В дебрях Кара-Бумбы - Дик Иосиф Иванович - Страница 22

Я слушал Владимира Сергеевича и думал о том, что за таким человеком я пошел бы, на край земли. Только зря он все это при Зойке рассказывает!

Владимир Сергеевич лежал перед костром, и на его бледное, осунувшееся лицо спадали со лба две прядки волос, которые он то и дело закидывал пятерней назад. Глаза его - большие, карие - были очень живыми.

Вдруг в кустах мелькнула голова какого-то мальчишки. Мелькнула и исчезла.

– Что-о такое? - приподнялся на локте Владимир Сергеевич. - А ну-ка, Лешка, узнай, в чем дело.

Лешка вскочил на ноги и кинулся в кусты.

Через минуту он привел к шалашу наголо остриженного веснушчатого паренька. На нем были трусы и белая рубашка с пионерским галстуком. Ему было лет девять-десять. Он оглядел нас всех, бросил взгляд на шалаш и нерешительно сказал:

– Здравствуйте… товарищи! К вам можно?

– А-а, заходи, заходи! - будто старому приятелю, ответил Владимир Сергеевич. - Откуда пожаловали? Куда путь держите?

– Мы… я… - проговорил мальчик, не зная, с чего начать. - Мы в пионерском лагере все живем… А мне своего друга позвать можно?

– Ну что ж, зови! - сказал Владимир Сергеевич. Мальчишка засунул два пальца в рот, оглушительно свистнул и закричал:

– Эй, Славка, иди сюда! Не бойся!

Кусты за шалашом зашуршали, и рядом с неожиданным пришельцем появился новый. Он был, так же как и первый, стриженый и в пионерском галстуке. Лицо у него было монгольское: скуластое, с узенькими щелочками глаз и с широким облупившимся носом.

– Вот, - сказал веснушчатый, - мы вдвоем пришли. Это Славка, а я Толя. А это правда, что вы к себе в шалаш принимаете?

– Конечно, правда. Вы же пришли и видите, мы вас не гоним! - сказала Зойка.

– Нет, мы не об этом… - сказал Славка. - Ну, в свой отряд вы записываете или нет?

– А какой у нас отряд? - удивленно спросил Владимир Сергеевич.

– Как какой? Вы же сами знаете… - улыбнулся Толя. Мы переглянулись.

– Мы-то все знаем, а вот ты что скажешь? - сказал я.

– Ну, про вас говорят, что у вас тут детский партизанский отряд по борьбе за самостоятельную жизнь…

Владимир Сергеевич улыбнулся, но тут же спрятал свою улыбку и спросил:

– Ну и с кем же мы боремся?

– Конечно, это, может быть, враки, - опустив глаза, сказал Славка, - но, говорят… с родителями!

Я хотел захохотать, но Владимир Сергеевич мне сделал знак рукой.

– А тебе кто же насолил, папаша или мамаша? - спросил вдруг Лешка.

– Ему мачеха насолила, - ответил за друга Толя. При слове «мачеха» у меня сжалось сердце. Я спросил: - А она тебя бьет или работать заставляет?

– Хуже, - ответил Славка.

– Она ему совсем дышать не дает! - пояснил Толя. Вот мы приехали в лагерь, а его мачеха в этой же деревне себе дачу сняла и все время лезет его целовать. А ему стыдно перед ребятами.

– Ясно, - сказал Владимир Сергеевич. - А у тебя, Толя, к кому претензии?

– А он разозлился на нашу пионервожатую! - сказал Славка. - Сегодня Гришка подошел к Тольке да как плюнет на него, а Толька не растерялся и тоже в него плюнул. Ну, тут и пошло! А Галя их заметила и обоих заставила на кухне картошку чистить. А он удрал.

– Э-эх, граждане… - сказал Владимир Сергеевич. - А мне кажется, что вы сюда не по адресу попали. Во-первых, у вас не веские доводы для приема в наше содружество. Ну, что же - мачеха? Мачеха, видно, у Славки хорошая. А во-вторых, зачем же нам такие члены, которые плюют друг на друга?

– Не примите, значит? - спросил Славка.

– Нет. Надо вам сначала еще арифметику товарищества изучить.

– Чего-о? - удивился Толя.

– Арифметику! - наставительно сказал Лешка. - Как надо относиться друг к другу. А потом уже к нам приходите на… высшую математику.

– А как же мы будем арифметику изучать? - спросил Толя.

– А это уж я не знаю, - развел руками Владимир Сергеевич. - Это дело вашей Гали.

– А она сама ничего не умеет делать, - вдруг сказал Славка. - Мы ее попросили морской узел завязать, а она не умеет.

– И не знает, как в лесу без солнца найти восток или запад, - добавил Толя.

– Лешка, веревку! - скомандовал Владимир Сергеевич.

И когда Лешка принес пеньковую бечеву, Владимир Сергеевич, не задумываясь, разрезал ее на две части, а потом быстро связал витиеватым морским узлом и протянул ее пионерам.

– Прошу, на память! А насчет востока и запада, так это легче легкого: вон, видите, на елке ветки растут? Так запомните: их всегда больше на южной стороне. И тут же сами определяйте, где восток или север.

В это время около шалаша, к нашему изумлению, появился сам председатель колхоза Коляскин. Он шел, как всегда, с хворостинкой в руке.

Владимир Сергеевич никогда не видел его в лицо, и поэтому его глаза насторожились.

– Добрый вечер! - просто сказал председатель. - Ну, как поживаете, разбойнички? - И, протягивая руку Владимиру Сергеевичу, добавил: - Я Коляскин.

– А-а, слышал, - улыбнулся Владимир Сергеевич. Наш поилец и кормилец! Присаживайтесь к огоньку. А кстати, насчет разбойничков. Это у вас в колхозе одноглазый Соловей-разбойник живет? Чуть вот у Юрки весь вкус к работене отбил.

– Этот может! Мрачноватый тип. - За хулиганство сидел. Мы взяли его всем колхозом на поруки прямо из суда. Может быть, человеком сделаем.

Коляскин сел на самодельную скамейку, снял картуз, будто зашел в комнату, и положил его рядом с собой.

– А я к вам по делу…

– По какому? - спросил Владимир Сергеевич и поглядел на меня и на Лешку: уж не набедокурили мы чего-нибудь в деревне?

– Да оно не очень сложное, но и не очень простое. Вы, кажется, геолог?

– Да.

– А в воде разбираетесь?

– Да, кажется, разбираюсь… Вообще-то у меня другая специальность - я поисковик… А что у вас с водой?

– Понимаете, нам артезианский колодец надо. Бурить хотим. Не поможете, а?

– Одну секунду, - сказал Владимир Сергеевич. - Вот я - сейчас отпущу этих двух ходоков, - он кивнул на пионеров, - и мы займемся с вами. Ну как, граждане, вам ясно?

– Ясно, - ответил Толя и, толкнув в плечо своего приятеля, побежал по тропинке в лес.

За ним, подскочив на месте, побежал Славка.

– Хм… Тоже мне обиженные! - усмехнулся им вслед Владимир Сергеевич. - И придумают же: детский партизанский отряд…

Коляскин достал пачку «Беломора» и закурил.