Череп мира - Форсит Кейт - Страница 60

Островок был очень маленьким и со всех сторон окруженным коралловыми рифами, защищавшими его от бурного моря. Единственный песчаный пляж выходил на широкую мелкую лагуну. Именно здесь Майя построила себе из топляков небольшую хижину с плетеной крышей. Это шаткое сооружение укрывало ее обитателей от палящего солнца, но совершенно не защищало от яростных тропических гроз, нередко проносившихся над островом. Когда начинался дождь и ветер, сказала Изабо Бронвин, они уходили в джунгли и прижимались к самым крепким деревьям, какие только могли найти. Когда гроза наконец заканчивалась, они возвращались и заново отстраивали хижину, сушили свои лохмотья на камнях и искали на берегу всякие полезные вещи, которые выкидывал шторм. Так они прожили три года, привыкнув ловить рыбу руками, забираясь на высокие молочноореховые деревья и сбрасывая на землю их твердые волосатые орехи, чтобы на земле расколоть их, и открывая раковины устриц, чтобы насладиться их нежным солоноватым мясом.

Майя явно немало потрудилась, чтобы сделать остров пригодным для жизни, отыскав небольшой родник, чтобы у них всегда была пресная вода, собирая вынесенные морем на берег обломки, чтобы сделать их хижину более прочной и удобной, устроив небольшой огородик за хижиной, чтобы облегчить им добывание еды. Вспоминая Майю из того времени, когда они впервые встретились, Изабо еле могла связать эту суровую уверенную в себе женщину с той сладкоголосой, мягкокожей, одетой в шелка и бархат банри, какой она была. Судя по всему, Майе было нелегко смириться со своим изгнанием, но она не просто выжила, а устроила сравнительно удобную жизнь для себя и своей дочери на этом одиноком коралловом островке. Изабо не могла не восхищаться ей.

К ужасу Изабо, они с мальчиками оказались запертыми на этом острове, как Майя и Бронвин, поскольку лебеди приземлились ровно на столько, сколько потребовалось, чтобы их выпрягли из салазок, а потом полетели дальше. Изабо последними словами ругала себя за то, что не взяла с лебедей обещание отвезти их обратно на континент, прежде чем улететь на свободу, но все, о чем она попросила их, это доставить ее с мальчиками в безопасное место. Именно так лебеди и поступили, она не могла не признать, хотя из всех островов Мьюир-Финна почему-то выбрали именно тот, на котором скрывалась Майя Колдунья.

— Ты должна признать, что нити наших жизней почему-то переплетаются, — сказала Изабо Майе как-то вечером, когда ребятишки уже спали, свернувшись на своих плетеных матах под навесом. Они с Майей сидели рядом на песке, глядя на звезды, висевшие, огромные и сияющие, на бархатном черном небе. — Пряхи плетут из них какой-то узор, я уверена в этом.

— И какой бы это, Рыжая? — цинично спросила Майя.

Изабо пожала плечами.

— Не знаю. Я знаю лишь, что Пряхи крутят свою прялку и ткут полотно наших жизней, и однажды узор станет нам понятен. То, что лебеди принесли нас на тот самый остров, на котором ты укрылась, не может быть обычным совпадением, ты не согласна? В Мьюир-Финн уйма других обитаемых островов, и все же лебеди принесли нас именно сюда.

— Наверное, мы были ближе всего, — сказала Майя. — Этот островок слишком маленький и скалистый, чтобы привлечь к себе внимание пиратов. Мы не раз прятались в джунглях и смотрели, как проплывают их корабли. Все более крупные близлежащие острова регулярно разграбляли пираты, и теперь на них остались одни развалины.

— Может, и так, — сказал Изабо, — но что-то подсказывает мне, что есть какая-то более глубокая и сложная причина. Шабаш верит, что совпадения часто бывают делом рук Прях, и я чувствую, что это именно такой случай.

— И зачем же тогда вы оказались именно здесь? — скептицизм Майи был непробиваем.

— Не знаю, — снова сказала Изабо. — Наверное, твоей нити настало время вернуться в гобелен Прях.

Майя сделала нетерпеливый жест.

— Я не понимаю всех этих твоих разглагольствований о нитях и гобеленах. Фэйрги не верят в ваших Прях. Да и как мы могли бы? Мы не делаем полотно, так что эта метафора для нас лишена какого-либо смысла.

Изабо заколебалась.

— Можно сказать, что Пряхи — это метафора судьбы, сложного сплетения событий, которые незримо влияют на нашу жизнь. Ты можешь думать, что судьба — это что-то вроде приливной волны, которая несет тебя вперед. Это ведь ты рассказала мне, что это луны заставляют волны наступать на берег и отступать от него. Тогда мне показалось невероятным, что ход двух маленьких лун по нашим небесам заставляет волны двигаться взад и вперед, подниматься так высоко и падать так низко.

— И с нашими жизнями точно так же. Существует сила, которая влияет на нас, неся нас вперед никто не знает куда. Мы можем бороться против волны и быть с головой накрытыми ей или позволить ей нести нас. И, что намного лучше, мы можем использовать собственную волю в качестве руля, чтобы прокладывать по ней свой курс, ориентируясь по тому, чему научились во время путешествия, и таким образом избегая скал, мелей и морских змеев. Поверить в волну судьбы не означает разувериться в собственной воле. У нас всегда есть выбор. Даже решение плыть по волнам, а не против них — это наш выбор.

Изабо остановилась, осознав, что говорит очень громко, пытаясь заставить Майю понять. Потом продолжила тише:

— К сожалению, большинство из нас выносит из этого путешествия не достаточно, чтобы проложить самый лучший курс для нашей жизни. Мы садимся на мели, идем ко дну под натиском волн или оказываемся выброшенными на скалы, иногда много-много раз подряд, прежде чем научаемся распознавать признаки опасности. А тот выбор, который мы сделали в прошлом, определяет курс, которым мы плывем, ибо именно то, как мы предпочитаем действовать и реагировать на повороты судьбы, делает нас теми, кто мы есть.

Майя неотрывно смотрела на нее, подавшись вперед, чуть приоткрыв губы.

Изабо продолжила:

— Но я думаю, что та метафора, которую мы используем в Шабаше, в некотором отношении более точна, поскольку думать о нашей жизни как о корабле означает считать себя обособленным от других, полагая, что наш выбор влияет лишь на наш собственный курс. А это совершенно не так. Наши жизни, наши судьбы — они как нити, сплетенное в материю целого мира. Сами по себе они уникальны, отдельны, и все же переплетены с судьбами других. Стоит вытащить хотя бы одну нить, и все полотно распустится.

Майя молчала. Изабо видела, что ее руки, лежащие на коленях, плотно сжаты.

— Так как же вы можете действовать, если ваши верования именно таковы? — сказала она наконец. Ее голос был хриплым. — Каждое действие вызовет такие далеко идущие последствия…

— Да, оно и вызывает, — согласилась Изабо. — И иногда совершенно превосходящие все то, что мы можем вообразить. Однажды я перевернула пару игральных костей, чтобы в ту ночь мой приятель не остался голодным. Я до сих пор поражаюсь некоторым результатам того выбора. Твое пребывание здесь, на этом коралловом островке — это одно из его далеко идущих последствий. Но не только того выбора, что я сделала тогда, разумеется. Многие силы, приведшие тебя сюда, спустил с привязи твой собственный выбор и выбор других людей: твоего отца, Жриц Йора, твоего мужа, Лахлана…

— Да, я понимаю, — сказала Майя с легкой дрожью в голосе. — Это все так странно. Интересно…

— Поступала ли бы ты по-другому, если бы знала? Может быть, твое настоящее стало бы другим, если бы другим было твое прошлое, но опять-таки, может быть, и нет. Ты сама сказала мне, что тобой двигали силы, неподвластные тебе, амбиции твоего отца и жриц, ненависть к людям, взращенная в тебе с рождения. Возможно, это действительно так, и ты не могла на своем пути сделать другой выбор.

Повисла долгая тишина, которая странным образом не разделяла, а сближала их, поглощенных каждая в свои мысли. Потом Изабо пошевелилась.

— До сих пор.

— Прошу прощения?

— Возможно, настало время тебе сделать другой выбор.

Она ощутила, как Майя напряглась, закрываясь. Изабо сказала быстро: