Произведение искусства - Форсайт Фредерик - Страница 11

Имелись также показания двух девушек, работавших в тот день на аукционе. Одна в деталях описывала зарегистрировавшегося у нее американца, вторая рассказала историю его исчезновения.

— Есть соображения на тему того, кем мог быть этот мошенник? — спросил герцог.

— Пока нет. Но я твердо вознамерился выяснить.

— О, прошу тебя, займись этим, Перри. И безотлагательно. А когда найдешь его, постарайся упечь за решетку. А если не получится упечь, чтоб и на милю к нам не приближался. В любом случае надо оградить наш «Дом» от посягательств такого рода. Я же тем временем попытаюсь успокоить совет директоров. В очередной раз.

Слейд уже собрался было удалиться, но тут герцог задумчиво добавил:

— После той истории с Сассетой, а теперь еще и этой нам необходимо предпринять нечто экстраординарное, чтобы спасти нашу репутацию. Держи глаза и уши открытыми, выискивай такую возможность. В противном случае совет директоров может счесть твою персону… нежелательной в таком сложном бизнесе. Вот, собственно, и все, мой дорогой Перри.

Слейд вышел из кабинета, чувствуя, как дергается веко правого глаза. Этот нервный тик случался у него всякий раз, когда он испытывал стресс или сильное волнение.

Июнь

Нельзя сказать, чтоб у Слейда не было совсем уж никаких соображений по поводу случившегося. Некто нанес большой ущерб «Дому Дарси». Следует искать мотив. Того, кому это выгодно. Но выгоды никакой, если не считать того, что натюрморт Корте уйдет теперь к другим аукционистам. Возможно, это дело рук их конкурентов?

Если не выгода, то месть. Кто мог держать на него такую злобу, кто мог знать, что на аукционе будет присутствовать представитель «Ван Ден Босх», готовый сражаться за Корте с помощью толстой чековой книжки?

Обоим этим требованиям отвечал Бенни Эванс. Но так называемый Мартин Гетти вовсе не был похож на Бенни Эванса, даже отдаленно не напоминал. Однако достаточно вспомнить, как он себя вел. Сидел себе тихо, не высовывался, пока с молотка не пошел Корте. Стало быть, это его сообщник. Интересно, были ли у этого сообщника свои мотивы, или же Эванс просто нанял его?…

2 июня он отправился в «Линкольн Инн», одну из виднейших адвокатских контор Лондона. Сэр Сидни Эйвери отложил бумаги и потер переносицу.

— Итак, вы хотите знать, усматривается ли в действиях этого человека преступное нарушение закона?

— Именно.

— Он выдавал себя за несуществующее лицо, так?

— Да.

— Увы, но нарушения закона здесь не усматривается. За исключением тех случаев, если он делал это с целью извлечь выгоду обманным путем.

— Но всему этому маскараду предшествовало фальшивое письмо.

— Но оно могло служить и предупреждением.

Про себя сэр Сидни уже решил, что все это не более чем злой розыгрыш. Такого рода байки хорошо идут за обедом где-нибудь в судебном присутствии. Но мыслей своих он не выдавал и смотрел серьезно и мрачно, точно столкнулся с массовым убийством.

— Скажите, он хоть раз упомянул или намекнул на то, что принадлежит к могущественному и знаменитому клану Гетти?

— Ну если и да, то косвенно.

— И вы решили, что принадлежит?

— Полагаю, что так.

— Пытался ли он забрать с собой картину этого голландца или какую-либо другую картину?

— Нет.

— У вас имеются соображения, кто бы это мог быть?

— Нет.

— Допускаете ли, что это было делом рук какого-либо обиженного и уволенного сотрудника вашей фирмы?

— Лишь одного, но его в зале не было.

— Вы уволили этого сотрудника?

— Да.

— На каких основаниях?

Слейду вовсе не хотелось пускаться в подробности и описывать историю с картиной Сассета.

— За некомпетентность.

— Он мог быть компьютерным гением?

— О, нет. Он почти совсем не умел пользоваться компьютером. Зато был ходячей энциклопедией по части старых мастеров.

Сэр Сидни вздохнул:

— Не хотелось бы вас разочаровывать, но не думаю, что ребят в синей униформе заинтересует это дело. И прокурорскую службу — тоже. Из-за отсутствия доказательной базы. Этот ваш артист, который сперва изображал из себя седовласого кентуккийца в старом пиджаке с козлиной бородкой и американским акцентом, мог в любую минуту превратиться в почтенного английского джентльмена в полосатом костюме с иголочки. И даже если бы его выследили, как доказать, что это был именно он? Он оставил отпечатки? Сколько-нибудь разборчивую подпись?

— Да нет. Нацарапал что-то неразборчивое.

— Ну вот, видите. Он будет все отрицать. И полиции просто не за что зацепиться. А ваша уволенная за некомпетентность «энциклопедия» будет твердить, что просто не понимает, о чем это вы говорите. С ним та же проблема. Отсутствие доказательств. К тому же за ними стоит некий анонимный компьютерный гений. Нет, мне очень жаль, но ничего не получится. — Он поднялся и протянул руку. На вашем месте я бы все это оставил.

Но Перегрин Слейд вовсе не имел такого намерения. Выйдя в мощенный булыжником двор одного из четырех лондонских судебных иннов [Судебные инны — четыре корпорации барристеров в Лондоне, пользуются исключительным правом приема в адвокатуру], он вспомнил слово, которое в разговоре с ним употребил сэр Сидни Эйвери. А именно — артист. Где же он слышал или видел это слово, отчего оно ему так запомнилось?

Вернувшись в офис, он запросил все данные по прежнему владельцу Сассеты. Ну, вот, так оно и есть! В графе «Профессия» значилось: актер. Тогда он связался с одним из самых засекреченных частных детективных агентств в Лондоне. Команда состояла всего из двух человек, оба были бывшими детективами-инспекторами, работали некогда в муниципальной полиции и славились тем, что добивались нужных результатов вдвое быстрей, чем все аналогичные государственные службы. Ответили они ему через неделю, но новостей было мало.

— Мы ровно пять дней следили за подозреваемым Эвансом, ходили за ним буквально по пятам, но не заметили ничего необычного. Жизнь ведет тихую. Ищет работу, связанную с интеллектуальной деятельностью. Один из наших молодых агентов разговорился с ним в пабе. Похоже, он понятия не имеет об этой истории с голландским натюрмортом. Живет по старому адресу, с девицей-панком. У нее столько металла на лице, что может потопить лайнер. Волосы выкрашены пергидролем и торчат клочьями. Словом, мало напоминает компьютерного гения. А что касается актера, так тот, похоже, испарился.

— Но на дворе у нас двухтысячный год! — возмутился Слейд. — Человек не может бесследно исчезнуть!

— Мы тоже так думали, — сказал сыщик. — Мы можем проследить любой банковский счет, любую кредитную карту, документы на машину, водительские права, страховку, найти человека по номеру карточки социального обеспечения. Только назовите — и мы тут же установим адрес владельца. Но только не в этом случае. Он беден, как церковная крыса, у него ничего этого просто нет.

— Ничего?

— Он получает пособие по безработице. Вернее, получал, а теперь перестал. И адрес, который нам дали в отделе соцобеспечения, тот же, что назвали вы. У него есть членский билет «Эквити», профсоюза британских актеров, с тем же адресом. Что же касается остального, то у нас сегодня все внесены в компьютер, кроме мистера Трампингтона Гора. Вот он и ускользнул в какую-то шелку в этой системе — и пропал.

— Но тот адрес, что я вам дал. Вы там были?

— Конечно, сэр. Первым делом наведались. Под видом сотрудников местного городского совета, проверяющих, идут ли в казну отчисления от сдачи квартир внаем. Его там нет. Расплатился и уехал. Сейчас в его квартирке проживает какой-то пакистанец, водитель мини-грузовика.

На этом и оборвался след. И Слейд решил, что, имея в кармане пять тысяч фунтов, актер-невидимка наверняка махнул куда-нибудь за границу. Во всяком случае, об этом свидетельствовали все факты и детали, представленные ему частными сыщиками, что, кстати, обошлось Слейду далеко не дешево.

Сам же Трампингтон Гор находился в тот момент всего в двух милях от него, в кафе на Порто-белло Роуд, в компании Сьюзи и Бенни. И все они выглядели обеспокоенными.