Пророчество - Горъ Василий - Страница 77

- Ты хочешь ребенка?

- Я тебя люблю, Машенька! - кивнул я. - И хочу, чтобы ты стала соей женой! И матерью моего ребенка, желательно не одного…

Машка покраснела, зажмурилась, потом запрыгнула мне на колени и неожиданно ляпнула:

- А, может, ты никуда не пойдешь, а?

Мне пришлось по второму кругу объяснять ей, что меня ждет сестра… в итоге, успокоилась она тогда, когда я додумался попросить ее представить себе, что в плену - она, а я вдруг по каким-то причинам не приду ее спасать… - вот тут она ткнула меня кулачком в грудь, нахмурилась, буркнула "Только попробуй", и, наконец, перестав скулить, молча стянула с себя толстовку. А потом, откинувшись назад настолько, насколько позволяли мои руки, обнимающие ее за талию, подставила мне свою грудь под поцелуи…

Поспать этой ночью мне не удалось. Да и не очень-то и хотелось: откровенно говоря, и меня тоже совершенно не тянуло уходить без нее, куда бы то ни было…

…Постепенно становилось все теплее и теплее - разгоряченные маршем Гарик, Глаз и Сема поснимали с себя камуфлированные куртки и тельники и, забросив разгрузки на рюкзаки, в темных очках танками перли по летнему солнышку навстречу новым приключениям: по крайней мере, у меня создалось такое ощущение…

Самир о чем-то негромко беседовал с идущим рядом Наставником, а тройка молодых, чем-то напоминающих мне себя самого в период жизни в обители, восторженно пялясь то на меня, то на Учителя, то на ребят, не переставали перешептываться, то и дело перебивая друг друга. В какой-то момент мне вдруг показалось, что я никуда не уходил, а всю жизнь прожил тут, в тенистых лесах и привольных долинах Элиона, и только вид двух мулатов, с автоматами наперевес топчущих невиданными тут армейскими ботинками присыпанную пылью траву тропинки уверил меня в том, что и Хранитель, и Москва, и Ницца существуют на самом деле, и что там, за Лысой горой, меня все-таки ждет моя девушка по имени Маша - дочь другой планеты, вращающейся вокруг другого солнца неизвестно где и когда!

Тропинка легко ложилась под ноги, раздвоившееся сознание привычно скользило по окрестным оврагам, рощам, скалам, пытаясь ощутить хоть какую-то угрозу, и одновременно наслаждалось теплом и чистейшим воздухом Родины…

…Первые проблемы у нас возникли утром третьего дня. Двигающийся нам навстречу по довольно широкой по местным меркам дороге патруль Ордена, от которого мы пытались укрыться в лесочке, вдруг ни с того ни с сего тоже сошел с проезжей части и вломился прямо в чащу! Однако их мечтам о привале или о раннем обеде не суждено было сбыться: вместо этого они нарвались на небольшую схватку, больше похожую на избиение младенцев - все одиннадцать человек, включая совершенно не умеющего пользоваться своей алебардой командира, скончались. Скоропостижно. А наша молодежь вдруг начала ворчать: по их мнению, так, как мы, воевать нельзя! Хотя ни я, ни Дед, ни Самир особенно не торопились - работали, как на тренировке. Просто сыгранная еще шесть лет назад тройка прошла сквозь толпу бредущих, как бараны, монахов, как нож сквозь масло. Уполовинив их число. А после разворота оставив на Гарика и Сему всего двоих: ножи, брошенные ребятами, не дали молодежи хоть как-то проявить себя, и это их ужасно расстроило. Пришлось пообещать им, что они получат возможность проверить свои навыки в бою в ближайшее время… И словно сглазили: буквально через несколько часов мы умудрились столкнуться с еще одним, но уже гораздо более многочисленным отрядом! И, по закону подлости, на довольно открытом месте - ближайшие заросли вряд ли скрыли бы даже одного человека, не говоря о нашей девятке… Вот тут-то пришлось попотеть всем: пока две тройки рубились с монахами, не давая им развернуться в боевой порядок, земляне метали ножи, таким образом стараясь экономить имеющиеся у нас патроны. Правда, обойтись без них вообще нам не удалось: в какой-то момент озверевшие от сопротивления орденцы все-таки развернулись в строй, причем пятерка лучников, отбежав шагов на тридцать назад, начали набрасывать тетивы на луки. И вот тут заговорил автомат Семы: пять одиночных выстрелов дико перепугали монахов, покончили с почти готовыми к стрельбе лучниками и дали мне и Деду несколько секунд полной свободы! - Пока ошеломленные непонятными звуками монахи поопускали свои топоры, мы, не отвлекаясь на всякую ерунду, рванулись в разные стороны, стараясь подранить или убить как можно больше воинов врага… Через мгновение к нам примкнул Самир, потом - молодежь, и деморализованные потерей двух третей личного состава монахи побежали…

Бегали они, как сказал бы Кириллов, очень херово: пол километра до опушки не осилил практически никто - ученики Самира, подбадривая себя радостными воплями, гонялись за ними по всей долине и радостно рубили их так, как подсказывала им их бурная фантазия…

- Дети! - хмыкнул Сема, добивая магазин автомата патронами. - Надо же, резвятся!

- Да пусть! - ухмыльнулся Гарик. - Все равно нельзя дать никому уйти…

Следующие дни прошли без эксцессов - заброшенные тропы, ведущие параллельно основному тракту, были практически свободны, и если не считать того, что встречные - поперечные путники, натыкаясь взглядами на черные физиономии Семы и Гарика, все как один бормотали себе под нос "Демоны!", то все шло как надо… А когда на горизонте показалось море, а, значит, до Эразма осталось меньше дня пути, нас догнал небольшой - три десятка конных монахов, - отряд, посланный кем-то из наместников императора вдогонку за этими самыми демонами…

Уйти не удалось никому, но задуматься пришлось: невиданные на Элионе темнокожие люди оставляли за нами слишком заметный след. Поэтому, остановившись на берегу моря невдалеке от Эразма, мы посоветовались и решили сделать небольшой привал до тех пор, пока Дед, Каменный Цветок и трое молодых воинов не захватят и не подгонят сюда какой-нибудь подходящий корабль…

Ждать пришлось почти двое суток: как оказалось, в когда-то огромном порту одного из самых богатых торговых городов побережья не было ни одного корабля! Ветхие рыбацкие лодки, изредка выходящие в море на промысел, не смогли бы взять на борт даже половину отряда, не говоря уже о том, чтобы куда-то плыть, поэтому им пришлось ночевать в ближайшем портовом постоялом дворе, ожидая прибытия хоть какой плавучей калоши…