Закон МКАД - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 5

В общем, напели сыскари князю в уши, он и учредил опричнину. Во времена стародавние при царе Иване Грозном, говорят, было войско с таким же названием. Не столько воины, сколько каратели. Еще в отрочестве видел Данила древнюю книгу-летопись города Пскова, в которой запись была: «Царь учиниша опричнину… И от того бысть запустение велие Русской земли». Правда, сами опричники говорили, что ничего общего с историческими предшественниками у них нет, окромя общей цели – ловить изменников и отправлять их на справедливый суд.

В итоге четыре десятка молодых, крепких парней, сыновей мастеровых да пахарей, оделись в музейные черные рясы, подвесили к поясам короткие дубины, кривые сабли, стальные кандалы – и стали не шапочно знакомыми парнями с Потешного дворца, а какими-то другими. Чужими. Вроде и кремлевскими, а вроде и нет.

Вот эту шайку в полном составе и увидели дружинники возле дверей Кавалерийского корпуса. Стояли опричники вольготно, подбоченясь, на землю поплевывали сквозь зубы небрежно, будто хозяева на своем подворье. И самый здоровый среди них – впереди. Морда красная, как кирпич, и слегка облезлая. Плечи раза в полтора пошире Данилиных, да и росточком на полголовы повыше. Таких богатырей дружинники в Кремле ранее не встречали среди простого люда, оттого и удивились маленько. Не то чтобы испугались – и не такое видывали, просто вопрос возник, неразрешимый с ходу, откуда такой человече в крепости завелся.

– Идите-ка вы во дворец, обознички, – ощерился опричник, растянув улыбку от уха до уха и показав крупные желтые зубы. – Антиллеристы на третьем этаже потеснятся, я ужо с ними договорился.

И потер кулаки, каждый величиной с помойное ведро.

Надо сказать, что, как только стали люди жить на поверхности, сразу решили они переоборудовать помещения Кремля под житейские нужды. Внутренняя роскошь и убранство Большого дворца за двести лет большей частью превратились в труху, а вот стены сохранились неплохо. Единственное – крыша протекала, и, сколько ее ни латали, ядовитые дожди все равно находили щелку в кровле. И чаще не одну.

Артиллеристы сами вызвались – мол, нам сверху обзор лучше, мы на третьем жить будем. А крыша – хрен с ней, пусть течет. Где сможем – подлатаем, где нет – переживем. И даже несколько малых пушек умудрились наверху установить на случай вражьего прорыва.

Не то чтоб зазорно было дружинникам пожить соседями с веселыми артиллеристами. Приказал бы сотник или воевода – и на крыше дворца б расположились с удобствами. Но красномордый князь из грязи в качестве распорядителя – это уж совсем ни в какие ворота.

– А с нами договориться ты, по ходу, и позабыл, – задумчиво проговорил Данила.

Всякие переговоры такого рода дружинники с недавних пор безоговорочно доверяли Даниле – конечно, когда рядом не было дядьки Еремея. Пусть Данила в науках не особо силен, но хитер словно лис, известен серьезным подвигом, да к тому же боярин. Ему и говорить.

– Ай, чего с вами договариваться? – снова осклабился опричник.

Голос у него для такого сложения был немного пискляв, а когда морду растянет да сквозь зубы слова цедить начинает, вроде и нормально.

– Переговоры удел воинов, – продолжил опричник. – А ваша доля теперь с телегами да с турами беседовать. Народ молвит, подрастеряли дружинники силушку богатырскую. Меч в руках не держится, легкими быстрострельными фузеями теперь воюют, с которыми и мелкий пацан управится.

Краем глаза Данила видел, как пошли пятнами усталые лица его товарищей. У большинства руки потянулись к мечам. Оно и понятно, за такие слова язык отрубают вместе с головою. Но не на территории Кремля. И не своим… которые теперь стали так похожи на чужих.

– И не говори, земляк, – вздохнул Данила. – Подустали мы преизрядно.

И тут же почувствовал затылком удивленные взгляды спутников. Даже бугай красномордый приподнял бровь в недоумении и почесал в затылке.

«Неужно так легко всё пройдет?» – читалось в его взгляде.

Расплылись в презрительных ухмылках откормленные ряхи его пристяжи. Не зря ребятки с малолетства при пекарне росли, поди, как ходить научились, воровали муку да лепешки. С воды да серого хлеба такие морды никак не нажрешь.

– Зато ты вон какой вымахал, – продолжал Данила. – Больше любого дружинника. Шапку да малахай снять – прям вылитый нео, из Поля Смерти выползший. Не с того ли рожа у тебя так облезла, опричник? Да и сдается мне, что голосок девчачий у тебя неспроста прорезался и от прожарки в Поле пострадала не только морда…

Конечно, предположение Данилы было диким. Вряд ли человек в своем уме полезет в красное Поле Смерти. Но опричник внезапно бросился вперед, причем намного быстрее, чем можно было ожидать от такой туши.

Пудовый кулак смазанной от скорости тенью взлетел вверх, готовясь размозжить лицо дружинника. Уйти от такой атаки было нереально, тем более что между Данилой и опричником было от силы пять шагов. Две трети расстояния красномордый пролетел за долю мгновения, прыгнув с места слишком резко и слишком мощно даже для тренированного бойца.

Потому оставалось только одно…

Данила быстро сделал единственный шаг вперед, одновременно слегка приседая на обеих ногах. Поворот корпусом, отводящее движение левой рукой – и удар опричника лишь скользнул по шлем-каске. А потом красномордый громко хрюкнул, словно дикая свинья, напоровшаяся на копье.

Вроде несложная конструкция – рука, согнутая в локте, будто собрался кружку с пивом в себя опрокинуть. Но Снайпер говорил, что если руку в таком положении напрячь да воткнуть в грудь противнику, вложив в удар вес всего тела, то и убить человека можно запросто. Нижняя часть мечевидного отростка грудины отламывается и втыкается в сердце не хуже ножа. Секрет лишь в том, чтоб руку поставить правильно да в нужную точку попасть.

Убивать опричника Данила не хотел, потому метил на два пальца ниже смертельной точки. И попал куда примеривался, прямо в солнечное сплетение. Но при этом сам едва на ногах устоял – разгон у противника был неслабый, да и вес пудов десять, не меньше.

Опричник выпучил глаза, хватанул воздух пастью. Согнуло его немного от удара, но, тем не менее, на ногах он устоял. И даже попытался схватить дружинника огромными лапами. Перспектива не из приятных. Попадешь в эдакий капкан, и если живым выйдешь, то лишь с переломанными костями.

Потому пришлось добавить. Данила захватил обеими руками толстенную шею опричника и саданул коленом туда же, куда до этого локтем. В «солнышко». Сам по себе удар малоприятный, а с учетом стального наколенника и подавно.

Опричника скрючило еще сильнее.

– С-сукххр… – раздалось снизу.

Данила едва успел повернуться боком. Страшный удар рукой снизу вверх шел точно в пах, и, не увернись дружинник, на девок можно было б больше не заглядываться. Кулак опричника ударил в бедро, нога сразу заныла. В нерв попал красномордый. Черт! Теперь хромать с неделю придется. Но это потом. А сейчас надо заканчивать, пока тупая, ноющая боль не парализовала ногу.

Башка опричника соломенной копной маячила на уровне живота. Правая рука Данилы скользнула противнику под подбородок. Захват левой рукой запястья правой – ну и шея у красномордого, еле руки сошлись, – и вражья голова в «мертвой петле». Теперь всего-то делов осталось – напрячь бицепсы да чуть прогнуться назад.

Красномордый захрипел, забился в удушающем захвате, но Данила держал крепко. И вдобавок, чтоб еще не получить кулаком по ногам или по чему еще, саданул пару раз коленом вслепую. Куда попадет, туда и ладно.

Опричник дернулся – и обмяк, кулем повиснув в петле, сплетенной из тренированных рук. Данила подержал еще ровно столько, сколько потребно, чтоб глубоко вдохнуть и не торопясь выдохнуть, – и разжал захват.

Красномордый мучным кулем рухнул на землю. Нормально. Главное – не убил, это точно. Отлежится с полчаса, глядишь, сам поднимется и до своих доковыляет.

– Шли бы вы сами на третий этаж дворца, ребята, коль вам в Потешном дворце стало жить тесно и не по чину, – сказал Данила опричникам, стараясь не показать, что с ногой у него не все в порядке. – Только артиллеристов не обижайте. Узнаю – каждому лично ухи надеру. Вопросы есть?