Время для жизни 2 (СИ) - "taramans" - Страница 7

Хоть и прихрамывая, старшина шагал четко, почти как на плацу.

— Здесь — первая, там, дальше — третья и четвертая. Вот и наша… вторая рота. Запоминай — пост дневального, помещение комроты, Ленинская комната…

Косов мельком полюбопытствовал.

«Ни хрена ж себе, какое большое помещение! Не каждый читальный зал приличной библиотеки таким будет! У нас в роте Ленкомната была максимум на тридцать посадочных мест. А так… все привычно — плакаты и стенды по стенам. Шкафы с разной литературой… в основном агитационно-пропагандистской направленности; три ряда столов, уходящих в даль. Х-м-м… даже школьная доска в торце помещения есть! Тут что — какие-то занятия проводятся?».

Старшина терпеливо дождался, пока он удовлетворит свое любопытство.

— Пошли дальше! Здесь… спальное помещение первого взвода. Вы, пока, располагаетесь здесь.

«Ну да… двустворчатая деревянная дверь, здоровенная, уходящая под потолок. Толстая — такую «с ноги» хрен вышибешь! И помещение… соответствует. Какие-то, близкие к циклопическим, размеры. И здесь все привычно — кроме размеров, конечно! Двухъярусные «шконки» армейского образца, выкрашенные в оливковый цвет… у нас — синие были! Кровать называется — панцирно-пружинная. Скрипучая — страсть! По две тумбочки между кроватей, две табуретки… по-флотски — «баночки» — в торцах каждой. Матрасы на «шконках». А в углу — ряд кроватей заправлен серо-зелеными одеялами. Здесь, значит, располагается хозвзвод!».

— Вот твое место! — указал старшина на крайнюю к заправленным, кровать в нижнем ярусе, — вот тумбочка! Мыльно-рыльные все причиндалы — в тумбочку.

Косов покосился на старшину, который ждал выполнения распоряжения:

— Тащ старшина! У меня здесь… харчи с дороги остались. Куда их? Сюда же нельзя? Я правильно понимаю?

— Понимаешь правильно! Но…, - старшина поморщился, — первый день… Вечером чтобы все уничтожили… путем поедания!

— Есть уничтожить вечером путем поедания!

— Все? — старшина начинал излучать раздражение.

— Еще вопрос… в процессе уничтожения нам понадобиться некоторые инструменты. Вот…, - Косов показал старшине нож в ножнах.

— Ишь ты! — протянул старшина, — ну-ка… покажи!

Иван протянул «пиле» нож.

— М-да… знатный нож, ничего не скажешь! Откуда?

— Подарок… знакомого!

— Ладно… утром сдашь в каптерку, в твоих вещах будет хранится. Все? Пошли!

— Здесь… каптерка! — с натугой старшина открыл большой навесной замок.

«Тоже… немаленькое помещение! У нас это называлось — баталерка. А заведующий ею — баталер, значит. А здесь — каптерка, значит — каптер, каптенармус. Или — старшина, как сейчас. Хотя… может быть каптером и другой. У старшины и других же вопросов — масса!».

Все было знакомо — настенные дощатые стеллажи начинались от полутора метров и уходили к потолку. Под стеллажами — хранится в летний период в развешенном виде зимнее обмундирование.

«Вот на этих длинных горизонтальных трубах, на плечиках».

В торце помещения, у окна — большой, похоже — двухтумбовый стол. Место каптера, или — старшины.

Стеллажи, за исключением дальнего угла, были пустыми. Да и в углу какой-то формой было занято всего несколько ячеек.

— Здесь, — указал старшина, — моя комната!

«Ага! А дверь-то я сразу и не заметил!».

В правом стеллаже была выемка, в которой и скрывалась побеленная известью дверь в указанное «пилой» помещение.

— Так… все! Экскурсия окончена! — пристукнул ладонью по крышке стола старшина, — сейчас я тебе выдам форменное обмундирование… Второго срока службы. Это — чтобы свое, партикулярное платье, не пачкать, при производстве хозяйственных работ.

«Точно — строевик! И как бы — не до мозга костей! Не наплакаться бы… с таким уставником!».

Старшина окинул Косова внимательным взглядом, почесал пальцем подбородок, и уверенно подойдя к стеллажу, выбрал из одной из стопок гимнастерку, шаровары… они же — галифе. Потом — откуда-то снизу извлек ботинки черного цвета, из другой стопки набрал: два ремня, узкий брезентовый, и изрядно потертый кожаный, пилотку, и два тканевых рулончика.

«Ага… второго срока значит? Ну что сказать — очень сильно «бэу». Прямо вот — совсем сильно! Форма даже цвет почти полностью потеряла. Да и… порвано в некоторых местах, но, надо отдать должное — заштопано аккуратно. И еще — чистое, стиранное все. Похоже, что не второго, а как бы не четвертого срока это обмундирование! Но, что, верно, сказано — чтобы свое не рвать и не изгваздать! Ботинки… подметка хоть и изрядно стоптана, но без дыр, и каблук поменян, и подбит!».

— Вот! Давай, прямо здесь переодевайся! — распорядился «пила».

Косов споро скинул «гражданку», напялил форму, подпоясался, одернул гимнастерку.

Старшина одобрительно хмыкнул:

— Из родни кто служил? Ловко ты, привычно так…

— Нет, товарищ старшина, детдомовский я. Поэтому — не знаю, служил ли кто. А привычно… Может потому, что я с осени и до самого последнего дня в Красно-Сибирском «цэдэкэа» занимался. Сначала — стрелковый кружок, потом — зачеты сдавал на «Ворошиловского стрелка», потом — на Золотой значок ГТО. А там и в воинских частях бывать приходилось… часто. И форменное обмундирование носить… и кроссы, и походы, и на стрельбищах…

— Ага… Ну значит — не совсем «молодой необученный».

— Только вот…, - Иван показал на рулончики обмоток, — с этим дела не имел. Не знаю, как их наматывать.

— Ну… дело-то нехитрое.

Трижды старшина показывал Косову, как наматывать эти серые ленты.

«Хрень полная, конечно. Но… а что делать? Да и… и у французов, и у англичан — тоже были, или даже сейчас еще есть эта «трихомудия». Или у них гамаши? Или краги?».

Семь раз Захаров заставлял Косова наматывать обмотки. Поправлял, показывал…

«Рассказ, показ и отработка!».

На шестой-седьмой уже начало что-то получаться…

— Ну вот… теперь уже не стыдно людям на глаза показываться! — удовлетворенно осмотрел Ивана старшина, — Так… по распорядку сейчас обед скоро… А после обеда — вместе со всеми — хозработы! Понятно?

— Так точно, тащ старшина! — вытянулся Косов.

«А что — пора уже соответствовать, раз форму надел!».

Глава 2

Третий день… хозяйственных работ.

«Квадратное катать, круглое — носить! Что тут непонятного?». А также — покраска, побелка, помывка всего и вся…

Двенадцать человек было таких парней, как он. Косов стал тринадцатым. Все, как и он, приехали издалека. Ну как издалека — с городов и поселков Западной Сибири. Только Серега Амбарцумян, несмотря на фамилию, из Куйбышева. Хотя и не Серега он вовсе, а — Серж Оганесович. Но — юн он еще для «Оганесовича»! А Серега… Сергей — просто привычнее.

Уже в первый день его коллеги по поступлению в училище огорчили его до невозможности! Как оказалось, прибыл он, как и все остальные — рано! Намного раньше положенного! Почти на месяц! Ох и поматерился Косов «про себя», поминая тихими и ласковыми словами того капитана из отдела комплектования в Красно-Сибирске.

«Это ж надо настолько наплевательски относится к своим обязанностям? То есть — сформировал дело, сунул Косову в зубы направление — и все! Лети, голубь сизокрылый! А уточнить сроки прибытия в училище? Сука! Я же мог еще недельки три… расслабляться, как белый человек! С женщинами своими… С Кирой… может быть что и вышло… Мудак-капитан! Чтоб ему икалось там, чтоб у него «чичирка» на жену не вставала! Чтоб ему там перевод нарисовался… в Отдельный Краснознаменный Дальневосточный военный округ, куда-нибудь… что там есть? Ага — Петропавловск-Камчатский! Хотя… хрен ему, этому капитану, а не город! Какой-нибудь пост наблюдения в Беринговом проливе! Вот там ему — самое место! Белых медведей пугать и этих… кто там есть… эскимосов культурно развивать!».

Но делать было нечего! Приехал, отметился, даже был включен в состав хозвзвода.

«Тяни лямку, Ванюшка! Сам же хотел! А месяц — туда, месяц — сюда… ни на что не влияет!».