Запретная земля - Форсит Кейт - Страница 28

Финн украдкой сунула руку в карман, погладив плащ-невидимку.

— Ну да, разумеется, — ответила она. — Разве я не Кошка?

Эльфрида вздохнула с неимоверным облегчением.

— Спасибо тебе! Теперь я знаю, что мы свергнем Филде и вернем мою корону!

— Довольно для каждого дня своей заботы, — мрачно сказал Альфонсус Уверенный. — Всему свое время. Сначала мы должны преодолеть Берег Скелетов и Мыс Гнева, а потом уже будем беспокоиться о Черной Башне. Смилуйся над нами Бог.

Финн почувствовала приступ дурноты. Отрезанные уши, костры, ангелы мщения и берега, усеянные костями, кружились у нее в голове. Она дикими глазами взглянула на Диллона, все еще стоявшего очень прямо, точно аршин проглотил, у стены с подносом в руках.

— Думаю, мне не помешает глоток этого вина, Паршивый, — сказала она. — А еще лучше — несколько.

ТКАЦКИЙ ЧЕЛНОК ЛЕТИТ

КОРАБЛЬ ДУРАКОВ

«Черная Овца», один из множества постоялых дворов, скученных у пристани, представляла собой тесное и грязное заведение, пропахшее элем и табачным дымом и тускло освещенное тем скудным солнечным светом, которому удавалось пробиться сквозь многолетнюю копоть, осевшую на окнах. Несмотря на то, что и полдень еще не наступил, общий зал был переполнен людьми, во весь голос требующими выпивки, спорящими над броском костей или горланящими матросские песни.

В основном здесь собрались моряки, использующие свой последний шанс уничтожить все запасы эля в таверне, прежде чем вечером выйти в море вместе с отливом. Они были одеты в штаны, шнурками перевязанные под коленями, холщовые рубахи с закатанными по локоть рукавами и высокие просоленные ботинки, а некоторые даже босиком.

Финн и Эшлин лежали на животе на лестничной площадке, с радостным волнением глядя на шумную толпу внизу. Накануне их нарядили в такую же грубую одежду, а кожу вымазали соком темно-коричневых ягод. Гоблин сидела между руками Финн, взирая на эту сцену с точно таким же любопытным выражением раскосых аквамариновых глаз, что и у ее хозяйки.

В дверях комнаты, расположенной дальше по коридору, появился Дайд и негромко свистнул. Когда Финн и Эшлин подняли головы, он поманил их рукой. Финн просто потрясло, насколько изменился Дайд, переодевшись моряком. Сменив пестрый наряд на матросскую одежду, циркач почему-то утратил все свое дерзкое обаяние, которое до того казалось частью его личности. Теперь он ходил переваливающейся походкой человека, который большую часть времени проводит на постоянно качающейся палубе корабля. В его повадках появилось расчетливое проворство матроса, привычного к тесным кубрикам, сменив темпераментную жестикуляцию циркача, ежедневно выступающего перед толпами. Он даже говорить стал по-другому, с резким прибрежным акцентом, щедро сдобренным ругательствами и морскими словечками. Финн решила, что постарается как можно больше выспросить у молодого циркача об искусстве маскарада.

Она поднялась на ноги, посадила Гоблин на плечо и бросила последний завистливый взгляд на захватывающую суматоху внизу. В этот самый момент дверь в гостиницу открылась, и в луче яркого света заклубился табачный дым. На миг Финн различила лишь ослепительные солнечные зайчики на массе белокурых волос, потом услышала соленые шутки и свист, которыми матросы приветствовали девушку, стоящую в дверях.

— Ох, нет, — досадливо простонала Финн. — Что ей здесь надо?

Брангин помедлила на пороге, ошарашенная градом непристойных предложений. Она поплотнее закуталась в плед, хотя в переполненном зале и так было жарко и душно, потом вздернула подбородок и вошла внутрь. Среди всех этих грубых загорелых мужчин она в своем нарядном платье и туфельках и со свисающей до колен толстой белокурой косой казалась принцессой.

— Вот идиотка безмозглая! Она не могла бы привлечь к себе больше внимания, даже если бы очень постаралась! — выругалась Финн.

Она перегнулась через перила.

— Только не говорите, что этот дрянной публичный дом наконец прислал мне хорошенькую шлюху! — заплетающимся языком проговорила она, превосходно имитируя чересчур перебравшего молодого наглеца. — Где ты шлялась, моя курочка? Я уж начал бояться, что придется поднимать якорь, так и не погрузив мой кортик в твои ножны!

Брангин застыла, ее бледное горло залила малиновая краска, пятнами раскрасив щеки. Раздался всеобщий смех, и один из мужчин ухватил Брангин за локоть со словами:

— Дай-ка я разогрею ее для тебя, сынок.

Финн слетела по лестнице, выхватив свой кинжал.

— Отвали, олух жаболицый, — рявкнула она. — Еще чего! Мои товарищи хорошо заплатили за эту цыпочку, и я не желаю делить этот лакомый кусочек с вонючим старым козлом. Найди себе другую шлюху!

Эшлин с кинжалом в руке бросился между ними, хотя его лицо было белее мела. Но моряк только расхохотался и отпустил руку Брангин. Она шарахнулась прочь, а Финн, шатаясь, подошла и запечатлела на ее шее слюнявый поцелуй, одной рукой ущипнув за бедро.

— Да, ты действительно девчонка что надо, бьюсь об заклад, ребята дорого за тебя заплатили! — воскликнула Финн и потащила Брангин к лестнице.

— Что, это твоя первая курочка, сынок? — воскликнул один из матросов.

Финн ухмыльнулась и пьяно пошатнулась.

— Может, и первая, старая просоленная селедка, но бьюсь об заклад, что не последняя!

Под раскаты грубого хохота они исчезли на лестнице. Рука Брангин под ладонью Финн казалась деревянной.

— Как ты посмела? — прошипела она.

Финн только продолжила тащить Брангин по лестнице, процедив сквозь сжатые зубы:

— У тебя что, каша вместо мозгов, дубина стоеросовая? Нас считают простыми матросами!

Дайд стоял в темноте на верху лестницы, его черные глаза метали молнии.

— Ты что, с ума сошла, появиться здесь? Только посмотри на себя в своем шелковом платье и пледе Ник-Шан, во имя зеленой крови Эйя! Да у тебя мозгов меньше, чем у курицы!

На глазах у Брангин выступили слезы.

— А что еще мне оставалось делать? — спросила она, когда Дайд втолкнул всех троих в комнату, плотно закрыв за собой дверь. — Вы снимаетесь с якоря меньше чем через час. Я должна была прийти.

— Зачем? — резко спросил Дайд. — По-моему, уже решено, что ты останешься здесь с Ниной до тех пор, пока мы не будем далеко, и даже если ты проболтаешься, это никому не повредит.

— Я передумала, — сказала Брангин, задыхаясь. — Я хочу плыть с вами.

Финн насмешливо фыркнула и открыла рот, собираясь сказать какую-то грубость, но Дайд жестом заставил ее молчать.

— Но почему, Брангин? Ты же знаешь, что мы отправляемся не на увеселительную прогулку. Это очень опасное путешествие. Не говоря уж о том, что в морях царят Фэйрги, побережье отсюда до Брайда не зря зовется Берегом Скелетов. Оно усеяно обломками кораблей, налетевших на скалы, утопленных морскими змеями или выброшенных на берег смерчами. Даже если удастся в целости и сохранности добраться до Брайда, нам еще придется проникнуть в самую неприступную тюрьму Эйлианана и похитить самого тщательно охраняемого пленника Ярких Солдат. Тебе лучше остаться в Дан-Горме вместе с Ниной.

Брангин смертельно побледнела, но сглотнула и сказала:

— Я все это знаю и тем не менее хочу плыть.

— Но почему? — Хотя в голосе Дайда не было ничего, кроме обеспокоенного интереса, он с напряженным вниманием смотрел на Брангин, положив руку на свой пояс с кинжалами.

— Я обещала леди Гвинет, что присмотрю за Фионнгал, — ответила Брангин.

— Я не вполне убежден, леди Брангин, — негромко отозвался Дайд, — Ты призналась, что боишься и ненавидишь море. Ты знаешь, что случится, если на наш корабль нападут Фэйрги, куда лучше всех нас, потеряв родителей по их вине. На борту корабля ты будешь так же не к месту, как евнух в борделе. Кроме того, все знают, что вы с Финн на ножах. Так какова же настоящая причина?

Брангин поколебалась, потом выпалила:

— Вы все сочтете меня трусихой, если я останусь. Финн будет припоминать это мне еще многие годы…