Аморизм (СИ) - Махина Манюша Сергеевна "anonim" - Страница 15

На базе мыслей маркиза и других сторонников пересмотра патриархальных/христианских ценностей, Коллонтай говорит, что «общество должно научиться распознавать все формы брака, независимо от их необычных контуров». Она проповедует теорию «стакана воды», согласно которой на интимное желание, когда оно только физическая потребность, нужно смотреть как на утоление жажды, игнорируя церковные заповеди и табу, в какие бы слова они ни были завернуты.

В 1921 году в СССР декриминализируются все виды секса между взрослыми людьми по взаимному согласию. Реализация любых интимных фантазией перестает быть преступлением. Это сразу находит отражение в творчестве. Советский поэт Иоанн Павлушин писал, что секс должен быть ограничен вредом здоровью, жизни, и фантазией. Все другие ограничения противоестественны.

Социум наполняют лозунги, призывающие мужа и жену преодолеть частнособственнические инстинкты и пережитки. Мужу предлагают видеть в своей жене не домашнюю прислугу и куклу для секса, а верного товарища и доброго друга. Комсомольские активисты говорят, что один из многих показателей друга — когда вы узнаете о его интимных приключениях, и это не отталкивает вас. Если же отталкивает, значит, вы видите в нем свою вещь, пользоваться которой можете только вы.

Советские активисты объясняют, что корни установки, что жена должна получать интимное удовольствие только от мужа, растут из прошлого: если ваши дети похожи на соседа, это означало социальное и экономическое банкротство. Но советская власть положила конец тем временам.

Мужьям рекомендуется предлагать жене своих товарищей, а женам дружить с любовницами своего мужа или еще дальше, самим подбирать ему подходящих женщин. Побуждают видеть в себе не только производительницу детей, но и настроиться на получение удовольствия от жизни.

Большевики видят сексуальную революцию продолжением коммунистической революции. Они пишут, что потомки будут смотреть на времена, когда власть регулировала интимную жизнь взрослых людей, как мы смотрим на человеческие жертвоприношения. Они обвиняют царскую власть в лицемерии: требуя соблюдать в сексе церковные нормы, она разрешала проституцию и закрывала глаза на безграничный деспотизм мужчин, насилие над женщинами и детьми.

В советском уголовном кодексе появляется уголовные статьи, каких не знала царская Россия: «За сексуальные действия с детьми»; «За принуждение женщины к сексуальному контакту посредством физической силы или психического влияния, используя ее беспомощное состояние или зависимость, материальную или служебную».

Одновременно с объявлением свободы, власть предупреждает, что злоупотребления опасны как в увлечении жирной пищей, так в занятиях опасным спортом или чрезмерных связях на стороне, но ничего не приказывала. Последнее слово она оставляла за человеком, полагая, что люди сами решат, как питаться, сколько воды пить, каким спортом заниматься и как утолять интим-желания.

Власть разрешает людям объединяться в неполитические движения. Возникает множество разных групп, от музыкальных до сексуальных. Некоторые ставили целью борьбу с религиозными предрассудками в интимной сфере, освобождение человека от христианской морали. Самое большое движение называлось «Долой стыд». Его участники в костюмах Адами и Евы маршируют по центральным площадям советских городов, в том числе и по Красной площади в Москве.

С церковной точки зрения это реально был самый настоящий сатанинский шабаш. Верующие выступают против всего этого, называя происходящее вакханалией, шабашом и прочее. Но их мнение наталкивается на вопрос большевиков: зачем атеистам соблюдать заповеди Бога?

Бессознательные сторонники религии заявляют, что это общечеловеческая мораль, а не церковные нормы. Коммунисты на это отвечают словами Ленина из речи 1920 года на III съезде комсомола: «мы отрицаем мораль, отрицаем нравственность в том смысле, в каком проповедовала ее буржуазия, которая выводила эту нравственность из велений бога. Мы на этот счет, конечно, говорим, что в бога не верим. …Всякую такую нравственность, взятую из внечеловеческого понятия, мы отрицаем. Мы говорим, что это обман, что это надувательство и забивание умов».

В начале ХХ века Россия позиционировала себя республикой рабочих и крестьян, где все люди свободны от догм религии и кнута угнетателей. Она имела сумасшедший авторитет в глазах всего мира. Мир смотрел на нее с открытым ртом и перенимал ее инициативы, в том числе и в сексе.

Запад на тот момент в интимных вопросах был светским только на словах. На делах он был христианским. Секс, нарушавший церковные заповеди, был в статусе уголовного преступления, за которое ссылали на каторгу. Аборт считался убийством. Развод был всемерно затруднен.

Лишь через пятьдесят лет после России на Западе начнутся подвижки в сторону дать людям право ориентироваться в интимной сфере на свой вкус. Но и по сей день западные соцсети банят за оголенные мужские соски. В Америке до сих пор есть штаты, где секс, исключающий зачатие, например, оральный или анальный, квалифицируют правонарушением или даже преступлением.

Вопреки расхожему мнению, что сексуальные свободы пришли в Россию с Запада, реально всё наоборот — свобода секса упала на Запад из советской России. Равно как и равенство полов, всеобщее образование, пенсия, права и свободы вне зависимости от национальности и прочее.

Неготовность

К 30-м годам в СССР страшными темпами начинают расти венерические заболевания, смерти и осложнения от абортов, брошенные дети и прочие плохие показатели. Это становится угрозой власти и государственной проблемой, которую нужно или решать, или сдавать власть.

По сути, секс природный героин, он дает сильнейшие эмоциональные переживания. Ради них люди готовы на многое, порой на все. Контролировать это можно, если есть культура потребления. Если ее нет, они разрушают общество точно также, как раковая опухоль разрушает тело.

Опийный мак известен с незапамятных времен, но древний мир не знал наркомании, так как была культура потребления этого вещества. Современный мир не имеет такой культуры, и потому в нем возникла наркомания. В винодельческих районах есть культура потребления алкоголя, а у северных народов ее нет. Если ненцы или чукчи получают к алкоголю такой же свободный доступ, как европейцы, они стремительно спиваются. Если бы государство не защищало их, ограничивая им доступ к алкоголю, эти народы сами бы себя уничтожили. Но в районах, населенных чукчами, эвенками и прочими народам спиртное не продается, и в целом на него есть негласный запрет,

Аналогично и с сексом, до христианства в каждом государстве была культура его потребления. Никто не регламентировал интимные вкусы людей. Ограничения и запреты были, но они имели другие корни. Характер запретов проистекал не из секса как такового, а из иных соображений.

Тысячу лет в России власти насаждали идею, что секс вотчина сатаны. Эта мысль вошла в плоть и кровь народа. Он не имел культуры потребления интимной свободы, как чукчи не имеют культуры потребления водки. И вдруг на головы жителей России упала интимная свобода. Она убивала общество, как водка убивала бы живущих в тундре оленеводов, организуй им доставку спирта.

В прежней системе были правила, что позволяло мужчинам и женщинам выстраивать свои стратегии. Если мужчина добивался секса до женитьбы, он был обязан жениться. Венчание делало его главой семьи, накладывая права (жена не имела права отказывать мужу, а значит, постоянно была беременной). Муж был обязан содержать жену и детей кормить, а жена вела хозяйство.

В новой системе никто не говорил, что делать после секса. Бал правили дворовые понятия, вдруг ставшие законом и ориентиром. Мальчики говорили, что не дающие им девочки мещанский элемент, и таким не по пути с нами, строителями нового мира. Девочки не хотел выпадать из веселого бурлящего потока, и давали. Что дальше делать, ни те, ни другие не знали.