Имперский престол (СИ) - Старый Денис - Страница 53

Центральная власть два дня молчала, от того, погромы могли привести к полной катастрофе. Те же армянские общины уже вооружались и несли дежурство у своих домов, кооперируясь с греками и иными христианами.

А султан жалел себя и смотрел, как сочится его кровь. Боль… она приносила некую иллюзию избавления. Мне больно, значит я пострадал, значит нечего меня осуждать, пострадавших же не осуждают. Странно, конечно, использовать такие методы для успокоения, но нет людей без психологических отклонений. Или есть, то их очень мало и эти люди отличаются от остального большинства, потому закономерно считаются людьми с еще большими проблемами, чем иные.

— Ну кто же там за дверью? — султану надоело жалеть себя и он выкрикнул, понимая, что за дверью его покоев обязательно будут люди.

Вернее не так, ему нужны были зрители, иначе эти драгоценнейшие капли крови вымазывают белоснежный ковер зря. Пусть же и остальные видят, что султан не боится крови, он ее проливает.

— Солнцеликий… — в покои султана решился войти Гюмюльджинели Насух-паша.

— Зять мой не состоявшийся? Чего тебе? Не видишь, что я солидарен с народом моим и страдаю? — надменно, грубо, сказал Ахмед, между тем не прогоняя своего будущего зятя, так как появился хотя бы один зритель разыгрываемого спектакля [Гюмюльджинели Насух-паша в РИ женился на шестилетней дочери султана и Кесем. Через этот брак Кесем-Султан управляла новым визирем. После девочка стала вдовой в девять лет. Брак не был консуммирован].

— Великий ты просил зайти меня. Я здесь и готов служить тебе, — Гюмюльджинели Насух-паша упал на колени.

Султану стал уже не интересен, устраиваемый им же, спектакль, Ахмед взял платок и обмотал ладонь. Мысли правителя были теперь о другом. Султан прекрасно понимал, что Гюмюльджинели Насух-паша — человек Кесем, оттого и она уговорила Ахмеда выдать замуж их дочь за главного претендента на должность визиря. И султан не хотел еще большего влияния своей любимой женщины. Вот только, именно Гюмюльджинели Насух-паша был тем человеком, который высказывался против активизации войны с Ираном. Он же казался единственным человеком, который сможет добиться мира с новым персидским шахом.

При этом будущий зять вполне расписал ситуацию, в которой не было страха перед персами, а лишь обоснование реалий внутри османского государства, как и помощь России врагам султана.

— Скажи Насух-паша, как прервать затянувшиеся поражения моей великой державы? Вначале ты, как наместник Алеппо терпишь поражение от крестьян, потом все мои наместники в Сирии, Триполи, Богдаде проигрывают сражения джелали? Мало того, в то же время терпим поражения от персов, потом унизительный Житваторокский мир с Габсбургами. Тринадцать лет воевали в Европе и так толком ничего не получили. Потом была разгромлена Ногайская Орда, которая уже почти что вошла в нашу сферу влияния, в Крыму сейчас не пойми кто, но мне не шлют отчетов, Тохтамыш возомнил себя самостоятельным. Сейчас даже молдаване о чем-то ведут переговоры с только что разбитой Польшей, — Ахмед подошел к Гюмюльджинели Насух-паше и стал бить того своими кровавыми кулаками. — Когда это закончится? Почему мы, вдруг, стали такими слабыми?

Визирь, ну или почти что, визирь, стойко переживал все толчки и удары, не издавая не единого звука. Вероятно, именно это, когда султан уже выдохся и истощился, повлияло на то, что правитель, даже не объявляя Гюмюльджинели Насух-пашу визирем, стал именно так к нему обращаться.

— Скажи, визирь, как ты собираешься, договариваться с персами⁉ — тоном, ничего не говорящим на то, что человек только что был неадекватным, требовал правитель.

— Первое, Великий, нужен мир. Новый шах Мухаммад Бакер Мирза, который, скорее всего, будет короноваться, как Мухаммад, пойдет на мир. Второе, нужно решить с Россией. Они вмешиваются в наши дела и все более активно. Русский царь искал поддержку у Папы Римского против нас и получил ее. Тринадцатилетняя война истощила европейцев, как и нас, потому никто больше не стал активно создавать новый союз против благословенной державы Османа. Но теперь мы можем выглядеть слабыми и Габсбурги, Испания, Венеция, Генуя, даже Франция с Голландией, могут пробовать нас ударить. Польша… — Гюмюльджинели Насух-паша не заметил, как увлекся в своих пространных размышлениях.

— Достаточно! — жестко сказал султан. — Принеси мне мир с персами, договор с русскими, узнай о намерениях Габсбурга! Там у них тоже не все гладко. Никакой коалиции против нас быть не должно. С Тохтамышем нужно договориться, но вначале с русским царем. Что-то он усилился, нужно понять насколько. Свободен!

Ахмед подошел к балкону и стал наблюдать, как янычары прогоняют пока еще немногочисленных людей, которые пришли выказать свое негодование султану. Это были лишь немногочисленные стайки горожан, которые еще вчера избивали армян, а сегодня они нашли выплеск своим негодованиям в другом — народ недоволен смертью Мустафы, которого считали безобидным мальчиком.

Но Ахмед не боялся больше беспорядков. Еще утром султан получил письмо от шейх-уль-ислама Ходжазаде Мехмеда-эфенди. Непререкаемый лидер османских мусульман заверял, что не станет подливать масла в огонь и никакого мощного протестного движения в столице не допустит. Его эмиссары уже работали и делали все нужное. А султан в свою очередь не имел право останавливать строительство Голубой мечети и обязался пожертвовать большую сумму денег на содержание многочисленных приютов, созданных мусульманским лидером.

Глава 15

Глава 15

Юг Швеции

6 сентября 1610 года

Король Дании Кристиан IV гордо восседал на своем коне, взирая, как его доблестные воины собираются штурмовать шведскую крепость Кальмар. Осадные орудия сделали свое дело. Два пролома в стене крепости зияли дырами и там уже скапливались немногочисленные защитники крепости.

— Господа, вам не кажется, что все наши действия предсказуемы? — спросил король.

— Что вы, ваше величество, все четко по военной науке. Зачем использовать хитрости там, где можно обойтись без риска и выполнить задачу надлежащим образом? — отвечал один из генералов, приближенных к королю.

Дания начала войну первой. Король Кристиан рассудил так, что, раз драки не избежать, то нужно бить первым. Впрочем, драки нельзя было избежать не только из-за позиции шведов, но и сами датчане, а особенно король, жаждали поквитаться с теми, кто еще чуть больше полувека назад был подданным датского короля. Взаимная ненависть двух народов накапливалась, чтобы когда-нибудь, но выйти наружу. Время пришло.

В сущности, сам город Кальмар был уже взят. Однако, в Кальмарском замке закрылись полтысячи шведских солдат, которые настроились биться до последнего. Стремление любым способом защитить городской замок было вызвано не столько всепоглощающим чувством патриотизма, сколько уверенностью, что Карл IX, шведский король, прибудет в самое ближайшее время на выручку защитникам замка.

Однако, и такие понятия, как «патриотизм», «любовь к своей нации», что ранее считалось неважным, в эту войну стало более чем проявляться. Король, начиная войну, передвигался по датским землям на юге Скандинавского полуострова, словно по вражеской территории. Его встречали либо угрюмые люди, либо откровенно агрессивные. Давно Кристиан не получал столько оскорблений в свой адрес, или вообще никогда. Около сотни самых красноречивых крикунов вздернули на ближайших деревьях и их жертвы становились сакральными, шведы, проживающие на датских землях, уже были готовы взяться за оружие.

Но датчане особо не задерживались и сходу вошли в Кальмар, не останавливаясь, прямо походной колонной. Малочисленный шведский гарнизон не стал давать бой на улицах города, а сразу же заперся в замке.

Датский король использовал всего восемь тысяч своих солдат, и шведские командиры, закрывшиеся в замке, знали, что войско шведского короля Карла составляет более сорока тысяч обученных и подготовленных солдат и офицеров. При том, если датские и шведские воины обладали примерно одинаковым набором качеств, навыками и мастерством, имели схожее вооружение, то количество солдат и офицеров играет большую, а то и решающую роль.