Я тебя люблю, и я тебя тоже нет - Адлер Соня - Страница 8

Я вышла в коридор. В соседней комнате оживленно шелестел встревоженный улей коллег. Я открыла дверь и без малейшего смущения вошла в комнату. Кирка была там. Увидев меня, Ленка загородила ее своей узкой спинкой, возмущенно округлив на меня глаза. Все замолчали. Мне стало смешно.

— Нда… и что же тут делаешь? Спасаешься у добрых людей? От меня, ужасной?

— Да как тебе не стыдно! — Ленка продолжала стоять между мной и затихшей Киркой. — Оставь человека в покое!

— Идем! — не обращая внимания на геройскую оборону и едва сдерживая нервную злую дрожь, сказала я Кирке.

— Никуда она не пойдет!

Кирка не двигалась, но она явно растерялась. — Ну?!

— Не трогай ее! Она останется здесь! Мне снова стало смешно,

— Да ну? — Я впервые обратила свое внимание на троицу «спасителей». И вновь повернувшись к Кирке:

— Ты пойдешь со мной. Кирка заметно заколебалась.

— Долго мне тут стоять? Идем! — Я решительно подошла и потянула Кирку за рукав. Ленка попыталась помешать мне, но тут Кирка послушно поддалась моей руке и вылезла из-за Ленкиной спины. Ленка недоуменно остановилась, а Кирка уже покорно и совершенно спокойно потянулась за мной из комнаты.

Мы молча вернулись ко мне, я собралась, и в таком же непрерывном молчании мы вышли из конторы. Я остановила такси, Кирка молча загрузилась вслед за мной. Я тормознула тачку там, где нужно было выйти Кирке, она вылезла из машины и только тут, задержав дверку, наклонившись, тихо сказала:

— Пока…

— Давай! — Махнула я ей и, перехватив дверцу, сама ее захлопнула.

Приехав домой, я долго была под душем, а потом сразу завалилась спать.

Кирка позвонила мне на следующий же день. — Да?

— Это я…

— Я слышу.

Молчание.

— Что ты хочешь?

— Ничего… — через паузу.

— Зачем звонишь? — Терпеливо выясняла я.

— Не знаю…

Теперь паузу выдержала я.

— Приезжай вечером, поговорим.

— На работу?

— Да.

— Я не хочу туда.

— Это почему?

— Не хочу, чтобы меня там видели.

— Ну надо же! Лупить меня по лицу смелости хватило, а теперь вдруг засмущалась?

— Может, ко мне поедем?..

— Я не хочу!

— Тогда давай в шашлычной.

— Кира, мне удобнее у меня на службе, после шести. Не хочешь — не приходи. А я никуда не поеду.

— Хорошо! Я приду. — Поспешила ответить она.

Кирка пришла раньше. Аля с Женькой еще не ушли — они пили чай и трепались. Я еще работала. Кирка несмело поздоровалась с присутствующими и затопталась у порога. Аля с Женькой с преувеличенным дружелюбием ответили на Киркино приветствие, с интересом уставившись на нее, — они были в курсе вчерашней разборки.

— Подожди, я закончу лист. Посиди пока. — Я кивнула ей на стул рядом с собой.

— Может, сходить — что-нибудь купить? — Не смело спросила она, приблизившись ко мне.

— Ну давай.

— А что?

— Да все равно. Есть я не хочу. Пить вот хочется.

— Пива?

— Можно.

Кирка послушно кивнула и спешно смылась из комнаты. Отсутствовала она довольно долго. Аля уже умотала домой, а Женька ушла в свою комнату, когда вновь нарисовалась Кирка и стала выгребать на стол продукты, как Дед Мороз — подарки. Кроме пива, она вытащила из сумки два хот-дога, бананы и кофе. Кофе я обрадовалась — быстро загрузила чайник водой, включила его и, прихватив пиво, направилась в курилку.

— Пойдем покурим.

В курилке мы уселись друг против друга и сна чала молчали. Я тронула челюсть.

— Болит, меж прочим. Боюсь, не сломала ли.

— Ну… сама виновата.

— Что?!

— Я же защищалась.

— Вот как?

— Я испугалась. Ты была в таком состоянии… Неизвестно, что от тебя можно было ожидать…

— И ты решила таким способом привести меня в чувство?!

— Да.

— Мило.

Кирка испуганно уронила взгляд в пол и не отвечала.

— Знаешь, — я прикурила следующую сигарету, — меня впервые ударили по лицу. Я тебя прощу — уже простила, но никогда не забуду этого. Понимаешь, о чем я?

Кирка подняла глаза — в них появилась незнакомая мне краска. Она затушила сигарету и, запихав руки глубоко в карманы, откинулась на спинку, не отводя взгляда от меня:

— Это я тебе никогда не прощу!

— Ка-а-ак интересно! Чего же?

— Я не прощу, что мне пришлось ударить тебя, — повторила она, четко выговаривая слова дрожащим голосом.

— Боже!! Страсти-то, какие! Пафосу-то!

— Можешь смеяться, — в Киркином голосе мелькнула обида, — тебе все равно не понять этого.

Я, действительно, не удержалась от смеха.

— И чего же такого мне не понять??

Кирка подавленно молчала, упорно не вытаскивая руки из карманов. Мне стало скучно. Хмыкнув, я отвернулась к окну и, цедя пиво, ушла в разглядывание тающего в сумерках пейзажа за чистым стеклом. Мне стало скучно и обидно. Обидно от очередного разочарования в человеке. От мысли, что я — безнадежно одинока. Безнадежно. Тупо уставившись на серую картинку в раме окна, я чувствовала на себе напряженный взгляд Кирки.

— Я люблю тебя. — Услышала я в очередной раз надоевшую мне фразу.

Я резко повернулась:

— Любишь? Значит, это ты так любишь… А что ты называешь любовью? Да ты уверена, что умеешь любить??

— Да, умею.

Я устало вздохнула.

— Кир, любовь — это щедрость… Бескорыстное чувство такое… — Я пресно, медленно выговаривала слова, чувствуя подползающую тошноту от темы разговора. — Не утверждение собственной важности за счет любви другого, а просто… способность и желание — желание! — дарить. Дарить! Понимаешь…

— Да. Я дарю! Ты просто этого не видишь.

— Да вижу я все… — мне было совсем уже скучно.

— Тебе этого не надо. Ты сама не умеешь любить. Ты никого не любишь и никогда не любила!

Я слабо усмехнулась и вновь уединилась с пивом. Кирка помолчала, чего-то выжидая, закурила новую сигарету и сказала с робкой надеждой в голосе:

— И меня ты не любишь.

— Да люблю я тебя, — небрежно бросила я, отмахиваясь от залпа дыма, выдохнутого Киркой прямо на меня. — По-своему, ка-анешно, но люблю. Дело не в этом… — я затушила сигарету, вознамерившись сказать, наконец, то, что хотела. Кирка напряглась.

— Мне с тобой стало неинтересно. — Я взглянула на Кирку. Она сидела уже в своей позе «кучера» — руки на широко расставленных коленях, голова в пол — и беспорядочно затягивалась, смешно щурясь от собственного дыма. Я вздохнула.

— Я не говорю сейчас об интиме или чем-то подобном. Мне просто неинтересно с тобой общаться. Извини. — Я замолчала.

— Почему? — пробился сквозь клубы дыма Киркин голос.

— Я не знаю.

— А раньше было интересно? — Вновь донеслось из никотинового тумана.

— Да. Было. Было, — я радовалась каждой встрече с тобой. Мне хотелось тебя все время видеть, и я даже… Я даже была счастлива. Но все прошло. Так бывает.

— Нет! Так не бывает!

— Бывает.

— Ты меня разлюбила?

— Не разлюбила, Кир. Устала.

— Мы не будем встречаться?

— Ну почему… Все еще может быть. Но… меня стали напрягать встречи с тобой. И эти разборки… На фига мне это?

— Меня нельзя не любить!

— Ка-анешно. Только это буду не я. Прости, Кир.

— Я тебя ненавижу!

— Ну, спасибо.

Она вдруг резко вскочила и, не вытащив головы из сутулых плеч, загрохотала башмаками вниз по лестнице.

— Ненавижу!..

Плачет, наверное. Хех… Входная дверь сильно хлопнула, и все затихло. Вот и хорошо. Одна…

— Ира! — Услышала я возмущенно-громкий голос Женьки, — Ты где?? У тебя весь чайник выкипел!

— Тьфу, блин! — Я ринулась в комнату. — Забыла совсем… — Я пролетела мимо укоризненной физиономии Женьки и подняла крышку. Нда… Сожгла.

На столе скучал натюрморт из бананов и остывших хот-догов. Я закинула все это в холодильник. Вытряхнув из пачки последнюю сигарету, вернулась в курилку и стала у окна.

В ядовито-желтом свете уличных фонарей по площади сновали темные фигуры прохожих. Они почему-то были все похожи друг на друга. Без лиц, без глаз. Просто заведенные чьей-то рукой механические игрушки. Куда-то двигаются, что-то делают. А зачем?..