Чебурашка (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 46

Это Сантехник…

19. Дуня, люблю твои блины…

Ого, вот это встреча. Это, как если бы гора пришла к Магомету. Сама.

— Неожиданно, — хмыкаю я, судорожно соображая, что делать и как делать. — Только у нас ничего не протекает, и сантехника мы не вызывали.

Эй, док, ты мне нужен, давай-ка просыпайся, старина!

— Течь всегда внезапно возникает, — спокойным уверенным голосом отвечает мой ночной гость. — Хоть в трубе, хоть в голове…

Хм… Что такого я могу знать, что он решил ко мне пожаловать? Учитывая, что квартира у дядьки была перевёрнута вверх дном, он явно что-то искал. Ну, может, и не он, конечно, но только я готов поставить на то, что он напрямую с этим связан.

— Ладно, — говорю я, — время позднее, нужно спать давно, а не шарады разгадывать. Готов выслушать, чего тебе нужно.

— Молодец, я предполагал, что ты пацан разумный. Давай тогда сразу к делу. У тебя есть кое-что моё. И я бы хотел это себе вернуть.

— У меня? — удивляюсь я. — Любопытно. И что же это такое? Почка, печень, сердце?

— Чего?

— Я говорю, откуда вдруг у меня могло бы что-то твоё оказаться?

— От дядьки, ясно откуда. У меня предложение. Не пустое, не голословное, а полновесное, реальное и очень хорошее. Тысяча рублей. Штука. Я могу прямо сейчас вытащить из кармана и отдать тебе в руки пачку денег. Как тебе идея? Нравится?

— Отличная идея, давай, — соглашаюсь я. — Деньжата лишними не будут.

— Но не просто так, за эти деньги я хочу у тебя кое-что выкупить.

— Выкупить? — переспрашиваю я удивлённым голосом

— Я хочу купить машину. Продай её мне.

— Ну, — чешу я в затылке, — если честно, странное предложение. Вообще-то машина дорого стоит. Тысяча за тачку — весьма скромное предложение. Даже и говорить смешно.

— За «запорожец»? — удивляется он, — ржавый и неисправный? Вернее, даже, не неисправный, а полностью разваленный? Ты откуда свалился?

— Но его можно легко починить, чем я теперь и занимаюсь.

— Машина к тебе попала по ошибке. Сначала к дядьке твоему, а потом и к тебе. Она моя и дорога мне, как память. Так что я делаю весьма щедрое предложение. И вообще, то что ты сейчас разговариваешь, торгуешься, а не хрипишь, захлёбываясь собственно блевотиной и кровью, уже подарок с моей стороны.

Он внезапно закашливается, отхаркивается и сплёвывает в сторону.

— А дядя мой хрипел и захлёбывался, когда ты к нему вломился? — обостряю я.

— Что? Да его пальцем никто не трогал, дурика твоего.

— Понятно.

На самом деле, не так уж много мне понятно. Ему нужна тачка. Значит, в ней что-то есть. Что? Деньги? Золото, бриллианты, как у Семён Семёныча?

— А Боцман? С ним как?

— Нет, пацан, нихера тебе не понятно, — подтверждает он мою мысль, игнорируя вопрос про Боцмана. — Ты, возможно, думаешь, что это типа приключение и всё по приколу. Ты молодой и дерзкий и всё тебе похеру. Но картина в натуре выглядит немного по-другому. Картина, сука, маслом. Мне нужна моя вещь. Эта вещь — старый «запор» со всеми потрохами. Въезжаешь? И если я её не получу завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, никаких бабок тебе не будет. А знаешь, что будет?

Он приближает своё лицо к моему и я отчётливо ощущаю густой запах табака.

— Нет, — пожимаю я плечами.

Если бы он хотел меня запугивать, действовал бы наверняка более театрально. А у него, такое ощущение, вообще нет эмоций, как у жидкометаллического терминатора.

— Пёрышко в брюхо. Ты про Боцмана спрашивал? Видел его, да? Значит, можешь всё представить. Сначала мать-старушка, потом безутешный папаша и, наконец, ты сам. Вкурил?

Ну, типа, вкурил. Страшно мне? Денёк у меня был богатый на эмоции. Алкоголь уже выветрился, но голова пустая, в теле усталость и вообще, будто всё это не со мной было и есть. В груди, конечно, пробуждается сосущий червь, и сердце ускоряется, но это не страх. И не Тёмный Доктор.

А он бы сейчас вполне мог пригодиться. Эй, аллё, док, где ты? Усладил плоть и спишь теперь, гад? Можно было бы, например, заставить этого Сантехника, рассказать, что там такое в этой тачке, что он даже тысячу рублей готов отдать. А потом можно было бы предложить ему как следует разбежаться и воткнуться головой в кирпичную стену. А что, было бы не плохо, да только этот козлина не реагирует. Эй, док!

— Машина в ремонте, — говорю я. — Это значит, завтра я её забрать не смогу. За ремонт бабки заплачен, к тому же и…

— Видишь ли, — перебивает он, произнося слова по-змеиному тихо. — Понимаешь ли, это не особо меня касается, не особо трогает и интересует. Если не будет машины, амбец матушке твоей. Думаешь это шутка? А как тебе вот это?

В темноте раздаётся щелчок и он вдруг, выбросив вперёд правую руку, хватает меня за ворот. Точно! Он же левша! Нож у него в левой. Боцмана он долбил тоже с левой стороны. Хочет меня пугануть, козёл. Но срыв захвата мы отрабатывали как раз на последней тренировке. Удачно, прямо в кассу.

Я резко жму на большой палец, срывая его руку и тут же выворачиваю кисть так, что его голова ныряет вниз, на уровень моего колена, а левая с ножом, которым он, судя по всему, хотел меня пощекотать, уходит далеко за спину.

— Не, дядя, так не договоримся, — назидательно говорю я. — Можем только по обоюдному согласию сторон. Брось свой тесак. Бросай-бросай.

Я чуть подкручиваю его руку и он, захрипев, выпускает «пёрышко». Оно тут же падает на асфальт и, судя по звуку, представляет собой довольно массивный инструмент.

— Отпускаю, — говорю я. — Тихонько. Давай, только без резких движений, лады? А то, кто к нам с пером придёт, тот от пера и погибнет, слыхал?

Я разжимаю пальцы, и он тут же отскакивает в сторону и начинает растирать руку.

— Сучёнышь… — хрипит он.

— Давай так. Тачку доставлю послезавтра. Но заплатишь ты не штуку, а две. Идёт?

— Больно ты алчный, щенок. Штука и точка и этого тебе слишком много. Если ментам стукнешь, денег не будет. И мамки не будет, и папки. И приёмчики дешёвые не прокатят. Мы знаем всё про родаков твоих — где работают, когда уходят, когда приходят. Адрес, телефон. Полная картина. Усёк?

Усёк, как не усечь? Только вот хрен тебе, козлина. Думаешь, что захочешь будешь делать?

— Усёк, — недовольно подтверждаю я. — Где будем передавать?

— Привезёшь машину, куда скажу. Там же и бабки свои получишь. Послезавтра.

Он наклоняется, поднимает орудие, складывает лезвие и, повернувшись, уходит. Тает в темноте. Я сейчас, честно говоря, посидел бы в ночной прохладе на лавочке, да надо идти домой. Ладно, два дня у меня есть, что-нибудь придумаю.

Утром я просыпаюсь позже обычного. Один из минусов юности — это то, что пяти часов сна явно недостаточно, и никакой кофе, особенно растворимый, их не восполнит. Сегодня вместо пробежки я дрыхну лишних два часа.

Поднимаюсь, когда родителей уже нет. Мама вчера была крайне недовольна моим поведением. Она позвонила Юрику, и тот сообщил, что я отправился на день рождения к Вике. Тогда мама позвонила Вике, поговорила с ней и узнала, что со дня рождения я ушёл давным-давно.

А заодно и Вика узнала, что не приехав к мотоциклисту Игорьку, я пошёл не домой, а хрен знает куда. Это, как раз, не беда, это, может, даже и к лучшему. Но вот то, что мама пережила пару часов, пребывая в смятении и волнении, конечно, нехорошо.

Я, разумеется, пообещал в будущем держать её в курсе своих перемещений, но лучше было бы постепенно научить её, да и папу, ложиться спать, не дожидаясь моего возвращения.

Я делаю зарядку и решаю, раз уж не побежал, немного помедитировать. Иногда я это делал во взрослой жизни. Неплохо, кстати, помогало от похмелья. Нет, сейчас у меня никаких последствий вчерашнего не наблюдается. Молодость — это сила, да и много не пили. Просто, чувствую, было бы неплохо сконцентрировать энергию своей мысли для решения задачки с Чебурашкой.

А подумать, в этом смысле, есть о чём. Моя медитация проходит без мантр и религиозного подтекста, без Будды, Кришны и не знаю, кого ещё. Всего лишь отрешённый взгляд внутрь себя. Я просто максимально расслабляю тело и, не анализируя, даю мысли свободно течь.