Имперский престол (СИ) - Старый Денис - Страница 48

Воевода уже видел, что рубки не избежать. Отступать враг не будет. В эту атаку брошены большие силы, враг подводит свои полевые орудия и собирается применить их при штурме. Отвлекаться на контрбатарейную борьбу нельзя. Сейчас каждое русское орудие важно для отражения приступа и уничтожения османской пехоты.

Тем временем, передние ряды турецкой пехоты уже начали разбирать рогатки. Эта задача оказалась не такой и легкой. Они были вкопаны, нужно было примерить недюжинные усилия, чтобы выдергивать, или рубить такие преграды. А еще все рогатки были обвязаны веревками, нетолстыми канатами. Эту веревку легко разрубить, если положить под ее дерево, или камень, но на весу сложно. Два, три, пять раз нужно рубануть, чтобы веревка была разрублена.

Это все время, которое работало только на русских. Все стреляло, стволы русских пушек накалились, но на это мало обращали внимание. И то, что пушки поливали водой для охлаждения, уже не помогало. И вот результат — один ствол разорвало и трое пушкарей, бывших рядом, получили ранения, не дающие шансов выжить.

Османы бежали, но отдельные отряды останавливались, быстро выставляли свои ружья подпорки и разряжали их в сторону русских защитников. От такого, скорее, беспокоящегося огня в русском стане были ранения, смерти. Немного, но тела русских стрельцов уже лежали на укреплениях, усложняя организацию беспрерывной стрельбы.

— Поджигайте! — сказал Волынский.

И три воина из розмысловой роты побежали в сторону, где располагались концы пропитанной горючей смесью веревки.

Воевода понимал, что, вероятно, поспешил взорвать заложенные бочки с порохом, но он увидел, как две таких бочки были найдены противников и там перерубили трут. Враг понял, что такие заряды на поле боя имеются и будут теперь искать остальные. Так что лучше сейчас взорвать бочки.

— Янычары ускорились! — выкрикнул еще один вестовой.

«После боя, буду воспитывать», — подумал воевода и не стал указывать воину на то, что занимается не своим делом.

Тем временем янычары, действительно, ускорились. Встав на расстоянии чуть меньше, чем сто шагов до русских укреплений, лучшие османские воины разрядили свои ружья, демонстрируя высокий уровень подготовки. Впервые русские стрельцы получили существенный урон. А в это время иные османские воины, обнажив ятаганы, со скоростью спринтеров бежали к русским укреплениям.

Янычары не стали устраивать дуэль и соревнования в быстроте перезарядки огнестрельного оружия, а, оставив ружья, сделали рывок вперед, догоняя своих побратимов.

— Бах-ба-бах! — прозвучали слаженные пушечные выстрелы.

Два десятка русских орудий ожидали именно этого рывка, зарядив пушки ближним дробом. Такой обстрел наступающих мог бы смести немалое количество янычар, если бы не поредевший, но еще существующий их живой щит.

— Ба-ба-бах! — прозвучали, наконец, взрывы заложенных зарядов.

Немало было тех, кого оглушило, много было и погибших. Кого иного такие взрывы могли смутить и подвигнуть к бегству, но не этих воинов. Янычары могут бунтовать, выказывать недовольство султану, они много чего могут, но чему их не учат, так это отступать.

Часть рогаток противнику растаскивать было не нужно, появились такие места, где можно, ступая по трупам, перепрыгнуть преграду, что и делалось.

Русские уже убили почти вдвое больше противников, чем было самих защитников, но османов было сильно много.

Услышав какие-то воинственные крики сзади себя, которые чуть ли не перекрикивали звуки боя, Волынский посмотрел за спину. Шли казаки. Не менее, чем половину воинов, с собой во главе, вел Заруцкий. Он, может быть и всех забрал бы, но османские отряды продолжались лезть на гору, стараясь обойти сбоку русские позиции и сконцентрировать сколько-нибудь сил для удара в тыл. Вот с такими отрядами и разбирались оставшиеся станичники.

— Давай, Иван Мартынович, с Богом! — сказал Волынский, но Заруцкий его уже не слышал, казаки выдвинулись вперед.

Янычары лезли по отвесному склону вала, получая удары примкнутыми к ружьям штыками. Часто эти ружья падали вместе с османскими воинами, но все чаще случалось так, что падали и русские воины.

Бой шел на гребне вала. Казаки Заруцкого не уступали в индивидуальном мастерстве янычарам, почти что. Размен, бывший вначале в пользу казаков, с прибытием все большего количества элитных османских воинов, стал склоняться в сторону турок.

— Бах-ба-бах! — выстрелили русские пушки, целясь уже практически по своим же укреплениям.

Мелкие ручейки крови, стекающие по склону вала сперва успевали впитаться в песок, но ручьи становились все более полноводными и алый песок стал смываться, образуя мелкие оползни. Русская, армянская, османская, кровь имели один цвет, они смешивались и не происходило никаких химических реакций, так как люди разнятся лишь в малом, но кровь у всех одинакова. И кровь играла на пользу русским, янычары скользили, падали, карабкались вверх на карачках, но все равно двигались вперед.

Небесный гром прогремел буднично, незаметно. Предшествующие ему молнии так же не нашли своего зрителя. Но вот резко начавшийся дождь заметили все. И это было бы на руку именно русским, так как взбираться на вал стало еще более сложно, вот только османский визирь отправил вперед свои последние резервы, ставя не все, но многое на продолжение приступа. Штурм продолжался, а русские уставали биться. И свежие силы, как небезосновательно посчитал визирь, помогут сломить оборону.

Волынский когда-то слышал, что, если командующий взялся за оружие, то на поле боя дело дрянь. Так вот, он взялся за оружие. Мало того, два пистолета воевод разрядил и не абы куда, а в прорвавшуюся группу янычар, которые, под прикрытием своих соплеменников нацелились именно на Волынского.

В самый кульминационный момент, когда русских уже оттеснили с вала, были захвачены двадцать три русских орудий и поражение стало весьма возможным, пришла помощь от персов. Три тысячи персидских пехотинцев сразу же вошли в бой и свежая сила позволила начать контратаку. Янычары держались стойко, иные османские пехотинцы так же рвались в бой, воодушевленные, что начало получаться и бой идет уже на укреплениях.

Но…

— Они уходят? — спросил Заруцкий, поскальзываясь на мокрой земле, которая была суглинистой и сейчас сравнима со льдом, в той части, что без навыка скольжения оставаться на ногах крайне сложно.

Волынский так же всматривался в происходящее и не верил тому, что происходит. Вот сейчас турки были уже на укреплениях, им оставался еще один шаг и все, укрепления взяты. Может они посчитали, что потери столь ужасающие, что продолжать войну нет смысла? Вряд ли. Тогда что спасло русских воинов?

*……………*………….*

Полковник Игнатов не мог просто так сидеть и ничего не делать. Где-то там умирали русские воины. А он тут, на отдыхе. Но нарушить приказ никак нельзя. Нарушить нельзя, но приказ был держать оборону. Место четко не определено, как и тактика исполнения приказа. Это, как и все остальное — на усмотрение Егора Ивановича Игнатова. Следовательно…

— Ванька, беги, сколько мочи и веди всех сюда, да от казаков старшину. Быстро! — приказал Игнатов Иоганну Миллеру, как ни странно, но русскому порутчику и командиру десятка стрелков.

Игнатов лично провел разведку и определил, что здесь и сейчас он может сделать очень много, возможно даже то, что повлияет на исход сражения.

Внизу горы, на которой сейчас находился Егор, раскинулся лагерь османов. Притом, что именно рядом с этой горой и располагался командный пункт, на котором, судя по всему, находился и командующий османскими войсками визирь Куюджу Мурат-паша. Пятьсот-шестьсот шагов от высших турков-офицеров можно устроить даже не лежку, а целый укрепрайон. Там много камней, серьезная возвышенность, восходящая под углом в градусов тридцать пять. И пусть внизу есть растительность, открытого пространства перед горой немало. Укрыться османам, если они попробуют сковырнуть русских стрелков с позиций на гребне горы, будет не просто. А потому можно держать оборону и отстреливать врага