В дебрях Кара-Бумбы - Дик Иосиф Иванович - Страница 19

– Чем?

– Кустарным промыслом!

– Не понимаю.

– А тут и понимать нечего. Он фотографировал отдыхающих! И брал с них деньги. По гривеннику за карточку. Я мешки за гривенник таскал, а он карточки! Набил полные карманы денег и сказал, что завтра принесет снимки. Ну, все были довольны, а потом один из отдыхающих хотел ему помочь вытащить кассету, раскрыл фотоаппарат, и оказалось, что в нем не двигается пленка.

– А я знал, что у меня перемотка не работает? - закричал Лешка. - Не знал! А раз не знал, значит, не виноват!

– Ну, когда раскрылся обман, - продолжал Владимир Сергеевич, - этот кустарь-одиночка бросился бежать. Его поймали, арестовали… -…велели паспорт показать! - сообщил из застенка Лешка.

– Имей в виду: хорошо смеется тот, кто смеется последний! - сказал ему Владимир Сергеевич и закончил рассказ: - И вот привели сюда. Ну, что будем с ним делать?

– Это что, следствие или уже суд? - спросил Лешка.

– Суд! - сказал я.

– Нет, погодите, - вылез Лешка из шалаша, - дайте, мне слово! Во-первых, надо установить, для кого я фотографировал. Для себя лично или для всех нас - это раз. Во-вторых, отметим: я не просто снимал, а культурно обслуживал население. А в-третьих, скажите, кто ограничивал меня? Никто! Я имел право пойти на станцию и помогать нести дачникам сумки? Я имел право показывать людям, где тут можно снять дачи? Но я не пошел на это. А если в доме отдыха вышла осечка, то я тут ни при чем!

– У тебя в голове осечка вышла, - сказал Владимир Сергеевич. - Ты должен был найти себе общественно-полезную работу, а не легкую халтуру, понимаешь? Мы ведь об этом уговаривались?

– А у меня голова закружилась, когда мне Нарька по шее дал около пляжа. И у меня все мысли рассыпались! - с невинными глазками сказал Лешка.

– Ладно, - сказал Владимир Сергеевич. - Если ты упорствуешь и не признаешь свою ошибку, знай, что к концу нашей шалашной жизни никакого диплома ты не получишь!

– Диплома?! А какого? - спросил я, удивленный.

– Об этом только я знаю! - сказал Владимир Сергеевич. - Доживете - увидите!

Тем временем, пока мы разговаривали, у нас уже сварилась картошка, и мы сели ужинать. Лешка насупился и ел молча.

В лесу уже стемнело. Стал накрапывать мелкий дождь. От костра наши лица были черно-красными. Если бы кто-нибудь посмотрел на нас со стороны - точь-в-точь разбойники пируют!

И в этот момент, ведя перед собой велосипед, к нам пришла Зойка! На ней был голубой плащ с капюшоном и высокие резиновые ботики.

– Владимир Сергеевич, что с вами? - положив велосипед на землю, быстро спросила она.

– Да ангина… - слабым голосом ответил наш вождь.

– Ну, это дело поправимое. Вы знаете? Минут пятнадцать назад ко мне под окно пришли Нарик и Гарик и стали меня разыгрывать какой-то запиской. А я эту бумажку вырвала у них, захлопнула окно и все прочла!

– Это они у меня ее отняли! - сказал Лешка. - Я шел к тебе, а они напали…

– Это возмутительно! - сказала Зойка. - Честное слово, пойду к Нарькиному отцу. Он как раз сегодня приехал. Вот лоботрясы!

– Да плюньте на них! - Владимир Сергеевич пожал Зойкину руку. - Мы сами с ними рассчитаемся. Дайте только встану! А вы мне что-нибудь принесли?

– Принесла. Только пенициллин не в таблетках, а в ампулах. Подойдет? У нас другого не было.

– А кто ж ему укол сделает? - удивился я.

– Я, - ответила Зойка. - Я тут все привезла: стерилизованный шприц, иголку, спирт. Это у папы всегда дома есть. Вы доверитесь мне, Владимир Сергеевич?

– Пожалуйста! А иголку не поломаете?

– Не волнуйтесь, я уж не первый раз. Я бы и папу сюда привела, но он в Москве. У него сегодня операция… Только вот здесь очень мало света!

Я молча раскрыл на перочинном ноже отвертку, снял с переднего колеса велосипедную динамку и переставил ее на вилку заднего колеса. Потом я перевернул велосипед вверх ногами, установил его на седле и на руле и приказал Лешке:

– А ну-ка, арестант, крути педали!

Из маленькой фары, которую я держал в руках, брызнул ослепительный свет.

Такой эксперимент я не раз устраивал у себя дома и даже пытался под жужжание динамки учить уроки: так было интереснее, чем при электрической лампочке. Но Зойке сейчас, видимо, показалось, что я гениальный изобретатель. Она закричала:

– Ой, какая прелесть! Юрка, ты просто золото! Как ты додумался?

«Нет, Зоя, это ты золото!» - сказал я про себя.

Зойка протерла пинцет ваткой со спиртом и вынула из никелированной коробочки шприц. Я освещал велосипедным фонариком ее пальцы. Они работали быстро и уверенно.

Вот Зойка уже перелила пенициллин из ампулы в стеклянную трубочку, просунула в кольцо на поршне большой палец и сказала:

– У меня готово!..

Укол она сделала в одно мгновение. Потом разобрала шприц и снова уложила в коробочку.

Мы дали в руки Зойке тарелку с вареной картошкой.

Владимир Сергеевич позволил из неприкосновенного запаса раскрыть банку с судаком в томатном соусе, и пир на весь мир закипел.

Несмотря на то что мы съели по две тарелки картошки и выпили полную кастрюльку кофе, после ужина мы еще стали печь картошку.

Мы вытащили из шалаша постельные принадлежности и, расположившись на них, стали смотреть в костер.

Огня уже не было, только тлели малиновые угли, да по краям очага вспыхивали сосновые иголки.

Зойка, поджав ноги и покусывая травинку, сидела рядом со мной. Мой локоть, которым я поддерживал подбородок, касался ее руки.

– Вот в такие часы хорошо рассказывать легенды, улыбнулся Владимир Сергеевич. - Мне часто рассказывал их тот старик, который подарил мне женьшень.

– Какой женьшень? - спросила Зойка. - Корень?

– Да, - ответил он. - Это такой у меня талисман.

– Если Владимир Сергеевич его потеряет, то потеряет свое сердце, - пояснил я.

Я сделал ударение на слове «сердце» и почувствовал, как у меня под локтем шевельнулась Зойкина рука.

– А ну их… эти легенды! - сказал Лешка-фольклорист. - Они все про любовь! Давайте лучше анекдоты!

Но вдруг Зойка сказала:

– Мальчики, а кто меня пойдет провожать?

Мы с Лешкой переглянулись.

– Да посидите еще, куда вам торопиться? - отозвался Владимир Сергеевич.

– Нет, меня уже дома ждут.