Нечаянная для волка-одиночки (СИ) - Зайцева Ирина Александровна - Страница 22

Мира на смотринах не была. Она не выходила из дома без мужа, как примерная жена. Как в дом попало приворотное зелье? Тут еще могут быть варианты… А вот почему Мира… Стоп! Почему он сам не почувствовал его запаха? А что в доме никаких запахов, кроме запаха смерти и свежей крови, не было, Элройд был уверен. А нет. Воняло еще тем степняком. Что делали эти трое в его доме? И трое ли. Как смогли попасть на закрытую территорию? В дом можно было пройти только по разрешению кого-то из семьи. Сам Элройд никому таких разрешений не давал. Кто пригласил их на ритуал? Первый выбор обычно идет среди молодняка клана. А уж потом приглашают чужаков. Или… А, кстати, дочь брата на тот момент едва достигла совершеннолетия. И уж точно нигде не могла познакомиться даже с оборотнями из других стай клана, а уж со степняками клан черных вообще никогда дел не имел. Вопросы. Вопросы. Вопросы. Ответов на них он не найдет уже ни в стае, ни в клане.

— Спасибо, Ристерн. У меня есть теперь о чем подумать. Пока иду в столицу. След, ведущий к степнякам, проверяли?

— Сразу. На убитом у границы… Он растерзан волком до неузнаваемости. В зубах твоя шерсть. Прости… Решили, что ты их догнал. Там водопад рядом… Короче, третьего искали ниже по течению. Не нашли.

— Моя или черная?

— Черная. Определить точно не смогли. Решили, что твоя. Следов крови не нашли. Тело было в воде у берега. Постой. Ты сказал в столицу. Уверен?

— Более чем. Здесь я уже ответов не найду. Если в стае есть предатель, то меня устранят, не дожидаясь оглашения приговора. И прикопают по-тихому.

— Но и в столице…

— Там есть один шанс из тысячи… Но он есть. И вот еще. Я оставлю письмо с моим видением происходящего. Не здесь. Отсюда действительно лучше уйти. Если я ошибся в Стигмаре… После моей смерти он его получит. — Элройд тяжело поднялся из-за стола. Подошел и крепко обнял вскочившего следом единственного верного друга. — Если будут спрашивать… Можешь все рассказать. Или не все… Решать тебе. Спасибо, друг. Прощай. Я уйду первым.

Еще раз прижал к груди Ристерна. И решительно шагнул за порог.

Глава 25.

— Миссир, стража задержала того, кого так безуспешно и долго искали. — Вошедший не рискнул назвать имя Элройда. Все во дворце знали, что оно действует на правителя сильнее, чем красная тряпка на раненого быка. Но в голосе этого человека была какая-то особая нотка. Плохо завуалированное удовлетворение? — Будут распоряжения?

— В его личности нет сомнений? — Великий князь аж привстал от озвученной новости. Он с трудом скрыл радость, сделав вид, что потянулся за бумагами на дальнем конце стола. Сел. Положил папку перед собой, успокаивая бешено бьющееся сердце. Его месть свершится!

— Нет, миссир. Он сам назвал свое имя и сдал оружие. Его волосы обрезаны не стражей. — Вот почему эту новость секретарь сообщает таким бесцветным голосом? Словно докладывает, что разобрал отложенную для него почту.

— Вот как? В таком случае все распоряжения по нему у начальника стражи есть. Приговор оглашу я лично. — Стирмар выждал, пока за секретарем закроется дверь, и дал эмоциям на короткое время победить. Потом с удивлением посмотрел на отпечатки ногтей, вонзившихся в ладони почти до крови. Окинул взглядом бумаги на столе. Все то, чем занимался последний час,  показалось таким неважным.

Допрос проведут и без него. Он так решил давно. Прочесть, что там будет лепетать в свое оправдание бывший друг, можно и в протоколе. Теперь нужно еще подождать, когда его принесут. Но он все равно не изменит своего решения. Не в его правилах. Месть должна свершиться. И все в рамках закона! Ничего личного.

С утра на главной площади стучали молотки. Эшафот — как огромная сцена. Нет. Цирковая арена. Сюда в стремлении зрелища соберутся к завтрашнему утру городские любители острых ощущений.

Развлечься в столице, конечно, было где, но почему-то именно казнь привлекала зевак. Кровожадными этих людей назвать было можно с натяжкой, ибо не всякая казнь была кровавым зрелищем. Об этой же который день говорили все, кому не лень. Трагедия в семье правителя, когда погибла его сестра, отозвалась в сердцах горожан. Ее Высочество принцессу Миранду хорошо знали и любили. Радовались за нее, когда праздновали ее свадьбу с молодым и сильным альфой клана Блэквудов. Какими путями люди узнавали о ходе расследования ее гибели, одной Первородной Волчице известно, но имя убийцы было трижды проклято в устах каждого жителя. И на его казнь сошелся весь город.

Пока Элройда вели к эшафоту, стражники едва сдерживали толпу, готовую голыми руками разорвать убийцу. Сам же обвиняемый был спокоен, даже равнодушен к собственной судьбе. Он шел, чуть сгорбившись, как под тяжестью мешка с камнями. Его взгляд был пуст и то, что оборотень не слепой, подтверждал только один факт: мужчина ни разу не споткнулся. Конечно, все знали о хорошей регенерации оборотней,  но стоящие ближе, внимательно присматривались к идущему на эшафот, словно искали на его теле следы пыток. Потом разочарованно поджимали губы. Этим людям и оборотням было и не понять причины его задумчивости и равнодушия к окружающим. Элройд не боялся сейчас умереть. Он жаждал смерти. И сожалел только о двух моментах. Первый, что настоящий убийца так и не найден, а значит, две жизни так и не отмщены. И второй: тряпица от платья Рады сейчас не с ним. Он сам не отдавал себе отчета, зачем развернул нож, прежде чем передать его стражникам, а этот клочок ткани с пятнами крови оставил себе. А вчера вспомнил о ней, вынул из кармана и говорил, говорил, умоляя простить. Да так и уснул на рассвете, сжимая ее в руке. И уже в дверях темницы, подталкиваемый в спину конвоирами, осознал, что его руки пусты. И сгорбился от потери.

Последние шаги по ступеням. По доскам в сторону плахи и палача. Остановка. Элройд словно очнулся, вынырнув из невеселых мыслей. Он сделал глубокий вдох и расправил плечи, сбросив с них тяжелый груз несбывшихся желаний. Смерть альфа встретит с достоинством. Истерика для слабонервных. Эта казнь — не справедливый итог, а избавление от мук. Последнее сожаление промелькнуло в мыслях. Обряд погребения его истинной так и не проведен. Встретит ли он свою нареченную за гранью? Будут ли они вместе в следующей жизни? Если в этой им быть вместе уже не придется.

Рядом с невысоким палачом в красном плаще и в маске, скрывающей лицо, обнаженный по пояс с развевающимися на ветру криво стриженными в знак глубокого траура волосами, с лицом, заросшим трехнедельной щетиной, босой, со стянутыми крепкой веревкой запястьями, Элройд и теперь выглядел, как силач-штангист рядом с учеником клоуна.

А вот и правитель. Великий князь. Бывший лучший друг, поверивший навету. Черный цвет ему идет. Серьезен, если не сказать суров. И такая же седая прядь в волосах цвета темного шоколада, как и у самого Элройда. Он не пришел в допросную, значит, не сомневается в его, Ройда, виновности. И приговор озвучит сам. Обидно, что в этом приговоре, который должен быть озвучен для другого оборотня, прозвучит не имя настоящего убийцы.

Стигмар поднял руку. На площади, до сей поры гудящей, как огромный улей, воцарилась такая тишина, которой не случалось даже глубокой ночью. Слова обвинения правитель мог бы читать и шепотом, не сомневаясь, что их хоть кто-то пропустит.

— Обвиняемый, согласен ли ты с пунктами обвинения?

— Нет, Ваше Величество. Я не убивал свою жену. Но я виновен в том, что не смог обеспечить ее безопасность.  Поэтому я считаю себя косвенно виновным в ее гибели.

Такого поворота люди не ожидали. Но, боясь упустить хоть один значимый звук, не нарушали тишину.

— Обвиняемый, — Стигмар словно не слышал сказанного на эшафоте. — Признаешь ли ты свою вину?

— Признаю полностью в том, о чем только что сказал.

— Властью, данной мне по праву рождения и силы, законом и волей Великой Первородной, Элройд Ангрен Блеквуд приговаривается к смерти через отсечение головы. Правом вето на приговоры по преступлениям против членов правящего рода, — Правитель взял паузу, словно для того, чтобы набрать в грудь с воздухом решимости для последнего «воспользоваться отказываюсь». На площади стало еще тише. Палач сделал шаг к приговоренному и положил руку тому на плечо, чтобы надавить, принудить стать на колени и положить голову на плаху.