Череп мира - Форсит Кейт - Страница 53

Два человечесссских птенца. Да, лебедь-девушшшшка, день или два назад ссссюда дейсссствительно привезли двух таких ссссуществ. Насссс засссставили ссссовершить длинное путешесссствие, и мы очень усссстали.

Вы знаете, где они ссссейчасссс?

Лебеди пожали крыльями.

Ессссли я разрушшшшу цепи, порабощщщщающие васссс, вы отнессссете насссс в ссссалазках в безопассссное мессссто? Вы ссссогласссситессссь тащщщщить их в посссследний раз?

Они забормотали, тревожно шелестя крыльями. Она не ссссможет пресссследовать насссс, мы будем ссссвободны, прошипели они. Наконец они согласились. Изабо поблагодарила лебедей и пообещала возвратиться, когда освободит двух мальчиков.

Она поспешно переоделась в свои черные штаны до колен и льняную рубаху, оставшись с босыми ногами, потом толкнула дверь и отправилась в крепость искать мальчиков.

Она обходила комнату за комнатой, но там не было ничего, кроме грязи, сломанной мебели и паутины. Не видя никаких других живых существ, кроме жуков и пауков, Изабо чуть осмелела. Потом по залу пробежала маленькая мышка, стремясь скорее спрятаться в дыре за плинтусом. Изабо опустилась на колени прямо в пыль, протянула руку и приветственно пискнула. Мышь остановилась, подняла на нее черные расширенные глаза и пискнула в ответ.

После нескольких минут разговора Изабо снова сняла с себя всю одежду и сложила ее в черную сумку. Мир пугающе увеличивался до тех пор, пока стены не стали походить на утесы, а дыра в плинтусе начала казаться черной и зияющей. Мышка повела ее в пещеру и по головоломному лабиринту темных разрушающихся галерей. Ряды ржавых гвоздей казались строем жестоких копьеносцев, мимо которых нужно было протиснуться, паук был многоглазым чудищем, обрушившаяся старая штукатурка — оползнем, сквозь который пришлось пробираться. Усы у Изабо вздрагивали, а уши ходили ходуном — она пыталась осмыслить этот мир, полный темного ужаса. Не раз она бежала без оглядки, испуганная каким-нибудь запахом или звуком, а черная сумка волочилась за ней, колотя ее.

Наконец они съехали по длинной сточной трубе, забитой листьями и грязными паутинами, беспомощно приземлившись в грязный водосток, потом пробравшись сквозь разбитое оконное стекло, скрипя по нему лапками. Изабо и мышка вместе спрыгнули на голые доски пола в темной комнате, полной шума и невыносимой вони людей. Насмерть перепуганные, они юркнули под большой сервант и съежились там в темноте, а вокруг них все так же гремели голоса. Наконец послышался грохот закрывающейся двери, а потом наступила тишина, прерываемая лишь громкими стонами, похожими на зимнюю вьюгу в сосновом лесу. Изабо понадобилось долгое время, чтобы узнать в этом звуке всхлипывания маленького мальчика.

Она выползла из-под серванта, лапки у нее тряслись, усы подрагивали. Она ничего не видела, кроме огромных коричневых утесов мебели, поэтому, после долгих попыток обуздать свой ужас, Изабо снова превратилась в себя саму.

Чувствуя тошноту и головокружение, она долго лежала в пыли, надеясь, что она не ошиблась и в комнате действительно не было никого, кроме двух мальчиков. Наконец тошнота утихла, и она смогла сесть, обхватить свои голые ноги и оглядеться по сторонам.

Комнату освещала всего одна свеча, и ее огонек колебался на сквозняке. Изабо зажгла огонь на ладони, прикрыв его пальцами, чтобы светил не слишком ярко. На столе стоял поднос с яблочными пирогами, пышками и джемом, сушеным бельфрутом, маленькие кексики с сахарной глазурью и кувшин с пенистым козьим молоком. Все это вместе издавало изумительный запах.

К кровати были прикованы два маленьких мальчика. Доннкан спал, лежа на животе, одна цепь охватывала его запястье, другая — щиколотку. Нил жалобно плакал, зарывшись лицом в подушку. Он тоже был надежно прикован к кровати. Оба мальчика были все еще одеты в ночные рубашки и с босыми ногами.

Изабо натянула свою одежду и тихо подошла к кровати.

— Кукушонок? — прошептала она, садясь рядом с ним. — Тихо, малыш. Не надо плакать. Все хорошо, мой кукушонок, я здесь.

Нил резко сел. Его лицо было очень грязным. Он непонимающе уставился на нее, потом, расплакавшись, бросился в ее объятия. Она успокаивала его, гладя по голове, как будто он был каким-то маленьким зверьком. Наконец его рыдания утихли, и она наклонила голову, прошептав ему прямо в ухо:

— С тобой все в порядке, Кукушонок? Ты не ранен?

Он покачал головой, икая.

— Но Доннкана ударили по голове, и он после этого стал такой странный: его все время тошнит и он хочет спать.

Изабо ласково разжала его руки, вцепившиеся в него, и подошла к другой стороне кровати. Она быстро осмотрела Доннкана, нахмурившись при виде уродливого синяка, расплывшегося по одной стороне лица.

— Его что, кирпичом ударили? — спросила она сердито.

Нил покачал головой.

— Пират Кувалда просто ударил его кулаком.

— Этот Кувалда просто скотина, — с отвращением сказала Изабо. — Ты пытался разбудить Доннкана?

— Он несколько раз просыпался, но его все время тошнит, и он действительно очень странный. Она орала на Кувалду и сказала, что он ударил его слишком сильно, а потом велела сходить за пиявкой. А что хорошего может сделать пиявка, Бо?

— Она говорила про такого лекаря, — объяснила Изабо. — Он уже приходил?

Нил покачал головой.

— Но она сказала, что он уже скоро появится. Доннкан сказал, что она может сделать с пиявкой то, что мама не разрешает говорить, и тогда она опять разоралась, а потом ушла. Она велела Культяпке принести сюда всю эту еду, чтобы мы могли видеть и чувствовать ее запах, а съесть не могли! По-моему, это подло!

— Я тоже так считаю, — сказала Изабо. — Ты проголодался? Давай разбудим Доннкана, вместе чего-нибудь поедим и подумаем, как нам отсюда выбраться.

Она растормошила Доннкана, и хотя он сонно протестовал, все же в конце концов открыл мутные глаза и попытался перевернуться. Но цепи не дали ему, и болезненный рывок за запястье и щиколотку заставил его попытаться сесть.

— Где мы? Что случилось? — Его голос был очень слабым, и он с трудом сосредотачивал взгляд. Изабо дала ему выпить немного митана, и его лицо чуть порозовело. Он потянул за свою цепь и сказал, — Точно. Та мерзкая тетка с хлыстом. Она похитила нас. Но что ты здесь делаешь, тетя Бо? Ты пришла нас спасти?

— Ну конечно, — сказала Изабо. — Я пока еще не совсем придумала, как, но обязательно придумаю. Но вам лучше никому не говорить, что я здесь, пока я что-нибудь не придумаю.

Они закивали, и она по воздуху перенесла поднос на кровать, так что они все с аппетитом накинулись на еду. Изабо ела так же жадно, как и мальчики. Когда на подносе остались одни лишь крошки, Изабо со свистом отправила поднос обратно на стол.

— Если вас спросят, Доннкан, то вы сами перенесли поднос, ладно?

Он кивнул и сказал:

— Держу пари, мы и вправду смогли бы.

Изабо знала, что оба мальчика обладают врожденным Талантом, и кивнула.

— Держу пари, что смогли бы. Интересно, когда придет пиявка? Я не хочу, чтобы он появился здесь, когда мы будем перерезать цепи. Возможно, мне лучше дождаться, когда он уйдет.

Нил всхлипнул.

— Пожалуйста, не оставляй нас, тетя Бо!

Доннкан прижался к ней. На его побелевшем лице синяк казался еще темнее.

— Но она не причинит вам зла, она бы уже сделала это, если хотела, — попыталась их убедить Изабо. Но мальчики не слушали, упрашивая ее освободить их и отвезти домой. Она тяжело вздохнула, не в силах сопротивляться их ужасу. Она поднялась, подошла к двери, долго слушала, потом вернулась к кровати и вытащила свой кинжал.

Хотя лезвие было острым, точно алмаз, и в нем скрывалась ее собственная магия, оно не оставило на цепи совершенно никакого следа. Наоборот, она так сильно обожгла Изабо пальцы, что та, вскрикнув, выронила клинок. Как и ошейники лебедей, эти цепи были явно заряжены магией.

Она ненадолго задумалась, потирая ладонь, потом сунула руку в сумку и вытащила посох силы. Мальчики не выказали никакого изумления при виде того, как такая длинная палка с большим шаром из кварца на конце появилась из такой маленькой сумки, поскольку им каждый день приходилось видеть и куда более странные вещи. Она поставила его на пол, накрыла кристалл ладонями и сосредоточила всю свою волю и желание, вытягивая силу из глубин своей души и отовсюду вокруг себя.