Ты вернешься! - Чередий Галина - Страница 9

Кто его отец? Кто тот удачливый скот, которому досталось то, о чем я когда-то грезил? Он все еще рядом с ней? Стал той самой тысячу раз клятой ее парой, которой она была обязана обзавестить по их законам? Той самой, что никогда было не стать мне. Или просто стал эпизодом, всего лишь достойным по крови производителем, от которого она решила родить ради продолжения проклятого примовского рода Курта? Есть ли у них еще дети? Как же Эрин согласилась-то сынка своего отпустить в эту дурацкую вылазку-то?

– Сколько тебе лет, щенок?

Это ради того, чтобы зачать его она бросила меня? Очень похоже, исходя из определенного навскидку возраста мальчишки.

– Пошел ты! – прохрипел он и оскалился на Дрона и Влада, что подошли поднять его с пола.

– Из какой стаи твой отец? – спросил, переждав его болезненный вопль от не слишком любезного водружения на ноги.

– Иди на хрен! – упрямо выплюнул гаденыш, и вопреки вопросительному взгляду Дрона, готового отвесить наглецу вразумляющего тумака, я отрицательно качнул головой, снова испытав нечто вроде удовольствия от реакции парня.

– Ты рожден в паре?

– Отвали!

Ладно, сученок изволит гордо геройствовать, да и черт с ним. Разберусь во всем попозже, никуда теперь не денется, пока самому мозгами поворочать надо и предпринять некоторые шаги.

– Давай, сынуля, вали мойся, жри и выздоравливай. Я позже приду, и будут у нас еще разговоры о твоей матери и не только, – велел я мальчишке.

– Да с какой стати я стану говорить с каким-то ублюдочным обращенным! – огрызнулся он. – Прима Эрин мне не мать, обломайся! Делай, что хочешь, Дикий, но о ней я тебе ни слова не расскажу, лучше сдохну!

Первое однозначно вранье, чую это, а вот во втором звучит прямо-таки решимость.

– Посмотрим. Дрон, следите за ним внимательно, буквально глаз не сводите, чтобы сам с собой ничего не сотворил. Он мне нужен живым.

Глава 6

Лора дожидалась меня на крыльце моего бунгало, но не одна.

– Я принесла еду и позвала Гайка, – сообщила она, чуть склонив голову, а крупный мужской силуэт проступил из темноты, обозначивая свое присутствие. – Набрать тебе ванну, Эрин?

– Не нужно. Я обойдусь просто душем. Можешь идти, – ответила ей, глядя на приближающегося мужчину.

Гайк был юсбаш-саргом одной из самых сильных сотен бойцов Курта и даже претендовал в свое время на право стать хилиарх-саргом, и мощи чисто физической в нем для этого могло бы хватить, но в его роду не было ни капли крови примов. Без ментального подчинения управлять сотней опытных бойцов еще можно, но всеми воинами Курта – нет. Так что хилиархом стал Георг (пусть кое-кто и ворчал, что это потому, что он мой друг с детства), а Гайка я уже пару лет как приблизила к себе, оценив его способности неутомимого, опытного и готового делиться при необходимости энергией любовника.

– Могу я войти, Эрин? – спросил Гайк, подходя ко мне вплотную, но не касаясь даже через ткань накидки.

Вот еще и за это я его ценила. Гайк, хоть и был жестким командиром и доминирующим самцом по жизни, никогда не позволял себе забыться со мной и не нарушал границ. Я нахмурилась, внезапно задавшись вопросом, как бы себя он повел, очутись на месте того незнакомца на пустыре. Да, конечно, он бы дрался там со мной и умер, если бы понадобилось для моей защиты, но ни за что не посмел бы ослушаться приказа и уж точно не таскал на руках, не получив на это позволения. Он повел бы себя правильно, как и я. Собрала бы все силы и продолжила удерживать себя в сознании, демонстрируя наличие мощи примы. Уж точно не отключилась запросто, проявив полнейшую уязвимость. Тогда почему с тем незнакомцем вышло так? Как?

Обернувшись, я посмотрела в красивое мужественное лицо Гайка в мягком свете, падающем на него из дверного проема за моей спиной, и вдохнула его запах. От него привычно пахло похотью, Гайк знал, зачем он здесь, а я знала, что могут дать мне его губы, руки и сильное тренированное тело. Удовольствие и энергию, ровно столько, сколько захочу взять. Но я сегодня не хотела. Смотрела на мужчину, своего постоянного любовника, и не ощущала ни малейшего желания ощутить его прикосновения, даже ради скорейшего избавления от боли и немощи. Точнее нечто во мне даже отторгало мысль об этом.

– Не нужно, Гайк, – покачала я головой, продолжая пристально всматриваться в его лицо. – Я лучше высплюсь.

– Хорошо, – кивнул он, и я не уловила от него ни тени сожаления или разочарования.

Если бы я не обладала чутьем моей расы, то могла бы задаться вопросом: а хотел ли меня Гайк на самом деле или же просто быть фаворитом будущей примы выгодно ему ради статуса в стае. Но нюх не обманешь. Он хотел. Вот только вопрос, хотел он больше приму во мне, как в женщине или же женщину в своей приме.

Приняв душ, забралась в постель, постанывая от того, как же все-таки болит и ноет все внутри сейчас, когда держать себя в форме для окружающих уже не нужно, и откат набрал полную силу. Уснула почти мгновенно, только на самой границе дремы вздрогнув от явившегося образа сидящего на корточках и напряженно вглядывающегося в меня незнакомца, ставшего только что свидетелем моего обращения. Может, оставлять его в живых все же было фатальной ошибкой? Да, он помог и спас, но…

Я должна еще раз увидеть его и уже трезво и спокойно оценить насколько он опасен. Насколько может быть болтлив. И решить тогда уж, жить ему или…

Звук тихих шагов пробрался в мой сон, заставив тут же собраться, сесть на постели и распахнуть глаза, одновременно оценивая собственное состояние и степень восстановления сил. Все в порядке, боль осталась лишь отзвуком, скорее уж памятью о себе. В дверях замерла Лора, что как раз внимательно смотрела на меня, но едва столкнувшись со мной взглядами тут же опустила свой.

– Прости, что побеспокоила, Эрин. Просто ты не ела и не покидала дом почти двое суток, и прим Эдгар волновался, как и я.

– Они уже вернулись? – спросила ее, вспомнив о карательном рейде и ощутив снова то самое, липко-тяжелое, что посетило меня от мыслей о полном и, возможно, незаслуженном истреблении соседней стаи.

Мой отец, конечно же, был настоящим хранимым Луной, к тому же, Курта, и для уничтожения врагов и конкурентов ему не нужно причины, вины. Это наша суть – сражаться и захватывать, охотиться и убивать. А со мной в этом плане что-то не так, похоже.

– Да, вернулись.

– У нас большие потери?

– Восемь саргов погибли, и почти тридцать ранены. Прим Эдгар приказал щадить их женщин и детей, поэтому так много, – пояснила без дополнительных вопросов Лора, и в ее голосе, само собой, упрека в отношении моего отца не прозвучало, только удивление и легкое недовольство.

– Кого-нибудь из семьи их примов взяли в плен для допроса?

– Нет, не удалось. Хилиарх Георг с лучшими своими саргами попытался, но эти подлые Рахам предпочли сдохнуть. Ну еще бы, я на их месте тоже предпочла бы смерть в бою, нежели понимание, что из-за моего тупого вероломства уничтожена вся моя стая.

– Не факт, – пробормотала я себе под нос и встала с постели.

– Что, Эрин? – удивленно спросила Лора.

– Ничего. Я в душ, ты принеси мне свежей пищи и доложи отцу, что все со мной в порядке.

– Мне сказать, что ты придешь к нему сегодня?

– Нет, – я взглянула в окно, приближались сумерки. – Утром. У меня пока есть дела, и я уйду из поместья.

– Мне приготовиться к сопровождению?

– Нет.

– Оповестить саргов, чтобы готовились к выходу?

– Не нужно. Я пойду одна, им всем стоит отдохнуть после рейда.

– Но среди них достаточно нераненых…

– Лора, я иду одна!

– Эрин, прости, но разве это разумно?

– Рахам больше нет, остались только Курта. Кого мне опасаться? Людей?

С явной неохотой моя наиба все же подчинилась и возражать больше не посмела, однако я по дороге несколько раз проверила нет ли за мной тайной слежки и хорошенько запутала следы, прежде чем выйти снова на тот самый достопамятный пустырь. И чем ближе я к нему подходила, тем чаще и громче стучал пульс в моих ушах, загрохотав под конец настолько, что пришлось остановиться и тряхнуть головой, возвращая себе способность нормально слышать. Неужели это нападение настолько отразилось на мне, что я и к месту его приблизиться боюсь? Тогда тем более правильно, что иду туда, ведь что это за будущая прима, что готова поджимать хвост лишь от воспоминания о пережитой боли.