В дебрях Кара-Бумбы - Дик Иосиф Иванович - Страница 24

Однажды утром Владимир Сергеевич оторвал нас с Лешкой от костра, на котором мы пытались обжечь самодельную глиняную вазу, и позвал в орешник. Здесь мы присели на корточки, и Владимир Сергеевич ткнул пальцем в большую паутину.

– Посмотрите, - почти шепотом сказал он, - это ведь целый мир!

Похожая на большую шестиугольную антенну, паутина серебрилась на солнце. Сам хозяин этого мощного сооружения, толстый паук, видимо отдыхая от жары, сидел в тени под листиком.

Паутина была выткана необыкновенно, искусно. Большой шестиугольник имел внутри себя еще пятьдесят шестиугольничков, и каждая грань была точно параллельна другой. А все это держалось на двух основных нитях, растянутых между сучками.

В середине сетки болталась высохшая оса, рядом с ней, свернув набок головку, висела пойманная за шею муха, а мертвый комар был словно распят за ножки.

Но один комарик был еще живым. Он зацепился за паутину тоненькой ножкой и висел вниз головой. Он ожесточенно махал крыльями, бился о паутину так, что она вся дрожала, подтягивался на зацепившейся ножке, и все было бесполезно. У комара, вероятно, уже иссякали силы, потому что он все реже и реже пытался выпутаться.

И вот, почувствовав добычу, из-под листочка на свет вылез паук и, медленно переставляя ноги, двинулся к своей жертве.

– Сейчас ему тут каюк! - сказал я о комаре.

– А мы не позволим, - ответил Владимир Сергеевич и, поднял с земли травинку, толкнул комара.

Тот сразу упал на листочек, покрытый росой, вскочил на ножки и в недоумении, вероятно обдумывая, а что же, собственно, с ним произошло, застыл на месте.

– Спасся, бедняга! - засмеялся Лешка, а потом, весело, воскликнув: «Весь мир насилья мы разрушим», ударил ногой по паутине.

Пребывая в лесу, мы с Лешкой совсем не замечали, что вокруг нас идет кипучая жизнь. Но стоило только Владимиру Сергеевичу показать нам паутину, как мы уже сами захотели делать натуралистические открытия. Я взялся за научные исследования муравейника, а Лешка стал вскрывать кротовые норки, для того чтобы «изучить пути движения этих животных» и из добытых кротовых шкурок сшить себе шапку.

Я сидел над муравейником почти каждый день. Мне казалось, муравьиная куча - это огромный город со своими домами, улицами и площадями. Муравьи двигались стройными цепочками, и можно было заметить, что одни цепочки тянутся из «домов» в лес, а другие, наоборот, из леса в «дом». И те, кто направлялся в «дом», обязательно волочили с собой или сосновую иголку, или муху, или гусеницу. Иногда на перекрестке дорог встречались два муравья и, останавливаясь друг перед другом, словно разговаривали между собой: «Ну, как, брат, живешь?» - «Да ничего, спасибо. А ты?» - «Вот, видишь, тружусь. Сухую былинку раздобыл, жена говорит, что потолок надо поправить!» - «Ну-ну, передавай ей привет. Я пошел!» И, поговорив, они озабоченно торопились каждый своей дорогой.

В куче можно было заметить и старых и молодых муравьев. Старые были толстенькие и черные, молодые худенькие, светло-коричневые и юркие. Эти мчались вперед напролом, по головам и по телам своих родичей.

Некоторые пожилые, обиженные такой непочтительностью, тут же догоняли молодых нахалов и делали им внушение - видимо, кусали. После такой экзекуции молодые уже шли в лес, еле-еле передвигая ноги.

Я видел не раз, как муравьи втроем тащили одну палочку. Видел, как двое дрались из-за какого-то кусочка коры и их разнимали «прохожие».

А однажды Лешка засунул палку в муравейник, пошевелил ею и закричал:

– Граждане! Воздушная тревога! Воздушная тревога!

Ух, что тут поднялось! Весь муравейник пришел в движение. Побросав свои былинки, из леса на спасение кучи бежали рабочие муравьи. Из «домов» выскакивали муравьи-женщины и, будто спеленатых детишек, тащили на себе белые яички. Вскоре вся куча покрылась белыми движущимися точечками.

– Как война началась… - вдруг тихо сказал Лешка и выдернул из кучи свою палку.

Кстати сказать, мечты о кротовой шапке он вскоре оставил. Он изрыл почти всю лесную округу, но ни одного крота не нашел. И после такой неудачи он решил переметнуться от животного мира к растительному. Тут ничего копать не надо, а слушай, что Зойка рассказывает, и все.

А Зойкины познания были просто удивительными. Мы, например, каждую секунду встречали самую обыкновенную березу, но никто из нас никогда и не думал, что название ее рода происходит от латинского глагола batuere, что в переводе означает «бить» или «сечь». Оказывается, эта береза в древнеримские времена была отличным учебным пособием для школьников.

– Вот здорово! - удивлялся Лешка. - Теперь мне ясно, откуда пошло выражение «дать березовой каши»!

Как-то раз, забравшись в малинник, Лешка очень сильно обжегся крапивой и принялся с ожесточением расчесывать ноги. А Зойка - наш врач, - вместо того чтобы помочь его страданиям, начала читать лекцию.

– А ты, Леша, можешь не чесать, - поясняла она. Жгучие волосики крапивы содержат муравьиную кислоту. Крапива - хорошее кровоостанавливающее средство при легочных и других кровотечениях.

– Вот тебе бы по языку этими жгучими волосками, - с гримасой на лице отвечал Лешка, - ты бы по-другому бы его зачесала!

– Но, честное слово, я не вру! - смеялась Зойка. - А ты потерпи, и пройдет.

– У вас отличные познания! - восхищался Зойкой наш начальник Кара-Бумбы. - Все это действительно верно! Но откуда вы набрались таких премудростей?

– А мне папа об этом рассказывает, - улыбалась Зойка, и ее синие глаза лучились необыкновенно светло и радостно.

И вообще мы с Лешкой заметили, что за последнее время, избавившись от ангины, Владимир Сергеевич уж больно часто восхищается Зойкой. Что она ни сделает, он всегда скажет: «Мудро!» Или: «Вы у меня прелесть!» А почему это «у меня»?!

С нами Владимир Сергеевич разговаривал на «ты», а с Зойкой обращался только на «вы». Зойка всегда очень хорошо выполняла то, что скажет ей Владимир Сергеевич. Но не просто выполняла точь-в-точь, а в заданную работу привносила и что-то свое.

– У Зои великое качество! - говорил нам без нее Владимир Сергеевич. - Творческий подход к делу!