Пруд двух лун - Форсит Кейт - Страница 27

— Солдаты.

Она зашипела.

— Солдаты! Значит, мы убьем вас прямо сейчас, пока они не пришли. — Один из хобгоблинов рванулся вперед, и Изолт увидела, что в руке он сжимал огромный меч. Несмотря на то что он был длиннее, чем его хозяин, тот без труда поднимал его. Изолт узнала один из двух обоюдоострых палашей, которые были у Красных Стражей.

— Нет! — воскликнула она.. — Мы не друзья солдатам. Мы не причиним вам вреда.

— Да, а сами приходите, выглядывая и вынюхивая, и угрожаете нам своими мерзкими стрелами...

— Мы не хотели, — сказала Изолт. — Мы просто хотели посмотреть, куда идет эта тропинка. Мы не знали, что здесь ваш дом. Простите нас и отпустите, а мы обещаем, что тоже оставим вас в покое.

— Ну да, обещания, обещания, вы, люди, вечно только и делаете, что раздаете обещания. Знаем мы, сколько стоят ваши обещания!

Тот хобгоблин, что стоял с палашом, злобно захихикал и угрожающе замахнулся. Старуха еле заметным жестом остановила его. Приободренная, Изолт мягко продолжила:

— Правда, мы не желаем вам зла, и нам действительно очень жаль, что мы потревожили вас.

Старая женщина хрипло расхохоталась.

— Да уж, думаю, вам действительно жаль.

— Вы должны отпустить нас. Вам же будет хуже, — вмешался в разговор Лахлан. — Я — Прионнса Лахлан Мак-Кьюинн. Если вы хоть пальцем нас тронете, то пожалеете об этом.

Это имя явно произвело на старуху впечатление. Она подняла глаза, и на миг ее силуэт как будто расплылся. Лахлан продолжил.

— Эйдан Мак-Кьюинн был моим предком. Я его прямой потомок. Вы же знаете, его зовут другом всех волшебных существ. Именно Белочубый составил Пакт о Мире и позаботился о том, чтобы все волшебные существа могли жить спокойно и без страха.

— Да уж, знаю я вашего Эйдана Мак-Кьюинна. Грош цена его обещаниям. Он говорил, что волшебных существ никогда больше не будут преследовать и обижать. Он говорил, что все мы сможем жить свободно.

— Его обещания были искренними, — пылко сказал Лахлан. — Я его потомок и обещаю, что Пакт Эйдана снова вступит в действие. Это не Мак-Кьюинны начали травить вас, это была...

— Ложь, ложь! Это Мак-Кьюинны подписали Указ о Волшебных Существах, это из-за Мак-Кьюиннов меня выгнали из дома! Это Мак-Кьюинны травили всех бедняжек, вроде моих хобгоблинов, жгли их, топили или использовали для своих забав. Ты лжешь!

— Но он не виноват, Джаспер не виноват! Его околдовали, навели злые чары.

Изолт впервые слышала, чтобы он защищал своего брата. Глаза старухи в складках сморщенных век блеснули.

— Ты лжешь, как и все люди, лжешь и лжешь.

— Моя тетка, Мегэн Ник-Кьюинн, будет искать нас! Если вы причините нам какой-нибудь вред, она рассердится!

— Мегэн Ник-Кьюинн мертва! — огрызнулась злыдня. — Теперь я знаю, что вы гнусные лжецы, как и все люди! Мегэн Повелительница Зверей жила еще до того, как я родилась, думаете, я этого не знаю? Если бы Мегэн была жива, она никогда не разрешила бы Мак-Кьюинну так обойтись с нами! Вы считаете, что сможете провести меня вашими россказнями, но я умная и хитрая, я знаю, что вы говорите неправду. — Она выскочила из комнаты, на ходу махнув хобгоблинам узловатой рукой. — Пойдемте, мои крошки, вы мне нужны. Мы убьем их и зароем тела глубоко-глубоко в землю, и никто не узнает, что они были здесь!

Изолт и Лахлан остались в одиночестве. Тревожное ожидание своей участи усугубилось доносившимися до них непонятными звуками. Создавалось впечатление, что кто-то рыл землю. Их руки встретились и пальцы с силой переплелись.

— Прости, Изолт. Ты была права. Нам не стоило рисковать.

— Это моя вина, — горько сказала Изолт. — Я должна была предвидеть это.

— Почему это вдруг твоя вина? — рассердился Лахлан. — Вечно ты берешь все на себя. Это я хотел пойти и посмотреть...

— Я — Шрамолицая Воительница.

— Если ты, Изолт, еще раз это скажешь, клянусь, я придушу тебя!

— Можно подумать, что ты сумеешь! — насмешливо отозвалась она.

Он оттолкнул ее пальцы, как будто они ужалили его. За тонкими стенами послышался такой звук, как будто кто-то затачивал что-то железное. Изолт инстинктивно снова схватила его за руку — она была теплой и сильной; Лахлан мгновенно сжал ее ладонь.

— Как ты думаешь, скоро Мегэн нас хватится?

— Через несколько часов. Она просто подумает, что мы еще гуляем. Мы же всегда возвращаемся поздно. — Он заколебался, потом сказал: — Изолт...

— Что?

— Да так, ничего.

Какой-то миг они стояли молча, так и не разнимая рук, потом он налег на веревки, пытаясь повернуться к ней. Она извернулась в своих путах так, чтобы попытаться увидеть его лицо. Его губы коснулись ее щеки, потом скользнули по ней вниз. Не замечая боли в выкрученных плечах, она еще чуть-чуть подалась вперед, их губы встретились — и замерли. Поза была неудобной, руки и плечи мгновенно ответили пульсирующей болью, и им пришлось вернуться в прежнее положение. Они молча склонились друг к другу, и ее щека прижалась к перьям его крыла.

— Мы должны бежать, — сказал он. — Дай подумать...

— Они не забрали у меня мой пояс с оружием, — прошептала она. — Кинжал... если бы нам удалось вытащить его из ножен, мы могли бы перерезать веревки. Попробуешь дотянуться?

Он поцеловал ее снова, и на этот раз поцелуй был долгим и неторопливым. Когда он наконец оторвался от ее губ, Изолт вся дрожала. Она почувствовала его пальцы на своей талии и передвинула пояс так, чтобы он мог дотянуться до него.

— Я нащупал рукоятку. Как мне ее?.. А, понял.

— Не урони! — прошептала она. — Осторожно.

Лахлан наконец, вытащил нож и принялся ожесточенно пилить веревку. Его руки были связаны так туго, что он едва мог передвигать лезвие, но постепенно, по мере того, как одна часть за другой оказывались перерезанными, давление ослабло.

— Дело пошло, — пробормотал он, замычав от напряжения.

Дверь приоткрылась, впустив внутрь луч света. Они оба замерли, пытаясь загородить кинжал. Изолт, привязанная лицом к очагу, изогнулась, пытаясь оглянуться, и почувствовала дрожь Лахлана. На пороге стояли хобгоблины — один с палашом в руке, два других с только что наточенными ножом и топором. Изолт насторожилась — только бы Лахлану удалось перерезать веревки!

Хобгоблины заплясали вокруг, их широкие плоские ноги зашлепали по грязному деревянному полу. Лахлан отпрянул, прижавшись к столбу, когда кончик палаша просвистел в нескольких дюймах от его груди. Хобгоблины что-то распевали на своем гортанном языке, время от времени громко выкрикивая какую-нибудь фразу. Отчаянно оглядывая комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы им помочь, Изолт думала:

Как странно. Мегэн всегда говорила, что хобгоблины — миролюбивые существа. Я думала, что именно поэтому их осталось так мало...

Когда на пороге показалась старуха, мозг Изолт заработал с лихорадочной скоростью. Она вспомнила иллюзорных змей и пламя, валуны в огороде, чистоту и опрятность маленького домика. Злыдни были известны своей неряшливостью и неопрятностью, а также исключительной злобностью. Стала бы злыдня называть хобгоблинов «бедняжками»? Могла ли ее хижина быть такой чистенькой, а сад настолько ухоженным? И, если Изолт не ошибалась, умением наводить иллюзии обладали не злыдни, а корриганы.

В тот самый миг, когда песнопения хобгоблинов достигли крещендо, а старая согбенная женщина подняла сморщенную руку, чтобы отдать приказ, Изолт воскликнула:

— Нет! Пожалуйста, госпожа, вы должны нас выслушать! Мы ваши друзья! Мы на самом деле путешествуем вместе с Мегэн Повелительницей Зверей. Лахлан ее пра-пра-правнучатый племянник, и мы все боремся за то, чтобы свергнуть злую Банри, околдовавшую Ри и заставившую его начать гонения на ведьм и волшебных существ. Если вы убьете Лахлана, то убьете последнюю надежду Эйлианана! Пожалуйста, послушайте нас!

— Чтобы вы смогли наплести мне новых небылиц?

— Позвольте нам доказать вам, кто мы такие! Он действительно Лахлан Мак-Кьюинн — разве вы не видите, что на нем тартан Мак-Кьюиннов? И его брошь. Лахлан, покажи ей свою брошь. Я знаю, что вы не та, кем кажетесь. Я знаю, что вы не злыдня. Я понимаю, что вы считаете нас заодно с солдатами, которые жгли и вырубали лес и выгнали вас сюда. Но мы не имеем с ними ничего общего, правда!