Имперский престол (СИ) - Старый Денис - Страница 16

— Три, государь. Шестьдесят рублей… у меня нет столько, — голова лекаря вновь понурилась.

— Найдешь! Или заработаешь. Я дам тебе задание, коли все сладишь, так будет тебе сто рублей, может и больше, — сказал я, задумался над тем, что сейчас сам себе стану противоречить, но я же Царь, могу и так.

Обстоятельно, что только знал, я стал выкладывать сведения о прививке. Почему я раньше не стал ее вводить?.. Ну да лучше поздно, чем никогда. Хотя, нужно было уже начинать эту работу, глядишь, не было бы и семейных проблем.

Я говорил про то, как и где брать вещество для заражения. И тут и крылось противоречие с тем, за что я отчитывал Марка, так как я предлагал заражать людей. Пусть эти люди и будут осужденными уголовниками, но все равно, не мыши, явно.

Я помнил не так, чтобы много о прививках, но кое что знал. Источником этих знаний был кинематограф будущего, книги о попаданцах, да и так, на слуху оказались кое какие сведения. Важно, что нужны бычки, молодые, но зараженные оспой. Именно от них получается наиболее безопасная прививка.

Это дорого, очень дорого, да и в организационном вопросе крайне сложное мероприятие. Нужно сразу подготовить немалое такое количество бычков, квалифицированный персонал, определить очередность и план прививания. Много чего, в не одну тысячу рублей. Но… это нужно.

Возникал вопрос противодействия церкви. Меня тут не так, чтобы давно, убивали за то, что телятину ел, а я предлагаю большое количество бычков испортить. Но с церковью, думаю, на волне Вселенского Собора, справлюсь.

— Ищи сам людей. У тебя время до конца лета. После жду с докладом и предложениями. Вначале прививки нужно делать в войсках, после всех дьяков привить, тех, кто отправляется в Сибирь, чтобы не нести туда хворь, — заканчивал я наставления.

— Прививка… — смаковал слово Марк Лискин.

— Иди и думай! — сказал я, стремясь избавится от лекаря, которого одновременно хотелось и убить и похвалить.

Так что за лучшее ему пару месяцев не попадаться ко мне на глаза. Дам указание Пожарскому посодействовать Лискину, пусть они сами решают организационные вопросы, а я уже спрошу с князя.

Предстоял обед… Дело ведь не в том, что и как съесть. Я, может быть, за этим обедом и не притронусь к еде. Но мне нужно решить вопрос с женой. «Да», или «нет» — мне нужен ответ. Вот так, даже в рифму. Чувствую себя похотливым животным, которое по углам задирает девкам юбки. Не самое приятное ощущение. Но что делать, если природа требует, а жена отвергает? С моей стороны нет причин избегать супружеского долга. Оспины на лице? Да не так они и видны. Можно на лицо не так, чтобы и смотреть, тем более у жены имеется немало мест, достойных моего пристального взгляда и внимания.

— Государь-император! — Ксения встретила меня глубоким поклоном.

— Хватит скоморошничать! Садись! — сказал я достаточно строгим голосом.

Общение пока не заладилось. Ксения показательно вызывающе себя вела, отвешивая не свойственные ей поклоны, ну а я «включил мужика».

— Как повелишь, государь! — Ксении все равно продолжила свое кривлянье.

Не было бы между нами нормального общения ранее, более дружелюбного, с неприятием многих основ домостроя, так подобное поведение Ксении Борисовны могло и выглядеть уместным. Но, ведь, было же! Все иначе было, как мне нравилось!

— На что ты злишься? — решил я просто и прямо спросить Ксению. — Что не так? Ты же была нежна и ласкова.

— А ты нашел уже и нежность и ласку. Опозорил меня, что я женой быть не могу тебе. Разумею, что корявый лик имею, не по нраву. Так на что я тебе? Уйду в монастырь, а ты добрую, пригожую, жену найдешь, — высказалась Ксения и демонстративно отвернула голову.

И не такие уже и ужасные эти оспины. Так, словно немного прыщиков вскочило. Не отвращает, точно, тем более, что правильные черты лица сохранились в полной мере, глаза все такие же глубокие, ведьминские, увлекающие. А насчет других женщин, кто лаской меня одаривает…

— Дурында ты! — я постарался говорить не оскорбительно, лишь несколько осуждающе. — Ежели я не хотел тебя, так не бегал бы уже как месяц по твоим стопам. Ты мне нужна. Ну не хочешь возлечь со мной, так будь рядом, обними, погладь руку, скажи ласковое слово. Не насильничать же тебя, хотя… хочется до жути.

Мне показалось, или Ксения лишь усилием сдержала улыбку? Не так все и запущено.

— Ксения Борисовна, я понимаю, что тебе… не хочется, сложно после хвори. Так подождем, разве это может быть причиной, чтобы не быть вместе? Ты же уже отошла от злобы, что хворь принесла. Я же с тобой не потому, что ты Годунова, — тут я немного, но кривил, душой. — А только лишь потому, что ты жена моя пригожая и желанная.

Наступила пауза. Сейчас должны прозвучать слова Ксении. Если она промолчит, то забуду и про промелькнувшую улыбку, буду теперь считать, что не нужен жене. Ну а народная мудрость звучит однозначно: насильно мил не будешь. Кто там из принцесс нынче в активном поиске?

Минута, вторая… Я уже встал, чтобы уйти…

— Стой ты! — выкрикнула Ксения и…

Самое убойное оружие всех времен и народов — слезы, плачь. Нормальный мужчина, даже с пониманием, что им могут манипулировать по средствам слез, не может игнорировать рыдание женщины. При этом плачь женщины не менее детских слез колит и режет душу и сердце, даже сильного мужчины.

Вот и сейчас я понимал, что слезы жены — это из-за упрямства, чтобы не сказать тех слов, которые должно, которые хочется произнести, но мешает гордыня. Она упертая. Дедовы гены, Малюты Скуратова, наверное, больше остального всплывают. Тот, пусть и был цепным псом Ивана Грозного, кроме государя, никому спуска не давал. Так что лучше так, плача, обнимаясь, чем не помириться вовсе.

— Да, я не хотела, мне было противно, но когда мне сказали, что ты кухонных девок… Я хотела тебя убить, а после ты во сне стал приходить и там… Так что я хотела, но ты не шел, ты не взял силой, хотя, как муж мог. Вот и пошла бы в монастырь на зло тебе.

Ну и как женщин понять? Я буду сопротивляться, но ты все равно виноват, что отказался брать силой. Живу вторую жизнь, а так и не понял их.

— Может тогда здесь и сейчас?.. — спросил я.

— Так сразу? Еще не примирились? Обождать нужно! — неуверенно говорила Ксения.

— Да хрена там! — решительно сказал я и стал срывать одежду с жены, а чуть позже взял со стола нож и стал разрезать материю.

Навыдумывают платьев!..

Ксения была одета во что-то, что можно было назвать синергией стилей: русский фасон с широкими одеждами чудным образом соединен с итальянским стилем приталенного платья. Так что корсет я просто разрезал. И нисколько не думал над тем, что царице из обеденного зала просто нельзя будет выйти, так как одежды на ней не останется. Не думал и о том, что слуги, расценив молчание, как знак подавать еду, зайдут и увидят, как царь «отжаривает» царицу. Именно так, ибо страсть была неимоверная и тратить время на ласки было выше моих сил.

Доклад Луки пришлось отложить на когда-нибудь…

А жизнь-то налаживается!

*…………*………….*

Константинополь (Истамбул)

10 июня 1606 года.

История государства Османа знает более великих правителей, тех, которые создавали славу империи. Взять наиболее близкого по времени — Сулеймана Великолепного. Вся Европа трепетала перед поступью османских янычар, когда правил этот падишах и султан. А потом… Нет империя жива, она сильна и по многим показателям все еще может считаться самым великим государством. Но нельзя не заметить, как величие Османской империи гаснет.

Молодой султан, не успевший получить должного образования, как и управленческого опыта, терялся. Ахмед взошел на престол в тринадцать лет и сразу же получил немало проблем. При том, что некоторые из них были не за пределами государства, не во внешней политике, а внутри страны. Янычары и некоторые приближенные к ним правящие круги, посчитали, что могут окручивать правителя-подростка, требовать деньги, привилегии. Ахмед же часто поступал прямолинейно, лишенный гибкости многомудрого правителя. Он был предсказуем и этим пользовались.