Я тебя люблю, и я тебя тоже нет - Адлер Соня - Страница 30

— Пойдем.

Вернулась Кирка с мороженым и пивом. Мороженое она поставила перед Анькой. Я отхлебнула из принесенной бутылки. Кирка села, вновь закурив сигарету.

Я поднялась.

— Нам пора. Кирка растерялась:

— А пиво?

Ну, выпьете сами. Извините, нам надо идти. Я выбралась из-под зонтика, Анька потянулась следом.

— Пока, — кинула я, и мы пошли прочь. Мороженое осталось на столике.

— Ань, у тебя сейчас какие планы?

— А у тебя?

— Я, вообще-то, к тебе собиралась ехать.

— Неужели?

— Анька, перестань, а? Тебе хочется разборки?

— Совсем не хочется, — грустно проговорила она. Мы снова помолчали.

— Может, посидим где-нибудь?

Она не ответила, продолжая идти. Я начала злиться.

— Ань, ты мне можешь сказать, куда мы идем? Что я за тобой бегу, как моська! Ты хоть когда-нибудь вспоминаешь, сколько мне лет??

— Нет! — моментально ответила она и резко повернула направо. К кассам. Значит, покупать билет в Светлый. Я остановилась, уже закипая от злости.

Пока она недолго постояла в очереди, я взяла себе пиво и ждала ее у остановки. Она прошла мимо, не глядя на меня, и села на лавку. Я подошла и опустилась рядом.

— Анька, ну что случилось? Ты мне можешь объяснить?

— Ничего не случилось.

Я нервно отхлебнула пива.

— Так. Замечательно — ничего не случилось. Ты просто купила билет домой, а я тут рядом сижу, как случайный предмет!

— Не кричи на меня. Почему на меня все кричат? — она скинула сабо и, забравшись с ногами на лавку, оперлась устало спиной на меня.

Прикосновение Анькиного легкого тела разбудило во мне что-то похожее на нежность.

— Анька, тебе не очень?.. Как ты себя ощущаешь? — Я обняла ее свободной рукой.

— Никак не ощущаю…

— Мне ехать? Ты чего хочешь?

— А ты чего хочешь? Ты сама знаешь, чего ты хочешь?

— Знаю! Любви, тепла и нежности…

— Все этого хотят, — парировала она и, высвободившись, стала не спеша обуваться.

Я принялась молча допивать пиво. Она обулась и, уронив руки на колени, стала смотреть в никуда.

Из-за поворота вырулил автобус. Анька поднялась, закинула свой рюкзачок на плечо и молча на правилась к остановке. Я ошалело смотрела ей вслед, не двигаясь с места и вытряхивая в себя последние остатки пива.

Автобус остановился и принялся заглатывать в себя пассажиров. Скрылась в темноте салона и Анька. Я кинула пустую бутылку и медленно двинулась к автобусу. Автобус уже заполнился и дожидался времени отправления.

«Как мило! Вот так вот оставить меня здесь, ничего не объяснив, ничего толком не сказав!»

Я была уже рядом с автобусом, но Аньку за стеклами разглядеть не могла. И это меня злило почему-то еще больше.

Двери закрылись, и автобус медленно тронулся.

Сейчас она уедет, а как же я??

Я кинулась к движущемуся автобусу и обиженно замахала руками:

— Не смейте оставлять меня здесь одну!

Автобус тормознул, двери раскрылись, и я вскочила внутрь.

Анька сидела позади всех, и рядом никого не было. Качаясь, я пробралась по салону к ней и плюхнулась на сиденье.

В Анькиных глазах был напряг и никак не радость от моего поступка.

— Что? Ты не рада?

— Рада.

— Да я же вижу, что это не так! Мне ехать или не ехать?

— Ты уже едешь.

— Могу сойти!

— Сойди, если хочешь.

— А ты? Хочешь?

Она не ответила.

— Черт!

Я поднялась и так же, теряя равновесие, начала перемещаться в голову салону, надеясь услышать за спиной просьбу вернуться. Ни фига!

Я остановилась у переднего сиденья и, не удержавшись на очередном повороте, упала в него. И осталась там.

Автобус выехал за город. Я все-таки обернулась. Анька смотрела в окно. Мне стало очень больно. Я аккуратно собрала болтавшийся в руке свитер, укрепила на плече свою сумку и, поднявшись, двинулась к двери автобуса.

— Остановите!

Водитель глянул на меня в зеркало.

— Остановите, я выйду! Я не еду.

Он послушно тормознул.

Я вытряхнулась из автобуса и, не глядя на его окна, дождалась, когда он двинется, чтобы перейти дорогу. Теперь-то уж она точно смотрела на меня!

Мешая слезы и никотин, я словила попутку.

Вернувшись в город, я зашла в инет-кафе. Просто так. В одном из ящиков болталось письмо от какой-то неизвестной мне Ксении ***. В теме письма была забавная фраза: «Эй! Я туда попала?»

«Привет, Молохова! Это я Зануда, вот ящичек открыла, решила на тебе опробовать. Ничего, что я на ты, в возрасте не сознаешься, на какую тему занудствовать?»

О, господи! Уже кинула письмо. И чего этой барышне надо? Еще и такой гениальный ник так исковеркать. Хех…

Посомневавшись, я все же выслала Зануде ответную отмазку, называя ее Ксюшей.

Приехав домой, я рано легла спать, но уснуть долго не могла. Было отчего-то больно, обидно и жаль себя. И я долго пачкала подушку своими слезами.

На следующее утро я взяла и поехала в Светлый.

Перед тем как купить билет, я заглянула в нет, кафик был рядом с вокзалом. В четырех моих ящиках висело одиннадцать писем. Мама миа! Пора бы завязывать с этой практикой. И было следующее письмо от Зануды. Она извинялась за неправильно названный ник и теперь называла меня Соней, по одному из моих никнэймов, указанному мной в адресе ящика. При этом сама она оказалась обладательницей экзотичного имени Зульфия. Письмо было кратким, но очень эмоциональным и при этом бессодержательным. Меня удивило ее безоглядные, сходу, доверчивость и дружелюбие. В ответе я старательно объяснила свое реальное имя и накидала кучу вопросов, чтобы дать ей возможность наполнить письма информацией, а не только выражениями своих чувств по поводу нашего знакомства.

Анька дома была одна. Мне показалось, она обрадовалась, увидев меня у порога. Она что-то готовила себе на кухне и спросила:

— Завтракать будешь? :

— Да я, вообще-то, позавтракала. Ну, так — за компанию с тобой…

Я села на табурет. Анька, стоя рядом, нарезала хлеб. Она была в футбольных трусах и открытой свободной майке, закрывающей лишь небольшую часть тела. Я потянулась к ее открытой руке и коснулась губами сладкой утренней кожи. Анька бросила ножик и, обхватив мою голову, прижала к себе.

— Анька, пусти, мне дышать нечем, — промычала я ей в район солнечного сплетения.

— Ну тебя, дурында! — Она шутливо оттолкнула меня и села на табурет.

— От дурынды слышу, — я улыбнулась и успокоилась.

Мы завтракали и трепались, не вспоминая вчерашний день. На кухне было уютно, и так приятно было по-домашнему завтракать с Анькой. И я вдруг, неожиданно для самой себя, выдала:

— Анька, а я хочу жить с тобой!

Она остановила на мне свет своих глаз:

— Ты уверена?..

— Да! Знаешь, все — с понедельника ищу квартиру. Будем снимать, и ты не будешь больше мотаться из города в город. Хочешь?

— Хочу.

— Решено! Попробуем — поживем вместе — посмотрим, что из этого получится.

— Ну, давай посмотрим, — в ее глазах была радость.

Я снова потянулась к ней, и мы поцеловались.

— Пойдем в комнату?

Мы вошли, и я кинула взгляд на часы. — Анька, у меня обратный билет на 15.30. Она резко плюхнулась на кровать, прижав к животу маленькую цветную подушку:

— У тебя талант ломать кайф!

— Ну Анька! Мне еще кучу дел надо сделать дома перед понедельником…

— Да ладно, не нервничай… обними меня…

Я не нервничала, но расслабиться полностью не могла. Вдруг пришедшее осознание того, что для Аньки я — свет в окошке, а мне еще во столько новых окон хотелось бы заглянуть, раздражало своей дисгармоничностью. Отчего-то снова ярко вспомнилась Чуда и вызвала предательскую боль в глубине грудной клетки. Вот, пойми пойди себя! Почему-то стало обидно, что Анька не разделяет и, понятно, никогда не разделит моих переживаний по поводу других персонажей.

… Я оторвалась от Аньки и потянулась к часам.

— А-а-анька! Мне пора уже…