Главная роль 3 (СИ) - Смолин Павел - Страница 6

— Что случилось, Жоржи? — дернулась Мария Федоровна. — Всем, кто сейчас здесь, ты можешь доверить даже свою жизнь!

Помимо любопытства, я вижу здесь еще и желание завладеть очень ценным «инсайдом», и, может быть, предложить свои услуги в правильности подачи информации царю.

— Простите, мама, — изобразил я смущение и усилием воли заставил щеки покраснеть. — Это очень больно, страшно и стыдно, и я просто не смогу заставить себя повторять это снова и снова.

— Это как-то связано с Маргаритой? — прищурилась она на меня.

Вот мы и добрались до «Вопроса номер один». Приосанившись, я удивленно спросил:

— Мама, почему вы оскорбляете мои чувства к Маргарите, называя их «больными, страшными и стыдными»?

— Мальчик мой, не горячись! — ласково улыбнулась Дагмара и пошире открыла глаза, дабы придать себе безобидный вид. — Я вовсе не имела ввиду ничего подобного! Я вижу, ты вернулся домой настоящим наследником… — лицо стало обиженным. — Но разве прилично оскорблять такими подозрениями собственную мать и Императрицу?

Страшный человек моя новая мама.

Гатчинский дворец, детище архитектора Антонио Ринальди, выстроенное Екатериной для графа Орлова, утопал в людях. Плац перед дворцом, на котором Павел I когда-то развлекался муштрой лично преданных солдат, оккупировали Конвой и лейб-гвардейцы. Просто так пройти мимо них не получится — готовились же, и при всем моем стремлении как можно скорее добраться до царя, пришлось постоять под нежарким, то и дело прячущимся за тучками солнцем, посмотрев маневры и дав служивым должным образом меня поприветствовать.

Внутри дворца — примерно то же самое, но в исполнении Двора. Двор — это полноценная государственная структура сомнительной полезности, но воспринимать ее как набор интриганов, шарлатанов да кретинов нельзя, потому что на немалую часть представителей Двора ложатся самые настоящие обязанности, порой с дворцовой жизнью не связанные — например, Мария Федоровна командует когортой дам, через них держа руку на пульсе своих многочисленных благотворительных проектов. Дамы имеют чины и должности, пусть и не отображенные должным образом в Табели о рангах — чтобы патриархальные мужики не обижались: «нас что, к бабам приравняли⁈». Не приравняли — Петр I просто выстроил отдельную иерархию, намеренно не став указывать, какому мужскому чину соответствует, например, «камер-фрейлина». Эмансипация эмансипацией, но я тут тоже, пожалуй, ничего менять еще долго не буду — ну не поймут!

Как правило, карьеру при Дворе девушки начинают молодыми и незамужними — и то, и другое является непременным условием для получения гордого звания «фрейлина». У матушки на данный момент их почти две сотни, и немалая часть помыслов Императрицы, как и усилий неженатых, крутящихся при Дворе мужиков, направлены на выгодные как для фрейлины, так и для Императрицы с ее протеже, свадебные «партии». Примером является князь Барятинский — в свое время женившись на фрейлине, он сделал вот такую вот карьеру, вызывая у окружающих закономерное желание сделать так же. Помимо перспектив, фрейлина на свадьбу получает от Императрицы приданное — не миллионы конечно, но кому надо, тот условный чайный сервиз с личным вензелем Марии Федоровны оценит по достоинству.

Удачно женившись (исключения, конечно, бывают, но кто виноват, что муженек в преферанс играет да за воротник закладывает?), фрейлина должности лишается. Дальше «вилка» — либо покидает Двор (формально, возможность «доступа к телу» при большом расположении Императрицы остается), либо переходит в следующий чин — камер-фрейлины или камер-девицы. Их уже сильно меньше — даже двух десятков не наберется, как правило они являются женами очень важных людей. Особо ценные кадры получают перспективу повыситься до статс-дамы: те, что кланяются и улыбаются мне сейчас, обладают возрастом за тридцать, а парочка красуется благородной сединой в волосах. Статс-дам у нас около десятка.

На вершине иерархии стоят гофмейстерины и обер-гофмейстерины, исполняют те же обязанности, что и мужики-гофмейстеры. Быть «душкой» и женой кого-то из государственной верхушки здесь уже недостаточно — гофмейстерины заведуют канцелярией Императрицы и свитой Марии Федоровны и Великих княжон. Топ-менеджер он и в Африке топ-менеджер, и компетенцию нужно иметь соответствующую — там одной только бухгалтерии на целый Кабинет, и не понимающая в ней обер-гофмейстерина быстро с должности вылетит. Гофмейстерины у Императрицы есть, четыре пожилые дамы, а вот вакансия обер-гофмейстерины сейчас пустует, при случае спрошу у мамы, почему так.

Здесь же я познакомился с людьми, которые состояли со мной в переписке «по делу» — сотрудниками Министерства Императорского двора, конкретно — Двором Его Императорского Высочества. Министерство Императорского Двора — та еще махина. Она рулит имуществом со всеми дворцами и Кабинетскими землями, организует питание обитателей дворцов, праздники и церемонии, распоряжается орденами и прочим. Оно же служит этаким «отстойником» для ведомств, которые в силу новизны или маленькой численности, бюрократически проще приписать Министерству Двора. Например — Императорская академия художеств и Императорская археологическая комиссия. Тоже порядок наводить придется, с болью и воем — в этом Министерстве самый большой рассадник всяческой знати, и, как следствие, ворья.

Забавно, но своего Двора я почти не знаю — работники Министерства это одно, но во Дворе имеется куча непонятных для меня «пассажиров» — часть была унаследована от Николая, часть кормилась с Георгия еще до отбытия в Путешествие. Со вторыми я заочно познакомился через характеристики Андреича и письма, и пришел к неутешительному выводу — собственный Двор мне придется обновить почти целиком, потому что за исключением кадровых служащих Министерства толку от него на данный момент нет. Кого-то может и оставлю, когда поближе познакомимся, не могут же вообще все быть бесполезными.

Здесь — не провинции, здесь — самый центр Империи, и направленные на меня взгляды были другими. Восторг и верноподданничество лишь изображались — меня словно поставили на весы, обвешали мерками, и теперь подсчитывают параметры. Понять можно — репутация и ореол таинственности далеки от привычных хроноаборигенам, и теперь придворные пытаются понять, на что им можно надеяться, чего — опасаться, а на что — не обращать внимания. Все находятся на низком старте — о болезни царя здесь известно всем, а значит самое время потихоньку погрузиться в интриги, попытавшись сохранить или обрести высокое положение после смены монарха.

Неуместно, но я завидую Мише и Ольге — они в силу возраста на такие мероприятия не допущены. Нет здесь и Ксюши — по плану она должна была «выйти в свет» в начале лета, но этот трогательный момент был отложен в связи с трауром по Николаю. Могла бы выйти в свет сегодня, что было бы очень уместно в свете моего триумфального — пусть под соответствующей аркою пройти не довелось — возвращения, но подкачал Александр — он должен был официально представить дочь, но, походу, эта честь теперь перейдет ко мне.

Здесь же нашелся Петр Андреевич Каханов — будущий Красноярский губернатор, которому пришлось сделать крюк до Гатчины специально чтобы встретиться со мной. Грядущие дни будут целиком отведены «врастанию» во Двор и встречам со всеми подряд, так что поговорить с молодым (относительно, так-то ему тридцать шесть лет) губернатором я еще успею.

Бездарно потраченные на светскую чепуху минуты складывались в десятки, десятки — в часы, и на третий из них я был уже готов плюнуть и просто уйти наверх, в Императорские апартаменты, и Дагмара это поняла — на правах первого лица поблагодарив собравшихся, она оставила их веселиться, и мы с Победоносцевым и Барятинским совершили променад по дворцовым коридорам, на контрасте с очень шумным залом для приемов казавшимися очень тихими и уютными. Во дворце жить можно, если очертить в нем жилую зону и не допускать туда кого попало — иначе о покое можно забыть.