Проклятые башни - Форсит Кейт - Страница 37

Айен Мак-Фоган смотрел в окно крепости Блэйргоури и устало качал головой, глядя на раскаленное голубое небо. С наступлением лета им с Мегэн становилось все труднее контролировать погоду. Облака, которые они вызывали, рассеивались под теплыми солнечными лучами, и Серые Плащи больше не могли скрываться в пелене дождя и тумана. Порох у Ярких Солдат высох, и они снова могли палить из своих пушек и аркебуз по войскам Лахлана. Морские воды схлынули, а вместе с ними и Фэйрги ушли охотиться на голубых китов в летних морях. На мягком песке Стрэнда женщины Фэйргов рожали свою молодь под защитой молодых мужчин. Не боясь нападения Фэйргов, Яркие Солдаты снова смогли мобилизовать свои силы, и армии Лахлана пришлось отражать серьезный натиск. Бои прокатились по всем полям и лугам Блессема, деревни были выжжены дотла, фермеры перепуганы или убиты, а весенние посевы вытоптаны.

Вцепившись худыми пальцами в подоконник, Айен с тяжелым сердцем вспоминал последний кровавый бой. В нем погибло множество хороших людей, которых он стал считать своими друзьями. Он не мог понять, что за навязчивая идея двигала его матерью. Почему она позволила тирсолерским солдатам пройти через ее землю в Южный Эйлианан, сея гибель и разорение, не укладывалось у него в голове.

Эрран был прекрасной и загадочной страной, с непроходимыми топями, где шелестели тростник и камыш, с ленивыми реками и мелкими озерами. Белоснежные гуси и лебеди с малиновыми крыльями летали в небесах; песни гигантских лягушек эхом отдавались над спокойной водой, а сквозь осоку огромными блестящими глазами смотрели робкие болотники. Но эта страна не была богатой. Большую ее часть покрывали озера и болота, поэтому в ней было не слишком много земель, пригодных для земледелия, в отличие от Блессема с его пшеницей и кукурузой, пышными пастбищами и ломящимися от плодов садами. Не было в нем и богатых залежей железа и золота или развитых производств, как в Рионнагане.

Но, не будучи столь богатым, как Блессем или Рионнаган, Эрран не был и бедной страной. В его болотах в изобилии водились дичь и рыба, и, кроме того, у него была монополия на продажу семян райса, нектара цветков золотой богини, действующего как могущественный афродизиак, и таинственного гриба под названием мурквоуд, который не рос больше нигде и был известен своей замечательной целебной силой. Эти три товара делали мать Айена богатой и могущественной женщиной. Башня Туманов была наполнена всевозможной роскошью, а у Маргрит Эрранской было множество слуг, выполнявших малейшую ее прихоть.

Более того, Маргрит была могущественной колдуньей, обладавшей умением наводить иллюзии и способностью управлять водой и воздухом. Могущественнее ее была только Мегэн Повелительница Зверей, но Хранительнице Ключа было четыреста двадцать восемь лет, и силы ее были на исходе. Пожелай Маргрит, и она могла бы поддержать Шабаш в его борьбе против Колдуньи и помочь ведьмам вернуть свою власть. Вместо этого она встала на сторону Майи и убедила серокрылых месмердов поставить свои непонятные способности на службу Красным Стражам.

Еще более непостижимым для Айена был договор, который она подписала с Филде Тирсолера, позволяющий Ярким Солдатам проходить через болота в Блессем. Тирсолерцы ненавидели и боялись ведьм точно так же, как Майя со своей Лигой по Борьбе с Колдовством, и поклялись искоренить его; и все же Маргрит Эрранская оказала поддержку им, а не Шабашу.

Она даже использовала свою силу, чтобы расстроить планы Шабаша, удерживая дождь и туман над своей страной и тем самым мешая Айену с Мегэн вызвать их для прикрытия передвижений Серых Плащей. Мать Айена была хозяйкой Башни Туманов, и никто не мог соперничать с нею в управлении ветром и дождем. Все великие погодные ведьмы погибли в Сожжении, и хотя Мегэн обладала небольшой способностью контролировать давление воздуха, до Маргрит ей было далеко. По милости Банприоннсы Эррана Блессем и Южный Рионнаган изнемогали от жары, а на небе не было ни облачка, тогда как болота окутывал густой туман.

Айен вздохнул и оглянулся на свою комнату, где Эльфрида кормила их новорожденного сына. Ее лицо светилось нежностью, и его сердце сжалось от пронзительной любви. Все, чего хотел Айен, это жить в мире и покое: читать, заниматься и смеяться со своими друзьями; любить свою жену, чье нежное белокожее тело вызвало у него такую страсть, которая удивляла и даже иногда пугала его самого; смотреть, как в мире и веселье и с уверенностью в том, что его любят, растет и мужает его сын. Все то, чего он сам в детстве был лишен.

Мать Айена унижала, притесняла и оскорбляла всю его жизнь. Когда, бежав из Эррана, он хотел навсегда разорвать ненавистные путы, но теперь понял, что никогда не освободится от ее пагубного влияния, пока она будет править в Башне Туманов, плетя сети зла и интриг, точно паук-мрачник. По мере того, как крепла любовь Айена к своей семье, крепла и его ненависть к матери.

Он отошел от окна и присел перед креслом Эльфриды, крепко обняв ее и прижавшись щекой к пушистой головенке своего малыша. Жена ласково погладила его по мягким каштановым волосам, угадав его мысли.

– Не бойся, любовь моя, – прошептала она. – Она никогда не сможет причинить зло тебе или Нилу. Мы выиграем войну, и ее власти придет конец. Тогда все мы сможем быть спокойны.

Он кивнул, но его лицо все еще было мрачным.

Нил Лахлан Стратклид Мак-Фоган родился в Блэйргоури спустя три недели после их победы, в День Дураков, и его родители искренне надеялись, что это никак не скажется на его характере и интеллекте. Названный в честь отца Айена, Нил был маленьким и хрупким ребенком с пушком белокурых волос на головке. Как только Лахлан и Мегэн сочли, что путешествие в Блэйргоури будет безопасным для Изолт, она тут же перевезла туда своего сына Доннкана. Разница в возрасте малышей была всего лишь три месяца, и как Айен, так и Лахлан горячо надеялись, что мальчики подружатся, как и их отцы.

Кланы Мак-Фоганов и Мак-Кьюиннов многие столетия враждовали, и Айен мог предполагать, что действиями его матери руководит желание навредить Мак-Кьюиннам. Но ему не передалась ее всепоглощающая ненависть; по сути, все вышло совсем наоборот. После двух месяцев сражений бок о бок с Лахланом Айен с крылатым ри стали близкими друзьями. Они были примерно одного возраста, оба недавно женились, и у обоих были новорожденные сыновья. Оба унаследовали магическую силу вместе с благородным именем и правом на власть и остро осознавали ответственность, которую это наследие на них налагало. И, возможно, самое главное обстоятельство, сблизившее их больше всего, состояло в том, что оба были очень застенчивы: Лахлан – поскольку долгие годы прожил в облике калеки, а Айен – из-за своего заикания.

Изолт и Эльфрида, однако, подругами не стали, несмотря на сходный возраст и жизненные обстоятельства. Банри презирала кротость и покорность Эльфриды, и ей нередко приходилось брать себя в руки, чтобы не выказать свое раздражение. Роды у Эльфриды были нелегкими, и ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и восстановить силы, тогда как Изолт не находила себе места, злясь на правила приличия, которые удерживали ее в Блэйргоури, в то время как Лахлан уехал на войну. Хотя она и любила своего крылатого малыша, но все равно никак не могла взять в толк, почему наличие маленького ребенка должно мешать ей сражаться бок о бок с мужем. Она знала, что подобные взгляды шокировали и вызывали недовольство многих лордов, поэтому попыталась обуздать нетерпение и обратить свою энергию на планирование походов и организацию питания и вооружения такой большой армии.

Весть о том, что дочь Майи Бронвин оказалась в руках Реншо Безжалостного, очень встревожила Изолт. Она отказывалась верить в предательство Изабо, о котором настойчиво твердил Лахлан.

Финли Бесстрашный отправился по следу Реншо, и все надеялись, что ему удастся разузнать, как Главный Искатель заполучил маленькую банприоннсу. Это было опасное задание, ибо бывший Главный Искатель бежал на юго-восток, прямо в сердце территории, захваченной Яркими Солдатами. В ожидании хоть каких-нибудь сведений Мегэн мучилась беспокойством за безопасность Изабо и Бронвин, часто пытаясь связаться с молодой ученицей через хрустальный шар. Но в нем она видела одни лишь клубящиеся облака, и это ее очень смущало.