Имперский престол (СИ) - Старый Денис - Страница 11

Он пытался быть, как отец, а так же, как бы не пыжился, Тохтамыш испугался смерти и сейчас боится за свою шкуру. Так что может и получится.

— Я согласен! Но мне нужны будут пушки! — после некоторой паузы, сказал беглый хан.

— Договоримся! — улыбаясь, отвечал я.

Глава 4

Глава 4

Варшава

18 мая 1609 года

Сигизмунд Третий Ваза терзался смешанными чувствами. С одной стороны — держава, в которой он монарх, летит в бездну. В данном случае, конечно же, Сигизмунд переживал. С другой стороны — вины его в том, считай, нет.

Редко бывает правитель, который не желал бы видеть свою державу великой. Логично же, что успешное государство — это в том числе и величие монарха. Еще несколько лет назад Сигизмунд был уверен, что Речь Посполитая — мощное, сильное государство, способное решить абсолютно все задачи. Пусть этот ненавистный Сейм и придерживал монарха за руку, не давая раскрыться в полной мере и реализовать грандиозный проект польско-шведской унии, но все же Сигизмунд чувствовал себя королем и все успехи Речи Посполитой принимал на свой счет.

С 1606 года началась черная полоса в жизни Сигизмунда, но, как и для всей Речи Посполитой. Сначала рокош Зебжидовского, после шаткое состояние в войне со Швецией, где королю не удавалось удержать решающую победу, пусть и не проигрывая крупных сражений. А после начал действовать этот русский… Здесь Сигизмунд всегда терялся, как относится к Дмитрию Ивановичу. Еще не так давно он был уверен, что на троне в Москве сидит самозванец. Теперь он почти убежден, что московский престол занимает, что ни на есть, потомок Иоанна Ужасного, как называли в Польше Ивана Васильевича. С одной стороны — поступки и действия русского царя умны и почти всегда последовательны, и такую политику может вести только образованный человек и с Божьим благословением. С другой стороны — Сигизмунду претила даже мысль, что он проигрывает какому-то самозванцу.

Польский король потребовал от своей канцелярии провести дополнительное расследование в поисках истины: кто же сидит на русском престоле. Правда, вопрос был поставлен таким образом, что расследование уже склонялось к определенным выводам. Король спрашивал, может ли русский царь быть истинным сыном Ивана Ужасного, которого в России называют Великим? Ответ был: мало вероятно, но может. Этого было достаточно для короля, чтобы начать думать о русском царе, как о венценосном брате. А выводы комиссии он приказал сохранить. История, конечно, рассудит, но мало ли выяснится, что в Москве все-таки самозванец, а он — истинный аристократ и монарх ронял свою честь в общении с проходимцем. Тогда можно предъявить документ о расследовании и прикрыть поруганную честь польского монарха.

Сегодня в некотором роде был триумф для Сигизмунда. Не он просил прибыть всех причастных к войне с Россией, это они упрашивали себя принять. Вместе с тем, эти люди на данный момент являются одними из самых влиятельных, и их голоса, пусть чуточку, но все же громче остальных звучат на Сейме.

Кшиштоф Радзивилл, Янош Заславский, Станислав Жолкевский — сегодня они — просители, а вчера требовали от короля. Речь Посполитая стоит у пропасти и теперь он, король Сигизмунд, имеет шанс стать тем, кто спасет Речь Посполитую. Права была Констанция, любимая жена, ну, и заодно сестричка, когда просила отпустить ситуацию и подождать.

— Ясновельможное панство, что подвигло вас просить аудиенции? — издеваясь, спрашивал король.

Сигизмунд мог принять двух военачальников и одного дипломата, как минимум, сорока минутами ранее, но посчитал нужным слегка их потомить в приемной, сославшись на неотложные дела. Все прекрасно поняли этот жест, но ситуация такова, что развернуться и уйти, ни Кшиштоф Радзивилл, ни его спутники не могли.

— Ваше величество, мы пришли спросить, что сделает Корона для того, чтобы решить сложившуюся ситуацию? — задал вопрос Кшиштоф Радзивилл Сиротка, пытавшийся сохранить мину в уже проигранной партии.

— Пан Кшиштоф, а как там поживает Карл? Вы же в последнее время больше живете в Стокгольме, чем в Речи Посполитой, — Сигизмунд не стеснялся и не сдерживался в колкостях.

— Ваше величество, уверен, что вы знаете о том, что шведский рикссдаг не позволил Карлу начать войну против России, — с сожалением в голосе, с ненавистью и презрением в душе, говорил самый старший из ныне живущих Радзивиллов.

— Знаете, ясновельможные паны, вы дали время подумать, оттесняя от меня управление державой, и вот, к каким выводам я пришел: Московия нас побеждает не потому, что они лучшие воины, нет, польский шляхтич сильнее и ловчее московитов. Они берут над нами верх потому, что имеют единоначалие. Прикажет царь, а они — исполняют. Заметьте, паны, не выносят вопрос на обсуждение Сейма, не тратят на это время, а исполняют! Бояре у царя послушные. Непослушных он казнил. А у нас любой шляхтич может отказать королю, — Сигизмунд наслаждался моментом.

На самом деле король очень серьезно начал думать насчет государственного переворота в Речи Посполитой. Сейчас такой момент, когда ослабли все политические группировки и партии. Погиб наследник Острожских Янош. При бегстве, после битвы у Киева, при странных обстоятельствах погиб Константин Вишневецкий. Вероломно был убит смоленским воеводой Шеином Ян Сапега. Теперь, пока идет борьба за власть и влияние над депутатами Сейма, на первый план выходят магнаты, можно сказать, низшей ступени: Пацы, Воловичи и другие. В этих условиях власть короля может усилиться.

— Ваше Величество, пал Витебск, — сказал ранее молчавший Станислав Жолкевский.

Сколько же стоило Сигизмунду усилий и актерского мастерства, чтобы сыграть огорчение. Он себя ненавидел в этот момент, потому как радоваться поражениям, было бесчестным. Но, это же не его поражение! Это Сейм, Жолкевский, Сапега, еще кто-то, но не он, не король. Это они не оценили слово короля, когда он договорился о мире. Что тогда нужно было отдать? Киев? Из крупных городов, только он. И этого показалось много. А теперь? Что может захотеть русский царь после очередного витка нескончаемого русско-польского противостояния?

— Что теперь ждет Речь Посполитую! Ясновельможное панство, стоит ли мне напомнить о том, как я предупреждал и хотел мира с Россией на тех условиях, о которых я договорился с царем? — Сигизмунд посмотрел на Радзивилла. — Пан Кшыштоф, я так понимаю, что ваше посольство в Швецию закончилось ничем. Что дальше делать думаете?

— Будет ли мне позволено ответить на этот вопрос? — спросил Станислав Жолкевский.

— Прошу, пан! — сказал Сигизмунд, рукой приглашая гетмана высказаться.

— Вильно выстоит. У Скопина-Шуйского не хватает пороху, чтобы бить по городу. Стены крепки, а постройки за стенами Вильно с одной стороны позволяют врагу прятаться, с другой, мешают идти на приступ, — сказал Жолкевский, стараясь не смотреть в глаза короля, выражавшие скепсис и недоверие.

Даже ему, королю, в условиях сидения в Варшаве и неучастия в войне, было прекрасно известно, что смоленский воевода Шеин брал Витебск быстро и с беспрецедентным артиллерийским напором. Смоленск был перенасыщен пушками, которые Шеином были взяты с собой. Там же было и невообразимое количество порохового припаса, так как еще полтора года назад Смоленск готовился к чуть ли не десятилетней осаде.

— Не утруждайтесь, гетман. Я понимаю, к чему вы клоните. Рассчитываете снять осаду московитов лихой атакой? Вы же в курсе того, что к Скопину идет подмога? Еще больше пушек, пороха, ядер, дроба? В Смоленске всего этого было более чем достаточно. Так что скоро штурм, — король встал, вся его игривость испарилась. — Разорены украины, русские угрожают Львову, а там недалеко и до Кракова. Уже кочевники могут совершать набеги на исконно польские земли. Поэтому ли шляхта покидает ряды войска? Хотят вернуться домой, чтобы защищать свои поместья?

— Мы для того и пришли, чтобы решить эти проблемы! — не выдержал и повысил голос Янош Заславский.