопу влево, но я выравниваю рулём, подкручиваю немного лишнего, и задница едет вправо, но при этом я несусь вперёд.

Разгоняюсь на раз-два и радуюсь, что нужно мчаться по прямой, маневрировать на скорости было бы проблематично. И так меня ведёт то влево, то вправо, но я руль не дёргаю и уверенно ухожу вперёд, не оставляя Цепу ни одного шанса. Доезжаю до наблюдателей, сбрасываю скорость, спокойно разворачиваюсь и жду, когда он подъедет.

Это уже чистое пижонство, конечно, но я бравирую своим преимуществом, типа, как если бы начал танцевать перед пустыми воротами соперника, прежде, чем закатить в них мяч.

Цеп летит, торопится, выжимает из тачки всё что может, но, понимая, что шансов у него нет, тормозит, не доехав до наблюдателей и начинает разворачиваться.

— Ах, ты, сучонок! — в сердцах кричу я и жму по газам.

Он успевает закончить манёвр ровно в тот момент, когда я его настигаю. Ну, блин, джентльмен! Мудак сраный! Он крутит баранку и буквально бросается под меня. Я торможу и пытаюсь обойти с другой стороны, но он снова бросает машину под меня. Козлина. Ну, ладно, сейчас ты у меня попляшешь.

Я чуть отстаю и когда он начинает отрываться, втапливаю газ и гоню по прямой, прямо ему в зад. Он несётся по середине и до последнего момента не понимает, с какой стороны я буду его обходить — слева или справа.

Я решаю идти слева. Чуть подруливаю и, не прекращая разгона, херачу вперёд. Заметив что я сейчас вырвусь, он тоже бросает машину влево, но я больше не собираюсь скидывать скорость и пру напролом. А дополнительно к этому ещё и начинаю давить на клаксон. Получается громко и страшно.

Не знаю, от звука ли гудка или от моей решимости и нежелания уступить, а может, глянув в зеркало и поняв, что через секунду я его протараню, он резко дёргает руль вправо. Не справившись с инерцией, вильнув задом, как ветренная девица и не в силах удержаться, его «Волга» начинает рыскать.

Цеп пытается обуздать своего рысака, резко тормозит, блокирует колёса и срывается вправо и уже через мгновенье налетает передним колесом на высокий бордюр. Машина вылетает на газон и, сделав оборот вокруг оси, срывая колёсами широкие полосы дёрна, останавливается.

Мы почти у финиша. Вернее, у финиша я, а Цепень на газоне. Я торможу и выхожу наружу. Цеп тоже выскакивает и начинает метаться вокруг своего подбитого скакуна.

— Сука! — орёт он. — Сука! Сука! Сука! Ты меня с дороги сбросил! Сука!

Бедный, он хватается за голову, глядя на то, во что превратилось колесо и, возможно, помимо колеса ещё кое-что. Что-то, что пока не видно.

— А ты, как выяснилось, не джентльмен, — усмехаюсь я.

Подбегают болельщики.

— Если бы он меня не выдавил, я бы пришёл первым! — орёт Цеп.

— Ты проехал половину дистанции, мешок, — усмехаюсь я. — Полтос завтра в школу принеси.

— Хер там! — орёт он. — Я выиграл! Ты меня подрезал!

— Чего? Ты дурак что ли? Все видели, что ты творил. И наблюдатели скажут, что ты развернулся, не доехав до конца.

Вскоре подбегают наблюдатели.

— Цепень не по правилам проехал! — орут они.

— Засохните! — огрызается тот.

Я молчу, просто улыбаюсь и смотрю на него, как на насекомое, как на паразита, вытянутого из одного места.

— Если б ты сам жопой не крутил, не вылетел бы с дороги, — выносит вердикт Вика, и тут крыть Цепу уже нечем, на неё с матом и кулаками не попрёшь.

— Мы же видели всё! — кричат возбуждённые болельщики. — Цеп чмо! Как проигрывать начал, жопой закрутил! Цепень сосёт! Чебурашка победил! Чебурашка! Чебурашка! Че! Бу! Раш! Ка! Че! Бу! Раш! Ка!

— Да, заткнитесь вы! — орёт Цеп. — Заткнитесь, долбо**ы!

— Ну, что же, — говорю я. — Зло посрамлено, возвращаемся за стол.

Мне приходится делать две ходки, чтобы перевезти всех обратно. Всех, кроме Цепа, разумеется. Во второй раз я ныкаюсь по дворам, потому что по улице проезжает патрульная машина, а я не горю желанием налетать на проверку.

Девчонки разогревают голубцы, и все мы набрасываемся на них, будто месяц ничего не ели. Наташка усаживает меня по правую руку от себя, а Вику — по левую. После голубцов идут десерты — чай, торт и другие сладости. Юрик снова выходит с предложением покрутить бутылочку, но на него не обращают внимания. И зря, между прочим.

Впрочем, мне и без бутылочки достаётся дополнительная порция сладкого.

— Ну что, — говорит Вика.

Она поднимается из-за стола и подходит ко мне.

— По-моему, у Наташи получился очень классный день рождения. Я никогда ничего похожего не видела. Артём устроил нам здоровское развлечение!

— Не Артём, а Чебурашка! — кричат из-за стола. — Чеба молодец!

— Поэтому, — заканчивает мысль Вика, — мы должны его хорошенько поблагодарить!

Она наклоняется и чмокает меня в губы.

— А-а-а!!! — кричат восторженные зрители. — У-у-у!!!

Луткова чуть бледнеет, глядя на это и тоже, встав со своего места, подходит ко мне. Я ловлю её взгляд, решительный и сосредоточенный. Она наклоняется и делает то же, что и Вика. Но в этот раз я оказываюсь подготовленным и, когда она приближает голову, быстро кладу ей на затылок руку и не даю отпрянуть после чмока.

Она дёргается, пытаясь высвободиться, но я целую её под улюлюканье гостей. Держу, конечно, недолго и вскоре отпускаю. Она выпрямляется и становится краснее вымпела, которым подавала сигналы к старту. А мне смешно, я смотрю на неё и смеюсь. Детские шалости. Она набирает воздуха в грудь, чтобы выдать мне по первое число, но я её опережаю.

— Целуйте именинницу! — кричу я, — Она сладкая!

Поднимается галдёж и суматоха, Луткова отбивается от наседающих «целовальников» и тут появляется папа-профессор.

— О, как у них тут весело! Вы что в фанты играете?

— Балдеем, Александр Модестович, — смеюсь я. — Детство в головах взыграло!

— Что? — хлопает он глазами. — А вы знаете, молодой человек, что такое балдёж? Балдёж — это предродовое состояние коровы перед отёлом. Так что это жаргон пастухов. Так вот.